Книга Король и Шут. Между Купчино и Ржевкой... - Александр «Балу» Балунов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потом «Полигон» переехал в другое помещение на Лиговке. Хороший зал, в центре. И поскольку народ на наши концерты приходил всегда, Паша Клинов стал с нами дружить и перестал замечать, что мы ставим пиво на сцене. Там, однажды летом, но значительно позже, мы и записали видеокнижку «Праздник Скоморох».
В клубе «Лесопилка» рулил Игорь по прозвищу Мутноглазый. И он после нескольких успешных концертов предложил нам сделать сольник в другом зале. Сольный концерт! Не в клубе, а в нормальном зале, снятом специально для этого. Вот это прорыв! Были напечатаны афиши. Снят ДК им. Шелгунова, что на Шамшева. И настал великий день. Мы очень ответственно готовились, много репетировали, подготовили несколько новых песен. Но главное – на концерт пришли люди. Фанаты. Не просто в клуб, а в незнакомый ДК, находящийся неизвестно где. Пришли, чтобы послушать нас.
Потом нам устроили концерт в ДК им. Горького на Нарвской. Снова аншлаг, да такой, что администрация пожадничала и впустила слишком много людей, которые моментально снесли деревянный барьер в зале. Игорь Мутноглазый на все это посмотрел, да и слился куда-то с бабками, больше мы его не видели.
Дома культуры закончились, впереди были дворцы спорта. «Юбилейный» – дело серьезное, поэтому мы отправились в серьезную фирму «СП-концерт» и стали вести переговоры. Торчали там днями, старались контролировать каждый шаг. Пресса, эфиры, аппарат, да много чего. А репетиций же никто не отменял. В итоге отыграли концерт, все довольны, я вернулся домой на метро и лег спать. Устал очень.
Мы уже выпустили два, а записали три альбома. Собрали в Петербурге дворец спорта. Пора было двигаться дальше. Но ни в Москву, ни в другие города России нас никто особо не звал и гастролей нам устраивать не собирался.
Пришло время рассказать о первой жене Горшка, прелестной девушке Анфисе. Она в нашей истории сыграла немалую роль – не как член группы, а как первый и самый преданный фанат.
Девушкой она была не просто красивой и эффектной, а просто каким-то воплощением женского начала и сексапильности.
Хотя любили мы ее не только за это. Кажется, она приехала в Питер из Лодейного Поля, окончила тут хореографическое училище, работала танцовщицей экзотических танцев. Горшок с ней где-то познакомился и через пару месяцев позвал меня к ней домой. У нас было негласное правило: обязательно, чтобы его девушка нравилась мне, и наоборот. И, естественно, чтобы она понимала и уважала то, чем мы занимаемся. За год до этого Горшок расстался с одной красавицей и на мой вопрос «Почему?» ответил:
– Так, ты ж сам сказал, что она дура!?
– Я сказал, но это мое мнение. Ты же себя должен слушать, не окружающих.
– Да я и не слушал. Просто ты сказал, а я подумал, а на хрен мне такая дура? Перед друзьями неудобно.
Я тоже как-то встречался с милой брюнеткой, которую почему-то не восхищал Горшок. Я старался этому не придавать значения, тем более что Горшок терпел ее ради меня. Но однажды я попробовал ей объяснить, что Горшок – мой самый близкий человек, и это на всю жизнь. Тогда она попросила меня выбирать. Ну, понятно, что было дальше…
Так вот, Анфиса мне сразу понравилась. Она все время улыбалась и вообще была человеком крайне жизнерадостным и целеустремленным. Никогда никого не слушала и обо всем имела свое собственное мнение. И всегда внимательно прислушивалась к словам тех, кого она любит и уважает.
С их женитьбой смешно получилось. В нашем кругу вообще-то официально оформлять отношения было не принято. Денег-то не было. Угостить пивом, цветы подарить – это одно, а квартиру снимать – совсем другое. О какой свадьбе может идти речь, если праздновать не на что, а жить потом придется с родителями?
Я, правда, к тому времени уже успел жениться, у меня сын даже родился. На какой-то Новый год родители Горшка уехали, и он устроил тусу. Там мы с Инной познакомились и больше уже не расставались, устраивали совместные веселья и беспределы. Потом она сказала, что родители-юристы гнобят ее за аморальный образ жизни. Тогда я как честный человек предложил узаконить наши отношения.
Так вот, Горшок подходил ко мне за советом – я же единственный женатый человек был. Что да как, да и надо ли вообще.
– Знаешь, – говорю, – штамп в паспорте ничего не значит. Прислушайся к себе: если любишь ее больше всего на свете, больше своей жизни, то женись.
И через какое-то время Горшок с Анфисой зазывают меня в гости и говорят, что все решили. Мы взяли пару бутылок «Медвежьей крови» и поехали в ЗАГС нашего района. Помню на улице стоял мороз, но нам было смешно и весело.
И с тех пор долгие годы они все делали вместе. Слушали одинаковую музыку, ведь музыкальным образованием Анфисы занимался Горшок. Он же, как мне кажется, научился у нее не просто идти своей дорогой, а еще и не обращать внимание на то, что говорят за спиной. «Они не стоят твоего внимания. Это неважно, а, значит, этого не существует». Такая вот у нее была философия.
Когда я приходил к ним поиграть на гитаре и поучаствовать в придумывании новых песен, Анфиса всегда уходила на кухню. А если мы ее звали, то она смотрела на происходящий процесс, как на какое-то священнодействие.
Ей и правда все очень нравилось. Помню, однажды сидели мы, разбирали новую мелодию Горшка (из нее потом «Невеста палача» получилась), и вдруг влетает в комнату Анфиса, кидается Горшку на шею и начинает со слезами его расцеловывать, а потом и меня за компанию.
– Это, – говорит, – что-то сверхъестественное и неземное. Это будет не просто какой-то сраный хит, это останется навсегда. Какие же вы молодцы! Кто это сочинил?
Ну, я там ни фига не сочинил, просто на гитаре подыграл. А Горшок и говорит:
– Просто все вещи и мысли – ты только начинаешь понимать, откуда и почему они к тебе пришли, они уже – бац! – принадлежат кому-то другому, И ничего ты тут не поделаешь. Можно только вцепиться и начать грызню за несуществующее право ими обладать, но тогда вселенная перестанет смеяться вместе с тобой. И останешься ты один с отвоеванным кусочком собственности.
Что тут скажешь, друзья? Любовь.
Я как-то пожаловался Горшку на то, что ребенок и жена отнимают много времени, и группой я занимаюсь все меньше. А он ответил:
– Так ведь и ты поменялся. Группой ты, может быть, занимаешься и меньше, зато более качественно и более ответственно.
И добавил:
– Шура, понимаешь, когда ты любишь, смотришь на мир по-другому, вещи, которыми ты зря занимался в жизни, становятся неважными, а действительно важные приобретают новый вес, красоту и силу.
Лучше и не скажешь. Так что спасибо тебе за все, Анфиса, наш самый преданный фанат! Живи, мечтай и улыбайся чаще. Где бы ты ни была.
С Татьяной Ивановной Горшеневой, мишкиной мамой, мы в последние годы много общались. Я старался ее поддерживать, присылал подарки, мы обменивались фотографиями. Но звонить мне всегда очень трудно: у человека умер сын, что тут еще скажешь? Что спросишь? Но для того чтобы я вспомнил события нашей юности и узнал о том, чему позже свидетелем не был, мы договорились созвониться по Скайпу.
