Книга Летчицы. Люди в погонах - Николай Потапов

Раздосадованная своей нерасчетливостью, Ольга ушла на второй круг. Сделав четвертый разворот подальше от посадочных знаков, она повела «Дуглас» на снижение, и когда огни оказались на траверзе[15] слева, колеса плавно коснулись земли. Подпрыгивая на неровностях грунта, самолет покатился по площадке, теряя скорость.

Не выключая двигатели, они стали ждать партизан. И хотя все сигналы были согласованы заранее и совпадали с предписанными, все же Ольга и другие члены экипажа волновались и тревожились: «А вдруг это провокация, и они сели к врагам?».

Такие случаи были, они знали. Правда редко, но были. Поэтому и не выключали двигатели, чтобы можно было в случае опасности взлететь снова, поэтому и держали наготове пулеметы и автоматы.

Но вот в свете фар показалась фигура всадника. Он помигал фонариком, и Ольга выключила моторы. Они были у своих. Вышли из самолета.

Всадник спешился, подошел к экипажу, представился. Ольга коротко рассказала ему о грузе, который они привезли, дала список. Он взял лист бумаги, поблагодарил за груз и как бы мимоходом спросил:

– В первом заходе, выходит, промашку дали?

– Промазали… Снижение затянула, – призналась Ольга.

– И правильно сделали, что ушли на второй круг. Площадка наша ограничена, впереди овраг. Садиться надо только в начале полосы, у костра. Иначе можно свалиться в овраг.

– Сколько вам времени надо на разгрузку? – спросила Ольга.

– Думаю, за час управимся.

– Договорились, не больше часа. Линию фронта мы должны пересечь ночью. А времени в обрез.

– Я вас понимаю… – Мужчина направился к лошади. К нему, осадив наскоку коня, подъехали еще двое, о чем-то посовещались, тут же разъехались в разные стороны, а минут через десять на повозках прибыли партизаны.

Пока они разгружали самолет, Ольга и члены экипажа сидели в стороне, ели бутерброды, пили из термоса чай.

Подошел мужчина, который их встречал, присел рядом.

– Спасибо за груз и газеты. Радости теперь у нас, разговоров! Газеты получаем редко, а тут сразу такая пачка!

Он помолчал, думая, видимо, о своих делах, потом как-то неловко спросил:

– Что там нового, на Большой земле? Как настроение у народа?

– Новостей много, всех не пересказать. Настроение у народа хорошее. Все понимают: в войне наступил перелом, близится победа. Радуются этому, ждут…

– Да, конец близится, – прикрывая рукой цигарку, проговорил мужчина. – Мы это тоже тут чувствуем… Не успеваем позиции менять. Фашисты отступают, приходится и нам не мешкать, поторапливаться, впереди их отходить на запад. – Он глубоко затянулся, закашлялся, прикрыл рот фуражкой.

– Раненые есть? – спросила Ольга.

– Есть… Человек десять. Возьмете?

– Возьмем. Только не задерживайте.

– Они уже здесь, на подводах.

К Ольге подошел техник самолета, доложил:

– Товарищ капитан, разгрузку заканчиваем, привезли раненых.

– Принимайте их и рассаживайте, – распорядилась Ольга.

– Прилетайте почаще, – сказал им мужчина, растаптывая ботинком окурок. – И побольше оружия, боеприпасов. Рацию тоже не мешало бы нам поновей. Я списочек вот составил самого необходимого. Передайте там. И письма наши на почту снесите. Ну, всего вам доброго.

Он ушел к повозкам. Вскоре обоз тронулся, колеса натужно заскрипели по мягкому грунту.

Запустив моторы, Ольга подрулила к догоравшим кострам, чтобы оттуда взлететь против ветра. Самолет набирал скорость быстро, осенняя густая ночь угнетающе набегала со всех сторон, и лишь тонкий пучок света от фар, выхватывая из темноты узкий клочок земли, помогал летчице ориентироваться на местности. Вот последний удар колесами о грунт, и «Дуглас» плавно взмыл в воздух. Набирая высоту, Ольга посмотрела на восток. Небо там было по-прежнему темно-синим, но у самого горизонта уже светлела узкая розовая полоска.

Полет протекал нормально, зенитки противника молчали, прожекторы не беспокоили, видимо, принимали за своих, тем более что летели они с запада на восток. Уверовав в благополучный исход полета, Ольга уже прикидывала, что надо будет сделать после посадки и отдыха, куда сходить, какой купить подарок ко дню рождения сына.

– Штурман! – позвала она Аню. – Время посадки на «точке»?

– Четыре тридцать, – услышала она спокойный и, как ей показалось, немного сонный голос Ани.

– Ты чего там, Аннушка, сны что ль досматриваешь? Рано… – и передала по СПУ всему экипажу: – Усилить наблюдение за воздухом. Подходим к линии фронта.

«Пусть следят за воздухом, а то совсем расслабились». И тут Ольга заметила, что ровное и монотонное гудение двигателей как-то вроде расстроилось, самолет почему-то стало разворачивать влево. Она попробовала удержать машину от разворота педалями, но самолет заваливался влево все больше и больше. Бросив взгляд на приборный щиток, Ольга сразу поняла причину ненормального поведения самолета: обороты левого двигателя резко упали, температура масла поднялась выше нормы.

Она прибрала сектор газа левого двигателя, убавила обороты правого, но в этот момент послышался скрежет металла, самолет затрясло, и Ольга выключила левый двигатель совсем.

– Что с мотором? – спросила она техника.

– Заклинило… – проговорил тот обеспокоенно.

– Вижу, что заклинило. А почему?

Техник неопределенно пожал плечами. Ольга, как могла, удерживала самолет от разворота. Положение осложнялось.

– Штурман, когда линия фронта? – Она старалась говорить спокойно, не создавать панику.

– До линии фронта семь минут, – быстро ответила Аня, и в голосе ее уже не было прежней вялости, сонливости.

– Добро… – отозвалась Ольга. – Будем идти на одном моторе, левый вышел из строя.

Планируя с небольшим углом, Ольга создавала благоприятный режим работы для правого двигателя.

«Хорошо, что ночь, нет истребителей. А то туго бы нам пришлось…» – утешительно подумала она, а сама все-таки внимательно и настороженно всматривалась в ночное небо. Но в воздухе было спокойно.

– И зенитки молчат. Спят фрицы. Ночью воевать не любят. Ночью их… – не успела она договорить фразу, как два прожектора, внезапно прочертив в небе светло-желтые полосы, схватили в свои щупальца «Дуглас». В самолете стало ослепительно светло, как при вспышке фотолампы.