Книга Возвращенная любовь - Элизабет Бикон

– Так почему же ты хотел убить ту жалкую женщину с ее еще не родившимся ребенком, но пощадил? – зло упрекнула Филомена, будто это не она подбивала его на преступление.

– Потому что ты вообще отказалась рожать мне детей и сделала бы все, чтобы через суд признать наш брак недействительным, если бы я не согласился на это. Дорогая, даже меня поражает, на что ты готова ради титула. А мне казалось, ты учила меня не удивляться тому, на что способна целеустремленная корыстная женщина, чтобы добиться своего.

– К чему это? Какой толк выйти за тебя замуж, если бы у тебя не было титула?

– Как знать?

– Парень, которому полагалось наследство, умер, и тебе достался титул маркиза. Неужели ты после этого собирался оставаться закоренелым холостяком и корпеть над своими книгами и письмами? Фрэнсис Мартагон, если так, то ты простофиля.

– Теперь я уже не такой дурак, как в то время, когда женился на тебе.

– Я закалила твой характер. Ты безропотно отдал бы свои земли и титулы скулящему младенцу, если бы я не остановила тебя. До встречи со мной ты был жалкой овечкой, которая ищет самое безопасное поле, где можно пощипать травку.

– Мне хватило сил сделать тебе ребенка тогда и хватает сейчас, – тихо ответил он.

Филомена заметила, что он упрямо поджал губы, и вздохнула. Она не рассчитывала на это, когда соблазняла Фрэнсиса Мартагона вступить в брак, прельщая его своим очаровательным юным телом. Эта светловолосая прелестница обещала стать хорошей женой, чтобы завидовали все приятели.

– Разыщи этого сопляка и убери его. Я не могу допустить, чтобы мой сын оказался незнатного происхождения, – резко сказала она.

– Ты имеешь в виду, как его мама?

– Возможно, я и родилась без титула, но ты не исключение. Ты сделал лишь одно полезное дело – произвел меня в маркизы, да и то не так, как положено, – зло упрекнула жена и довольно улыбнулась, глядя на величественный парк вокруг Мартагон-Корт.

Выведенный из себя муж вышел из комнаты и захлопнул дверь.

– Ты обошлась с ним слишком жестоко, – раздался резкий и более холодный, чем у нее, голос из кабинета миледи.

– Он мягкотел и ленив. Папа, только так его можно побудить к действию, – нетерпеливо возразила Филомена.

– Если так будешь наседать на него, он сделает наоборот, чтобы досадить тебе.

– Если бы точно знать, что родится мальчик, можно было бы позаботиться о том, чтобы Фрэнсиса постигла судьба того призрачного наследника, которого он не может найти и убрать без твоей помощи.

– Нет, мы сохраним жизнь этому глупцу, даже если родится мальчик. Если мальчик умрет, что же тогда получится, если его некем будет заменить?

– Тогда я стану вдовствующей леди Лундской с огромным приданым и подцеплю какого-нибудь герцога, – деловито ответила она.

– Нет. Девочка, ты останешься бедной вдовой человека без титула, если будешь перечить мне, – холодно возразил любящий отец.

– Папа, как ты можешь предрекать мне такую страшную судьбу? – Она понимала, что с таким же успехом могла бы разговаривать с прекрасно отделанными стенами парадной комнаты.

– Я не предрекаю, а говорю серьезно.

– Тогда разыщи жалкого выродка, убей его ради меня.

– Никто не лишит моего мальчика того, в чем он нуждается. Это не удастся проклятому сопляку, которого глупый Сиборн так ловко спрятал, точно собственного сына, – заверил Джонас Страйдер.

Филомена вздрогнула при мысли, что ее отец сдержит слово. Тот вышел из комнаты, показывая, что не шутит.

Рич решил, что Утрата выглядит еще более нескладно в цветной одежде, оставленной прошлый раз дочерью Кейзиа в доме матери. К счастью, Клео унаследовала от отца рост, а от матери красивую внешность.

