Книга Ворон. Кровавый глаз - Джайлс Кристиан

— Пойдем, старик. Ты не покинешь этот дракар без меня.

Он послушно кивнул, и мы кое-как доковыляли до мачты. Я, отчаянно моргая, чтобы прогнать из глаз жгущие соленые брызги, усадил Эльхстана на кильсон и примотал его к мачте. Когда я завязал узел, старый мастер положил ладонь мне на щеку.

— Мы пройдем через все это! — крикнул я и схватил беднягу за тощее запястье.

У меня в груди поднималась горячая тошнота, голова кружилась, перед глазами все плыло.

Сигурд развернул большой прямоугольный парус. Они с Улафом сражались со снастями, двигались в гармонии с кораблем. Мне казалось, что эти люди останутся стоять, даже если «Змей» перевернется вверх килем. Вместо того чтобы противостоять ветру, норвежцы пытались его запрячь, но у них ничего не получалось.

Я вытер мокрое от дождя лицо и попытался рассмотреть «Лосиный фьорд». Второй корабль то поднимался на тридцать футов над нами, то опускался так же сильно. Мореходы казались деревянными фигурами, вырезанными на палубе, а сам корабль напоминал игрушку в руках бога.

— Нет, Дядя! — проревел Сигурд, перекрывая ветер. — С этим штормом нам не справиться! Убираем парус, пока нас всех не выплеснуло, как прокисший мед!

— Да, «Змей» развалится на части! — согласился Улаф, сражаясь с парусом.

Теперь, со спущенным парусом и без весел, мы остались беспомощными.

— Сигурд вверил «Змей» девам судьбы! — крикнул через плечо воин по имени Аслак, цепляясь за скамью. — Теперь наше будущее в руках норн.

Все скандинавы держались одной рукой за сундук со своими пожитками, а другой — за борт, ожидая, какое будущее сплетут для них норны, если они вообще что-нибудь сплетут. Да, все, кроме Сигурда. Шатаясь, он прошел по «Змею» от носа до кормы, опуская руку в промокший кожаный мешочек и давая каждому воину по монете. Те благодарно кивали и прятали деньги где-нибудь в одежде. Ярл прошел мимо Эльхстана и остановился передо мной. Я поднял взгляд, стараясь не обращать внимания на завывание ветра и рев грома в ушах.

— Я даю своим воинам золото на тот случай, если сегодня ночью мы будем спать в царстве Ран, на дне моря! — крикнул Сигурд, и его лицо скривилось в гримасе, которую можно было принять за улыбку. — Богиня принимает к себе только тех, у кого есть золото. Сегодня она, похоже, закинула свои сети. Ран — жадная сучка, не так ли, эй, Асгот? — окликнул он старого годи.

Тот прокричал что-то в ответ и воздел руки к небесам. Сигурд недобро усмехнулся и вдруг схватился за борт. «Змей» со всего хода налетел на огромную волну. Его нос с головой дракона на мгновение поднялся вверх, кивнул богам и тотчас же устремился вниз, к царству злобной Ран и ее залу, озаренному блеском золота утонувших мореходов.

— Вот, держи, парень. — Сигурд снял с шеи амулет с одноглазым Одином и надел кожаный шнурок мне на шею. — А теперь напомни Отцу всех, кто ты такой! — крикнул он. — Попроси пощадить нас, чтобы мы смогли сотворить великие дела во славу его!

Единственными красками в грозном черном мире были голубые глаза Сигурда и белые пенящиеся гребни девяти дочерей Ран.

— Если Один послушается, то я тебя освобожу! — проорал Сигурд. — Если нет — отдам Ньорду!

Я промок насквозь, дрожал, не мог пошевелиться. Я потрогал резную фигурку, висящую на шее, и подумал, видят ли Христос и его ангелы этот языческий амулет. Вульфверд утверждал, что Христос замечает все.

— Не могу, мой господин! — воскликнул я, сглотнул рвоту, подступающую к горлу, ухватился обеими руками за борт «Змея», перегнулся и сплюнул мерзкую желчь в море. — Один не станет меня слушать!

Уверенно держась на ногах, Сигурд выхватил свой длинный нож и поднял его так, чтобы он был виден всем воинам. Я не мог оторвать взгляд от лезвия, сознавал, что оно сейчас перережет мне горло, но все же тело отказывалось мне подчиняться. Какое-то мгновение ярл сверлил меня голубыми глазами, затем развернулся, схватил одной рукой Эльхстана за волосы, откинул назад его голову, а другой приставил нож старику под подбородок.

— Оставь его! — крикнул я, схватив Сигурда за руку.

Тот лишь удивленно уставился на меня, хотя запросто мог бы отпихнуть.

— Ты не посмеешь его тронуть! — сказал я, судорожно сжимая запястье предводителя.

Мне казалось, что нельзя отпускать руку ярла. Это означало бы для меня смерть.

Сигурд моргнул, потом едва заметно кивнул. Я воспринял это как обещание не убивать Эльхстана, поэтому выпустил руку ярла и отступил назад. Огромная волна окатила меня с головой, обжигая глаза солью. Я почувствовал жуткий приступ тошноты, но смог удержаться на ногах. Сигурд опустил нож.

Я развернулся, кое-как пробрался на нос «Змея», украшенный головой дракона, встал там, обхватил чудовище одной рукой, поднял голову и обратился к небесам:

— Один, Отец всех, повелитель севера! Спаси нас от этого шторма! Вспомни меня, Один! Вспомни меня!

Не знаю, откуда они пришли, но я бросал эти фразы в пасть бури, в воющий ветер, который глотал их и уносил прочь. Он пожирал мои слова, словно я был ничем, однако постепенно по всему моему телу начинала разливаться горячая кровь. Я перестал дрожать.

— Спаси нас, Один! Сделай так, и мы восславим тебя!

«Змей» поднялся на гребень громадной стены воды, затем провалился вниз так стремительно, что едва не опрокинулся. Я продолжал сжимать в кулаке резную фигурку Отца всех, держа ее над головой. Когда корабль выровнялся, меня швырнуло вперед и перекинуло через нос. Я окунулся по грудь в ледяную воду, но сумел уцепиться за борт. Кто-то схватил меня за плечо, потянул вверх и забросил на палубу корабля, словно выловленную треску.

— Ха! Парень, дочери Ран выплюнули тебя назад! — проревел Свейн Рыжий, растянув рот до ушей. — Должно быть, англичане отвратительны на вкус! Обычно эти сучки забирают всякого, кто попадется им в когти!

Я стоял на корточках в углублении на носу корабля и не мог избавиться от ужаса. Я решил, что Христос попытался утопить меня за обращение к языческому богу. Я снова задрожал и тотчас же вывернулся наизнанку. Морская вода, согревшаяся в желудке, хлынула из него на деревянный корпус «Змея».

На четвереньках я подполз к мачте, к Эльхстану, боясь, что если встану, то Христос, Ньорд или какой-нибудь другой бог увидит меня и швырнет обратно в холодное море. Там я и уселся на палубу, а старик столяр устремил на меня взор своих глаз, холодных, словно опалы. С его верхней губы капала вода, и он с отвращением ее сплюнул.

— Мне пришлось так поступить, — взмолился я. — Разве у меня был выбор?

Эльхстан покачал головой и закрыл глаза. Возможно, он сделал это, чтобы спасти их от жгучей морской воды, но я решил, что старик не хочет меня видеть. Ведь я обратился с молитвой к языческому богу, тем самым обрек свою душу на мучения в адском огне.

Улаф достал из трюма сухую шкуру и кинул ее мне.