Книга Плавания капитана флота Федора Литке вокруг света и по Северному Ледовитому океану - Федор Литке

Описав все подобным образом, Ламартиньер продолжает к востоку свой путь, на котором, как обыкновенно, сопровождают его страшные бури. 4 июля усмотрены были к востоку высокие горы, к которым датчане хотели пристать, но шторм заставил их укрыться под берегом Борандая (Boranday), где, по счастью, нашлась безопасная гавань глубиной 12–13 сажен. Тотчас послана была партия для отыскания жителей и заведения с ними торговли, состоявшая, между прочим, из двух человек, знавших северный и русский языки (la langue du Nord & le Rufse), и де Ламартиньера. Они скоро нашли селение борандейцев, вступили с ними в торговлю и наняли из них проводников с оленями до Сибири за два пучка табаку и четыре пинты водки.

Несколько дней ехали они по Борандаю, скупали во всех селениях рухлядь и прибыли, наконец, в местечко Вичору (Vitzora). Отсюда отправили они меха на лодке к кораблю своему, а сами отправились на лодке же в Печору (Potzora) – городок, лежащий на берегу озера (d’une petite mer) одного с ним названия, куда прибыли через 15 часов. Отправив купленные тут меха по-прежнему водой к кораблю, поехали они на оленях в Сибирь. По дороге настигли они пять человек, одетых в медвежьи шкуры, а lа Moscovite. Это были ссыльные. Между ними нашелся старый приятель Ламартиньера, дворянин лотарингский, русский полковник, который между тем, как путешественники потчевали этих несчастных, успел рассказать своему приятелю все, что он знал о России. Достопримечательное описание это содержит 12 печатных листов. Тут все есть. История и статистика России, нравы и обычаи россиян, религия их и обряды, описание Сибири, Татарии, народов, населяющих Россию; и даже грибам, в России растущим, посвящена особая глава.

Этот эпизод приносит особенную честь плодовитому на выдумки воображению Ламартиньера[51]. Простясь с ссыльными, продолжает он свой путь, переплавляется через горы, отделяющие Борандай от Сибири, и через 10 часов после отъезда из Печоры приезжает в Папиногород, лежащий на реке того же имени. Посетив губернатора этого места, накупив мехов и имея еще в остатке много табаку и денег, решились датчане ехать к кораблю через Самоессию (Samojessie) и должны были переправляться для этого через Рифейские горы. Наконец, скупив у самоедов всю рухлядь, возвратились они в Борандай к своим соотечественникам. Тотчас по приезде их снялись они с якоря и поплыли к Новой Земле, куда прибыли на другой день. Тут нашли они жителей, поклоняющихся солнцу и идолам, называемым ими Фетицо (Fetizo). Новоземельцы (les Zembliens), если б они существовали, могли бы оскорбиться описанием, которое им делает Ламартиньер, а еще более изображениями, к нему приложенными.

Простояв у Новой Земли 16 дней, поплыли они к проливу Вайгач (Vaygatt), чтобы через него пройти далее к востоку; по дороге промышляли моржей (которые у Ламартиньера изображены с орлиным носом и рогом на голове); в проливе остановили их льды и покрытые вечным снегом горы, называемые Патерностер (Patenôstres), и вынудили возвратиться[52]. Но прежде обратного выхода в море успели они захватить на берегу двух мужчин и двух женщин новоземельских. От Новой Земли датчане пошли к Гренландии, потом в Исландию и, наконец, прибыли в Копенгаген. Ламартиньер заключает книгу свою географической диссертацией, достойной всего предыдущего. Он утверждает, что Новая Земля соединяется с Гренландией, так что если б не препятствовали снега и морозы, то можно бы свободно из одной земли перейти в другую; что пролив Вайгет имеет длины 35 немецких миль и загорожен горами Патерностер, которые Ламартиньер сам видел и из которых нижайшая имеет высоту пол-лиги, и что, следственно, все рассказы голландцев о плавании их через этот пролив в Татарское море – басни, что тут царствует вечная зима, подобно как в земле Попугаев, что в Антарктическом полюсе, вечное лето, и прочее.

Вот путешествие, которое в свое время было в немалом уважении и из которого Бюффон черпал сведения свои о землянцах и борандийцах, а Витсен о Патерностере, борандайцах, Папиногороде, Вицоре и прочее[53]. В нем встречается такое странное смешение названий и вещей и истины с вымыслами, что, наконец, невозможно почти отличить одну от другой. Можно назвать это путешествие сказкой, основанной на истинном происшествии.

Варангерское море, где датские корабли останавливались, есть известный Варангский залив (Waranger Fiord). Селение Варангер на его северном берегу находим мы на некоторых старинных картах, но на новейших его нет. Мне кажется, что оно есть то же, что Вадсе, потому что это последнее селение есть единственное в Варангском заливе, имеющее безопасную корабельную гавань.

Мурманским морем россияне именуют часть океана, омывающую берега Лапландии. Ламартиньеру заблагорассудилось обратить его в часть этой последней. Киллопы его есть дикие лопы, или дикие лопари. Во многих старинных книгах говорится о лопарях, или лопах, которых россияне будто бы называют дикими; из этого немецкие писатели делали Dikiloppen, а Ламартиньер, приняв, вероятно, Di за член, вывел своих киллопов.

Загадочный Борандай, или Борандей не сомневаюсь я принять за остров Варандей, лежащий под большеземельским берегом, в 68 итальянских милях к востоку от устья реки Печоры. Ламартиньер, который вдобавок к страсти говорить неправду был еще не морской человек, легко мог название одного острова распространить на всю прилежащую землю и ее жителей. Его могли также ввести в заблуждение и карты того времени: на всех почти надпись, принадлежащая острову Варандей, Bolsoy Boranday, продолжена на материковый берег, так что и в самом деле не легко догадаться, что она относится к острову. Итак, борандийцы его суть, конечно, не что иное, как самоеды и россияне, выезжавшие на промыслы к острову Варандей. Он, правда, пишет, что в Печору ехали они с западным ветром, следственно, корабли их должны были бы находиться не к востоку от этой реки; но это может быть ошибка, происшедшая от одного источника с прочими.

Кажется, что в путешествии своем по Борандаю не удалялись они много от берега, поскольку могли товары свои отправлять к кораблям на лодках. Город Печору Ламартиньер взял также с карт XVII века, на которых на правом берегу реки Печора, у большого озера, показан город того же имени, который, по-видимому, должен изображать Пустозерский острог. На некоторых из них находится и Папин, или Папинов город, но только не в Сибири, а близ реки Печоры. Об этом месте упоминают и некоторые писатели, как, например, Герберштейн[54], и потому может статься, что и существовало в то время какое-нибудь урочище этого имени, но теперь оно вовсе неизвестно. Жители Новой Земли, которых датские мореплаватели, исполняя волю короля своего, везли с торжеством в отечество, были, без сомнения, самоеды. Фетиши, их идолы, как мы уже несколько раз упоминали, целыми грудами лежат на Болванском Носу острова Вайгач, а поклонение солнцу – прикраса автора. Горы Патерностер есть или восточный берег Югорского Шара, или плод воображения Ламартиньера.