Книга Шанхай. Книга 2. Пробуждение дракона - Дэвид Ротенберг

— Умелый воин, который ищет работу и хочет показать, на что способен.

— Вот как? — фыркнул Ту.

Командир Красных Шестов, который только что докладывал Ту о том, что корабль полностью находится под его контролем, шагнул вперед и приставил нож к горлу Лоа Вэй Фэня.

— Не доверяйте ему, хозяин, — процедил он.

Ту ничего не ответил. Красный Шест, выпучив глаза, еще крепче прижал лезвие ножа к шее Лоа Вэй Фэня, и по ней потекла струйка крови.

— Убей его, — с улыбкой проговорил Ту.

Лоа Вэй Фэнь ощущал на шее поверхностный надрез, сделанный ножом бандита. Хотя он не видел лезвия, но знал: оно — не обоюдоострое. Наверняка на его тупой стороне имеются безобразные зазубрины. Этот нож был плохо приспособлен для убийства. Поэтому Лоа Вэй Фэнь понимал: пучеглазый Красный Шест либо полоснет его по горлу, чтобы перерезать трахею, либо нанесет роковой удар, перерубив артерию. А потом он почувствовал кое-что еще — нерешительность противника, и начал действовать. С быстротой молнии он изогнулся назад и ухватил зубами лезвие ножа, которое только что было прижато к его горлу. Остальное для тренированного Убийцы было детской игрой. Через секунду он уже держал командира Красных Шестов за волосы.

— Убить его? — развернув командира лицом к Ту, спросил Лоа Вэй Фэнь.

— Нет, — улыбнулся Ту Юэсэнь. — Но ты можешь занять его место. — Затем он хлестнул Красного Шеста ладонью по лицу. Пощечина означала разжалование и вечный позор. — Отпусти его, — велел он Лоа Вэй Фэню.

Лоа Вэй Фэнь отпустил мужчину и смотрел, как тот уходит прочь. Ему было понятно: только что он обрел смертельного врага, которого придется убить, прежде чем он убьет его самого.

— Иди за мной, — приказал Ту. — Тебе придется поработать.

Работа заключалась в том, что Лоа Вэй Фэнь на глазах Ту зарезал нескольких остававшихся в живых членов судовой команды, а потом помог поджечь огромный корабль.

Поздно ночью, после того как завершился обряд посвящения Лоа Вэй Фэня, Ту отправил Резчику записку.

Содержание ее было простым: «Я полностью готов к встрече с фань куэй Врассуном. Организуй ее по-быстрому».

Но это было не единственное послание, отправленное той ночью. Лоа Вэй Фэнь нацарапал еще одну записку, только адресованную Цзян и более короткую.

Она состояла всего из трех слов: «Я на месте».

* * *

После непростых переговоров, которые велись через многочисленных посредников, договоренность о встрече была наконец достигнута. Ту отказался прийти в контору Врассуна и настаивал на том, чтобы тот пришел к нему. Возник тупик, выход из которого был найден благодаря компромиссному предложению: устроить две встречи. Первая, на которой высоким договаривающимся сторонам предстояло всего лишь познакомиться друг с другом, должна была состояться в конторе Врассуна, а вторая, в ходе которой начинались полноценные переговоры, — в конторе Ту, на берегу Сучжоухэ.

Последовала серия дополнительных обсуждений, посвященных различным протокольным тонкостям, и первая встреча была назначена на вторую половину следующего четверга.

Семейный бизнес Врассунов вел Мейер, младший из сыновей патриарха. Много лет он возглавлял парижский филиал их компании. Хотя Мейер и не был близок со своим престарелым отцом, он в полной мере обладал деловой хваткой старика и разделял его религиозные убеждения. Это был красивый мужчина с резкими чертами лица, смуглой кожей и вспыльчивым характером. Его личная жизнь оставалась наглухо закрытой для всех остальных. Очень немногие видели его жену, которая, выходя за пределы семейного поместья, неизменно надевала густую вуаль. Известно же про нее было только то, что она невероятно толста и, конечно же, носит парик.

Мейеру нравилась жизнь в Париже, и со временем он преисполнился неким завистливым уважением к французам и их культуре. Он любил французскую оперу, но здесь, в Срединном царстве, подобного удовольствия не сыскать было днем с огнем. Мейер быстро научился ненавидеть Восток: его запахи, его облик и его народ. Это, однако, не мешало ему восхищаться восточной мебелью, и особенно коврами из Мосула, которыми теперь была устлана большая часть полов в его конторе.

Встреча Врассуна и Ту не задалась с самого начала. Даже примирительные жесты быстро стали восприниматься как враждебные и оскорбительные. Тот факт, что молодой Врассун не говорил ни на одном из местных диалектов, не облегчал общение. Обе стороны привели с собой переводчиков, которые постоянно препирались друг с другом, не соглашаясь с тем, кто, что и кому сказал и, главное, с каким намерением. Очень скоро переговорщики разозлились и начали говорить в адрес друг друга непристойности и оскорбления. Наконец в воздухе повисло тяжелое, угрожающее молчание. Взмахом руки Ту отпустил своих толмачей.

Молчание угнетающе действовало на присутствующих, но хуже всех чувствовал себя переводчик Врассуна. Он стоял по стойке «смирно» и надеялся получить хоть какой-нибудь намек, как вести себя дальше. Оба — и фань куэй, и бандит — ужасно бранились, а его работа заключалась в том, чтобы честно переводить. Но ему было страшно, поэтому, переводя ругательства, он старался максимально смягчить их. Но ни один из говорящих не был дураком, и они быстро сообразили, что их слова искажают.

— Скажи этому глупому круглоглазому, что меня не обдурить! — вскочив на ноги, заорал на переводчика бандит Ту. — Я человек, которого нужно уважать!

Прежде чем несчастный переводчик успел раскрыть рот, молодой глава семейства Врассунов грохнул кулаком по столу из красного дерева и прорычал:

— Скажи этому ушастому косоглазому, что семья Врассунов не нуждается ни в нем, ни в его друзьях-бандитах.

Переводчик повернулся к бандиту Ту и, несколько раз откашлявшись, сказал:

— Глупый круглоглазый говорит, что у него существуют определенные предубеждения против совместного ведения дел с человеком, не отягощенным представлениями о чести, то есть с вами. — Потом повернулся к Врассуну и продолжил: — Этот недоразвитый китаец, похоже, не понимает, сколь высокое положение вы занимаете в Иностранном сеттльменте.

Мужчины обдумали услышанное, после чего отказались от услуг переводчика и предприняли попытку общаться напрямую, используя пиджин — странный язык, который, базируясь на нескольких разных языках, за много лет сформировался в Шанхае. Однако крайне ограниченный словарный запас пиджина не был предназначен для обсуждения сколько-нибудь сложных проблем. С его помощью можно было отдавать и понимать приказы, но не более. К примеру, в нем существовало одно-единственное наречие — «чоп-чоп», которое звучало часто и переводилось как «быстро-быстро».

— Довольно! — вскинув руки, крикнул переводчику Врассун.

Он сунул руку под стол и нажал на кнопку. В ту же секунду в стене за его спиной раздвинулись панели, и из потайной комнаты в кабинет ворвались четверо смуглых мужчин с оружием. Двое из них были сикхами.

Ту не отступил ни на шаг. Он заложил в рот два пальца и издал пронзительный свист. Несколько секунд ничего не происходило, а потом все двадцать огромных — от пола до потолка — окон кабинета вылетели внутрь, и в комнату вломились люди бандита Ту во главе с Лоа Вэй Фэнем. Все они были вооружены и готовы действовать.