Книга Жил-был стул и другие истории о любви и людях - Е. Е.

И когда все это уже было, они оказались в телефонной будке в коридоре, длинном таком коридоре, удивительно, но пустом в эти минуты – никто не звонил никуда… Оказались, она – чтобы позвонить родителям, а он… ну, он просто весь вечер был с нею рядом. Ольга говорила, стоя к нему спиной, но как-то непрерывно его ощущая, прикасаясь, притягивая, то жестом, то взглядом обращаясь к нему. Поздравляла родителей, сестру, её мужа, звала всех по очереди к телефону, что-то рассказывала сама, благодарила, но было понятно одно – родители вернутся домой только завтра и она это выяснила совершенно точно. И, главное, ему не нужно было ничего теперь говорить, объяснять, все получилось само собой – легко и просто.

… В такси да и потом, когда поднимались в лифте, была какая-то напряженность, что-то давило, отчуждало, отодвигало, не верилось, было страшно, хотелось и пути назад не было. У самой двери Ольга остановила, повернула к себе, держала его лицо руками… мягкие, необыкновенно мягкие, четко обозначенные губы, влажные, податливые и одновременно ищущие… глаза… пьяные, затуманенные, но откровенные, прямые. И на его невысказанный вопрос веки медленно опускаются, и, словно для полной его уверенности, она говорит «идем…»

А позже, но ещё до того как все произошло, он стоял в ванной комнате, медленно стягивал с себя одежду и беззвучно рыдал – никогда, никогда в жизни у него уже не будет такой ночи, такой женщины, такой любви, не будет ничего этого впервые… и ещё не пройдя до конца, не получив всей радости обладания, не испытав боли и горечи утраты и разочарования, он безошибочно чувствовал, не умея внятно этого объяснить, что такого мгновения больше никогда не будет. И, ещё толком не встретив, он уже прощался…

Я могу её гладить, ласкать, целовать. Даже в губы. Только не раскрывая их. Я могу её перевернуть, положить, могу сделать паузу, посадить на себя, согнуть, сложить. Я могу говорить, объясняться, шептать. Я могу просить. Что-то она даже сделает. Я могу получать удовольствие от прикосновения ладонью к её телу, от случайного ощущения безупречно выбритой кожи, от вида того, как колышется в такт её грудь, от звуков, которые слышу, от линии спины, медленно уходящей к талии и стремительно убегающей к бедрам, от толчков, скольжения и объятия, от прохладной кожи и чего-то горячего внутри…

…Да, я могу получить её тело. Но не могу получить любовь. Она не подарит мне ласки, не будет меня ждать и отдаваться взахлеб. Я могу получить её объятия, но не её взгляд. Иногда, я могу услышать её вздох или стон, но никогда не могу получить слова…

Открылась и через секунду закрылась дверь в ванную комнату. Из темноты, против света, за такое ничтожное время, он успел лишь охватить контур её фигуры. Но ощущение, которое сложилось, составилось за эту секунду… секунду, секунду, в которой на самом деле было столько всего – и открытая дверь, и её рука, протянувшаяся к выключателю, профиль, чуть угаданный запАх халата, а потом он раскрылся, она его снова запахивала, а свет уже успел, успел скользнуть под его полы, скатиться, пробежать по груди, по животу, по бедру и ниже по всей ноге к самой голени, лишь обозначая своим сиянием контур; и вот она протянула руку, коснулась выключателя, щелчок – и на сколько-то времени абсолютная темнота… темнота перед… Так вот это ощущение бесконечной секунды перед концом света и началом новой Вселенной он запомнил навсегда…

…Она обнимала его всего, словно был это не первый, а последний раз в их жизни. Рот её скользил по его векам, щекам, шее, груди, животу… её кожа была неощутима… вдоль её ноги можно было скользить бесконечно… она была неопытна, чего-то не знала, но вся была открыта для него, откликалась с готовностью на каждое движение, падала и увлекала за собой… только один раз чуть сжала ногами сильнее, чуть замедлила, остановила его движение, чуть сильнее обняла и прижалась, и словно втянула в себя воздух…

Утром он курил на лестничной клетке. Сквозь приоткрытую форточку врывался порывами холод, но это ощущение было приятным. Порыв заканчивался и вновь накатывала волна тепла.

Он смотрел на улицу. День был хмурый. Под стать ему – какой-то обессиленный, опустошенный. В душе ничего не происходило. Старая жизнь кончилась. Радость обладания этой женщиной, её первая любовь уже в прошлом. Значит, в прошлое ушло все. Чего же ждать? Правильно ли все это? Он слышал, как Ольга подошла сзади. Обняла. Прижалась лицом в плечо.

Через несколько минут что-то вздрогнуло… или чтото он услышал? Повернулся, но она ещё долго крутила головой, не позволяя заглянуть в глаза.

– Я тебя люблю, – сказала она тогда. Нет. Даже не так.

– Я тебя люблю, – сказала она в первый раз…

Вот и все. Я отпускаю её. Или по-другому – она уходит. Слышу, как шумит в ванной вода. Откидываюсь. Глаза полузакрыты. Сейчас буду потихоньку погружаться в дрему. Пусто. В душе, в теле.

В огромное окно мне хорошо виден голубовато-белый в свете луны снежный склон. Чистое темное небо. Полная луна… Может, пойти покурить? Спать успеется… Лень… а на обратном пути зайти к Ольге, сказать: спокойной ночи… Да не ответит даже после сегодняшнего… А завтра? Как оно будет?

Я все же встаю, заворачиваюсь в плед, выхожу на балкон, закуриваю. Завтра… Это магическое для меня слово. Завтра, конечно, ничего не изменится. Но будет завтра, а потом ещё и ещё… завтра, завтра, завтра. И если это правда, и все в мире кончается… и все идет … как там? по спирали, на новом уровне… так вот, когда пройдет, я не знаю точно, сколько дней, и тогда… ... и тогда долетят до неё, может, уже родившиеся и блуждающие пока где-то во Вселенной слова… долетят, и она скажет:

– Я тебя люблю…

Не так, как первый раз, а совсем по-другому, но я опять услышу в них что-то новое и опять буду заглядывать в заплаканные глаза…

Завтра… Завтра этот день станет ближе… я засыпаю… завтра… слова во Вселенной… летят… люблю… завтра… жду… Ольга…

БАБОЧКИ В ЖИВОТЕ

Туман за окном сгустился так, что в темноте видны только размазанные огни уличных фонарей. Люблю такую погоду.

– Что?

– Я говорю, люблю такую погоду, – отвечаю я, продолжая смотреть в окно. Наше молчание затягивается. Чувствую её взгляд, но не хочу с ним встречаться. Когда она такая, это очень тяжело. Невозможно просто. И нужно ждать, когда её отпустит… Последние несколько месяцев такое случается с ней всё чаще и чаще… Устал… Скорее бы уже фильм начинался…

– Слушай, всё забываю спросить, а что это за выражение такое «бабочки в животе»? Твоё?

Она выпускает дым. Чуть оживляется.

– Ни разу не слышал? Нет, не моё.

– Так что это?

– Не объяснить. Потому и выражение такое. Очень точно отражает ощущение. Это когда влюбляешься. У мужчин это по-другому. Говорят, что-то вроде спазма. А у женщин – бабочки… Знаешь, приятное чувство.

Да, думаю – спазм. И дыхание перехватывает. И холодок какой-то. Помню. Такое бывало. Но, последний раз – давно. С возрастом притупляется всё. И эмоции. И плохие, и хорошие. И ничего уже так не трогает, как в двадцать пять лет. И влюбиться хочется, и есть в кого, но не получается.