Он поймал себя на том, что наблюдает за гостьей, точно зачарованный мальчишка. Ее кожа становилась золотистой под лучами солнца, поскольку она проводила дни на открытом воздухе, играя с его детьми или занимаясь огородом и фруктовыми деревьями, несмотря на поврежденную ногу. Утрата даже начала полоть цветник и огород с зеленью, посаженной Аннабель. Рич думал, хватит ли у него мужества отпустить ее, когда она начнет ходить.

Об этом нечего и думать. Придется отпустить. Он страстно желал Фрею, поэтому старался всячески избегать ее, однако в тесном домике это очень трудно. Он уединился в мастерской и рычал на всех, кто пытался войти к нему. Ему все равно надо работать, чтобы купить то, что он сам не может изготовить. Например, кухонную посуду и простыни, то и другое оказалось под угрозой из-за усердия Утраты. Однако он не догадывался, какой глупец этот Сиборн в потертых рабочих сапогах, влюбленный по уши. Рич знал, что значит сохнуть по женщине. Любой прыщавый юноша, сгорающий любопытством к противоположному полу, переживал это. Однако с тех пор, как он возмужал и научился полностью удовлетворять женщину, никогда такого не испытывал. Казалось, будто его кожа стала крайне чувствительной от неудержимого желания сделать мисс Роуан своей любовницей.

Он так же сильно желал Аннабель, но понял с первой встречи – они будут жить вместе, потому что мужчины, сделавшего ей ребенка, больше нет в живых. Они не сдерживали друг друга ни до, ни после краткой брачной церемонии в тихой городской церкви далеко от излюбленных мест высшего света. Однако о торопливом и безрассудном сближении с мисс Роуан не может быть и речи. Даже если Ричу понадобилась бы жена, он не мог бы допустить, чтобы леди знатного происхождения жила вдали от цивилизации, каждый день занималась детьми другой женщины и грубым, одержимым похотью вдовцом. Приступы уныния, изредка случавшиеся с Аннабель, действовали ему на нервы, но у нее, как и у него, были веские причины терпеть уединенную жизнь.

Каждое утро Рич просыпался, испытывая лихорадочное желание. Чтобы избавиться от него, приходилось изнурять себя весь день. Ночью в постели он боролся с низменными побуждениями, зная, что Утрата спит внизу. Рич тосковал по ней, точно влюбленный мальчишка.

– Проклятая женщина, – пробормотал он раздраженно и ахнул, когда неосторожно вонзил зубило в большой палец, перестав следить за тем, чем занимался.

Даже отсюда он долго наблюдал за тем, как она трудится в саду, и не мог сосредоточиться на работе. Вздохнув, взглянул на огрубевшие руки. Любой новый синяк или царапина говорили о том, что он грезит наяву. Утрату винить не в чем, но как бы он ни пытался убедить себя в том, что одержим животной похотью, она пробуждала в нем нежность, о которой он забыл после смерти Аннабель.

Пока он рычал и ругал дьявола, она справлялась с домашним хозяйством и детьми, отчего Рич становился еще более своенравным. Видно, Утрата восхищалась прирожденным высокомерием Хэла и решимостью Сэлли оставаться самой собой, что бы ни говорило общество и ее брат о месте девушки в этом мире. Рич представлял, какое детство было у его гостьи, пока слушал ее смех и наблюдал за тем, как та пытается бегать, будто раньше не знала таких простых развлечений. Ругаясь, он подумал, что не сможет избавиться от мыслей о месте Утраты в своей жизни еще несколько дней, которые потребуются для исцеления. Он с отвращением бросил зубило и попытался думать о ней беспристрастно, наблюдал за тем, как она нетерпеливо отбрасывает непослушные пряди волос. Нежная улыбка играла на его губах, когда он видел ее испачканные щеки и нос. Идиот! Надо исцелиться от навязчивых мыслей, а не разжигать их. Видно, она не очень практичная женщина, раз терпит привычную для него жизнь, правда, ее изящные руки и запястья гораздо крепче, чем показалось поначалу.