Книга Гендер и власть. Общество, личность и гендерная политика - Рэйвин Коннелл

Вместо объяснения власти анализ ролей выдвигает теорию норм. Энн Эдвардс заметила, что теория половых ролей серьезно упрощает сложности гендера, сводя все проявления маскулинности и фемининности к дуализму. Все женщины при этом объединяются единой женской ролью. Последняя, в свою очередь, приравнивается к роли домохозяйки, которая должна исполняться в семье. Бо́льшая часть положений теории половых ролей выстраивается как анализ стандартного нормативного случая, а не исходит из проблем, которые наблюдаются при полевых исследованиях.

В качестве стандартного случая обычно используется абстрактная модель нуклеарной семьи с традиционным разделением труда по половому признаку. Такая ситуация считается стандартной, поскольку полагается, что большинство людей живет именно таким образом, а отклоняется от этой модели якобы меньшинство. Она нормативна в двух смыслах. Во-первых, допускается, что люди в целом считают, будто правильно жить именно таким образом, так что эта модель определяет действительные ролевые ожидания. Во-вторых, теоретики рассматривают ее как правильный (или социально функциональный, или биологически органичный) способ жизни. Привлекательность работ по половым ролям для обычного читателя объясняется некоторой затушеванностью этих идей. Так, когда сексолог Джон Мани пишет о правильном пути психосексуального развития, его цель заключается в следующем: заклеймить любое отклонение от нормативной модели (включая гомосексуальный выбор) как патологическое явление и подкрепить идею о том, что общепринятая гетеросексуальность – это хорошо и для личности, и для общества.

Основная сложность здесь в том, что нормативное, т. е. то, что считается ожидаемым или одобряемым, совсем не обязательно является стандартным, т. е. тем, что имеет место в действительности. И это особенно явно в случае сексуальности. Проведенные исследования в этой области принесли много разочарований сторонникам нормативного подхода. Самые известные из них – труды Кинзи – выявили частые случаи гомосексуального поведения среди американского населения, с чем нормативная теория половых ролей никогда не могла примириться. Другую проблему для данной теории представляют данные о добрачных и внебрачных гетеросексуальных половых отношениях. Еще одна проблема – данные о домашнем насилии: по умеренным оценкам Штрауса (Strauss) и других, домашнее насилие имеет место более чем в половине американских семей. Отсюда следует, что существует большой разрыв между морально одобряемым поведением и тем, что происходит на самом деле. Статистика по структуре домохозяйств показывает, что семья в составе: мама, папа, двое детей, кошка и собака, к которой обычно апеллируют священники, президенты и создатели рекламы, – не является наиболее распространенной формой домашнего уклада, да и никогда, возможно, ею не была. Нормативная модель, предписывающая мужу зарабатывать деньги, а жене – вести домашнее хозяйство, активно используется в идеологии, но на самом деле уже не существует – она была подорвана экономикой, что показано в Главе 1 данной монографии. Около трети оплачиваемой рабочей силы в мире составляют женщины, тогда как значительное число мужчин рабочей силой не является. Сторонникам теории ролей, ведущим тщательные полевые исследования, таким как, например, Мирра Комаровски, приходится очень сильно «дожимать» эмпирические данные, чтобы извлечь из них что-то похожее на теоретическую модель ролей.

Если мы четко разграничиваем нормативное и реально распространенное, вместо того чтобы смешивать их, возникают новые важные вопросы. Появляется возможность понять нормативное не как соответствие стандарту, а как определение того, что Власть предержащие хотят видеть общепринятым. Это порождает вопросы о том, чьи интересы воплощены в нормах, насколько повседневная жизнь людей дает примеры сопротивления этим интересам и какие потенциально нормативные принципы могли бы возникнуть из широко распространенных практик, являющихся на данный момент ненормативными.

Теория половых ролей трактует отклонения от нормативного, стандартного случая с помощью понятия девиации. Этот термин не пользуется общим расположением, поскольку, с точки зрения работников системы социального обеспечения, он способствует навешиванию ярлыков. Тем не менее он продолжает существовать в теории ролей, потому что логически необходим для нормативной концепции роли. В нашем распоряжении есть эвфемизмы – неадекватное представление о собственном «Я», нонконформизм, – но при этом нас не удивляет, когда сторонники теории ролей, например Биддл, открыто рассуждают о «девиантном поведении», «девиантных идентичностях», «причинах плохой адаптации» и противопоставляют их «успешному усвоению роли».

Доминирование нормативного стандартного случая в литературе по половым ролям в сочетании с понятием девиации приводит к особому эффекту: создается впечатление, что традиционные половые роли преобладают и что отклонения от них маргинальны и, вероятно, являются результатом индивидуальной эксцентричности, приобретенной человеком в силу несовершенной или неадекватной социализации. Так могут трактоваться лесбийство, мужская гомосексуальность, половое воздержание и девственность, проституция, насилие со стороны супруга или супруги и трансвестизм. Во всех этих случаях ролевой подход элиминирует из гендерных отношений властную составляющую. Он также элиминирует сопротивление власти и общественному давлению, явления открытой или скрытой общественной борьбы, ведущейся по поводу определений сексуальности и гендера.

Рассуждая в связи с этим о конфликте интересов, следует сказать, что наибольшие ограничения привносит использование теории половых ролей в феминизме. Понимание политики в отношении полов как реформы ролей – осовременивания, либерализации или расширения женской роли (а в мужской версии движения – и мужской роли тоже) – означает, что не существует социальной теории движений за реформы как таковой, нет никакой концепции формирования коллективных интересов в рамках гендерных отношений. При существующем варианте половых ролей движущей силой реформы ролей выступает индивидуальный дискомфорт. Когда комфорт достигается, нет никакой социальной силы, которая могла бы осуществлять политические методы решения проблем или концептуальный анализ.

Отсутствие теории изменений и общественной борьбы на более глубоком уровне отражает отсутствие способа концептуализации социального противоречия и социальной динамики. Как социальная теория полоролевая концепция в сущности своей статична. Это отнюдь не означает, что сторонники данной теории не признают изменений. Модернизация женской роли была ведущей темой в одном из первых важных изложений теории половых ролей, а именно в работе Толкотта Парсонса 1942 года. Изменяющиеся ожидания стали главной темой обсуждений мужской роли в американских исследованиях последних десятилетий. Изменяющиеся определения женской роли являются главной темой в отклике академической социальной науки на феминизм.

Дело в том, что теория половых ролей не может понять изменения как историю, как трансформацию, порожденную взаимодействием социальной практики и социальной структуры. Структура предзадана в теории половых ролей в форме биологической дихотомии. А волюнтаризм, лежащий в основании понимания практической стороны понятия роли, препятствует разработке представления о социальной детерминации. В результате изменение – это всегда то, что случается с половыми ролями, то, что их нарушает. Оно приходит из внешнего мира, из общества в целом. Подобный ход мыслей можно увидеть, например, в рассуждениях о том, как технические и экономические изменения требуют перехода к современной мужской роли. Или изменение исходит из внутренней сущности личности, из подлинной самости, которая требует ослабления ограничений, предписываемых данной половой ролью. Сама роль всегда находится под внешним влиянием. Теория половых ролей не располагает механизмом, который бы помог понять изменения как диалектику, вырастающую из самих гендерных отношений. Таким образом, эта теория внутренних факторов формирования гендерных отношений является по самой своей сути ограниченной.