Книга Случайная девушка по вызову - Портиа да Коста

Лиззи сделала глоток и рассеянно заметила, что на тумбочке стоят еще три чашки, кроме той, что она держала в руке.

Она нахмурилась. Вот еще одна задача, небольшая, но совершенно неотложная. Следует что-то сделать с помойкой, в которую превратилась ее комната. Это переходит все границы! Она почти маниакально аккуратна во всем, что касается ее самой, но ужасается собственной неряшливости, когда речь идет об уборке. Наступление по всем фронтам на разбросанные повсюду одежду, книги, журналы, недошитые вещи, горы выкроек отвлечет ее мысли от красавца-бизнесмена.

Да, как же, отвлечет… черта с два!

Да, они с Джоном прекрасно провели время. Этого никто у нее не отнимет. Никогда. До конца жизни она не забудет безумное приключение, полное обмана, извращенного секса, и всегда будет за это благодарна. Некоторые женщины… большинство женщин и этого не имеют.

Устроившись на подушках, в окружении разбросанных денег, она представила Джона. Да, она всегда будет вспоминать его светлые волосы, необычайно красивое лицо и прекрасное тело. Не говоря о его ловких, суженных кверху пальцах и массивном, неутомимом «петушке».

И все то, что он делал.

Изогнувшись, она сунула руку в пижамные штанишки и пощупала попку. Почему она не болит? А ведь должна бы… Но он в совершенстве владеет искусством порки и умеет причинить жестокую боль, не оставляя никаких следов. И боль скоро проходит.

Но она по-прежнему ощущала отпечаток того, что он сделал с ней. Невидимое, нестираемое вечное тату.

Она снова, снова и снова хотела ощущать удары, метко направленные, нанесенные умелой рукой. И даже сейчас между ногами стало влажно, словно она опять с ним и терпит пытку, даже если орудие – обычная гибкая голубая линейка.

– Джон, – вздохнула она, закрыв глаза, и стала щипать себя за ягодицу одной рукой. Вторая скользнула в штанишки. Дверь спальни была не заперта, но она слышала, как Шелли вышла за воскресными газетами, а Брент был глух и слеп к происходившему, поскольку спал без задних ног. Вчера он не ночевал дома, после вечерней смены в садовом центре. Но даже если бы он успел проснуться и заглянуть к ней в комнату, она не могла не ласкать себя… словно Джон Смит здесь, в комнате, стоит над ней и приказывает мастурбировать. Ради него.

За сомкнутыми веками возникали картины: он и она, не в ситцевом окружении гостиничного номера. В другом месте. Более темном. Более зловещем.

Подземная тюрьма?

Она никогда не была там. Может, в клубе, декорированном под тюрьму, но не в реальном подземелье.

В своей фантазии она очутилась в подземной камере, где тускло горела жаровня, а со стен свисали цепи и устрашающие орудия пытки. За происходившим наблюдали стоявшие вокруг безымянные, почти безликие люди.

Там же был Джон в темном костюме и темной сорочке, выглядевший одновременно золотистым ангелом и мрачным демоном. Сама Лиззи была в корсете и туфлях на высоких каблуках, как великая Бетти Пейдж в одном из журнальных разворотов с садомазосценами или даже в порнофильме «не для всех». Чулки в сеточку на подвязках и голая промежность. Никаких трусиков, защищавших и охранявших ее от посторонних глаз.

Тяжелая цепь опускалась из середины низкого потолка. На конце чернели кожаные наручники, надетые на ее запястья. Руки были безжалостно вытянуты над головой.

О, вау, откуда это взялось?

Сунув средний палец между складками нижних губ, она обнаружила, что там все мокро. И это всего лишь следствие фантазии!

Охнув, она нерешительно потеребила клитор.

– Ах, Бетти, бесстыдница этакая! – сказал бы господин так отчетливо, словно действительно был в комнате и не сводил с нее глаз. – Ты так легко возбуждаешься! Еще не почувствовала прикосновений, а из тебя уже течет. Ты должна быть наказана за свою похоть!

Она стала ласкать себя, но представляла Джона, который рукой гладил клитор грубыми, мощными движениями. Щипавший и теребивший бугорок плоти. Реальность и фантазия смешались. Она судорожно дергала бедрами, но не удовлетворившись ласками, повернулась набок, изогнулась и сзади сунула палец в «киску», продолжая терзать и щипать свой клитор, как делал Джон наяву.

Она застонала, и господин ее грез тихо, мелодично приказал:

– Молчать, или я заткну тебе рот!

Она снова застонала, и какой-то едва видимый человек подал Джону шарф… или просто полосу шелка. Он впился губами в ее губы, лаская языком, после чего завязал ей рот шелком и туго затянул на затылке.

– Теперь я смогу как следует наказать тебя, без всяких вмешательств, просьб и заклинаний!

Он уже наказывал ее, больно щипая клитор и поглаживая не закрытые коротким корсетом голые ягодицы.

– Я постараюсь, чтобы скоро они стали красными и дьявольски саднили, – пообещал он вкрадчиво, голосом мягким, как тот шелк, которым был завязан ее рот. Поцелуй, которым он прижался к ее шее, тоже казался шелковистым. Когда его зубы осторожно сомкнулись на мочке ее уха, она пронзительно взвыла, несмотря на кляп. Ее «киска» мелко содрогалась.

– Грязная девчонка! – прошептал он. – Ты, кажется, кончаешь?

Она еще не кончила, но до оргазма остался ровно удар сердца, в фантазиях и реальности.

– Нет, господин, честное слово, ничего подобного, – поклялась она, хотя скоро это станет ложью.

В фантазиях он отвернулся от нее, и слуга подал ему устрашающего вида стек для верховой езды, которым Джон со свистом рассек воздух.

– Итак, мы начинаем.

Боль была невообразимой. Фигурально говоря. Она понятия не имела, какую боль причиняют удары стека. Но она помнила линейку и жестокие поцелуи пластикового орудия наказания и возбуждалась от этих воспоминаний. Жарких. Интимных. Беспощадных. Его ладонь, опускавшаяся снова и снова, стала хлыст. Боль пронзала лоно, но она уже была мокрой и изнемогала от желания.

Продолжая раскачиваться, Лиззи яростно ласкала себя, теребя клитор под неотступным, непроницаемым взглядом прекрасных синих глаз Джона.

Почти вывернув запястье, она просунула палец еще глубже и, неудовлетворенная результатом, присоединила к первому пальцу второй, безжалостно растягивая узкий канал.

– Грязная, грязная девчонка, – укоризненно повторил призрак Джона Смита. – Мерзкая, мокрая, похотливая маленькая потаскушка. Никаких приличий, никакого самоконтроля! Ты просто грязная, алчная шлюха и заслуживаешь настоящей порки. Вопи, кричи. Мне все равно!

Все это она произносила вслух, но он был с ней, и его лицо пылало той же похотью, в которой она обвиняла себя. В фантазии именно он избивал ее до крови, в реальности эта мысль заставила ее кончить.

– О… о… Боже! – охнула она, зарываясь лицом в подушку, чтобы заглушить стоны и крики. Клитор пульсировал и подрагивал, а внутренние мышцы сжимали и сжимали ее пальцы.

О, если бы только Джон был здесь! Если бы лег с ней в постель, красивый, теплый и голый! Если бы это он сейчас прижимался грудью к ее спине и вынимал пальцы из ее «киски», а взамен вонзал в нее свой роскошный «петушок» глубже и глубже, пока его прекрасная рука ласкала ее клитор.