Книга На Сибирской флотилии - Геннадий Турмов

Дмитрий вспомнил доведенный до всеобщего сведения несчастный случай, произошедший с матросом подводной лодки «Осетр» Иваном Браткиным, который полез ремонтировать работающий вентилятор и лишился пальцев.

А вообще-то, дисциплина военнослужащих гарнизона во время войны оставляла желать много лучшего.

Борьба с пьянством в те годы служила головной болью начальникам. Так, специальным циркуляром из штаба Владивостокской крепости обращалось внимание на участившиеся случаи пьянства офицеров и нижних чинов и даже преступления, при этом происходящие. Пришлось проводить специальное дознание о том, как пьяный матрос А.С. Прокопенко, когда его пытались вывести из кубрика на палубу, обматерил своего командира роты лейтенанта Пышнова.

Инженер-механик Шмидт был арестован на месяц с содержанием на гауптвахте за избиение матросов.

В телеграмме командира Владивостокского порта контр-адмирала Греве морскому министру Бирилеву от 2 октября 1905 года сообщалось: «Лейтенант А.М. Веселого в нетрезвом виде, сидя в театре в партере, мочился и, выйдя затем из театра, произвел ряд бесчинств. Суд посредников, возбудив по этому поводу дело, на днях постановил лейтенанту Веселого подать в отставку, что он отказался сделать. Дело должно перейти в суд флагманов и капитанов, который в настоящий момент за болезнью адмирала Иессена и отсутствием некоторых командиров созван быть не мог. Рассчитываю это сделать на будущей неделе». Заступничество отца нарушителя оказалось эффективным и 4 октября 1905 года во Владивосток была отправлена ответная телеграмма за подписью и.о. начальника Главного морского штаба контр-адмирала Вирениуса: «Министр желает, чтобы Вы выслали лейтенанта Веселого в Петербург, не приведя в исполнение приговор суда».

Постоянные скандалы в семье штабс-капитана Хомякова однажды закончились стрельбой, всполошившей всех соседей. Когда вернувшийся в нетрезвом виде домой офицер был оскорблен своей женой Бертой, он не нашел ничего лучшего, как достать пистолет, и продолжил семейную разборку с применением оружия. Пришлось вызывать вооруженный патруль для успокоения разбушевавшегося штабс-капитана. Хорошо еще, что у того хватило ума не оказывать сопротивления и сдать пистолет. Другой случай еще более ярок. Так, в октябре 1904 года два прапорщика по адмиралтейству (призванные из запаса во время войны торговые моряки) Засс и Кох сильно «нагрузились» в одном из владивостокских ресторанов. Выйдя на улицу, они решили поразвлечься и устроили стрельбу по мишеням в центре города. Поскольку мишеней им показалось мало, они открыли стрельбу по собаке, которая, на свое горе, забрела в этот район. Поскольку действия прапорщиков могли привести к серьезным последствиям, к ним обратился городовой с требованием прекратить стрельбу. В ответ подвыпившие офицеры стали избивать бедного городового (по чину – унтер-офицера). На защиту городового бросилась проходившая мимо женщина:

– Зачем вы бьете городового? Он же вам ничего не сделал, – пыталась она урезонить разбушевавшихся штурманских прапорщиков. Но не тут-то было. Бравые офицеры обложили ее выражениями, применяемыми при корабельных работах и в приличном обществе не используемыми, прибегнув в характеристике мешавшей им женщины к сравнению ее с труженицами древнейшей профессии.

– Кто – я?! – взвилась та, тигрицей набросилась на одного из прапорщиков и сорвала с него погон. Подбежавшие горожане накостыляли прапорщикам по шее и сдали их в полицейский участок, где был составлен протокол. Разбирательство было долгим. Сначала Засса, как уже замеченного ранее в нарушениях дисциплины приговорили к увольнению со службы, а Коха к трем месяцам заключения, но затем в январе 1905-го по причине продолжающихся военных действий заменили тремя и двумя месяцами ареста соответственно.

…Научившись действовать в относительно теплую погоду, подводники освоили зимнее подводное плавание и плавание подо льдом. Подводные лодки «Сом» и «Осетр» были пионерами плавания подо льдом, хотя в то время это было чрезвычайно опасное и рискованное дело. В июне было проведено учение, в ходе которого «противник», гнавшийся за отступающими кораблями, попадал в засаду. С этого же месяца подводники начали регулярно выходить на боевое патрулирование в район островов Русского и Аскольд. Интенсивность использования подводных лодок нарастала, они все больше времени проводили в море, но встреч с противником не было. Отсутствие реального результата в виде уничтоженных кораблей и непонимание специфики подводных сил приводили к досадным неприятностям. Так, генерал Линевич послал Николаю II телеграмму, в которой заявил, что, несмотря на многочисленную подводную флотилию, она крепости почти никакой пользы принести не может. Для решения этого вопроса морской министр вынужден был назначить особую комиссию. К концу войны во Владивостоке находилось 13 подводных лодок. Они часто простаивали в ремонте, и количество боеспособных кораблей было, конечно, меньше тринадцати, но благодаря усилиям экипажей и командиров как минимум две лодки всегда были готовы выйти в море.

В середине осени на флотилии разгорелся скандал. В октябре командир подводной лодки «Дельфин» лейтенант Георгий Завойко по просьбе своих подчиненных обратился к командиру Владивостокского порта контр-адмиралу Греве с жалобой на условия службы. Вслед за этим нижние чины сами в категоричной форме высказали свои претензии: пересмотреть нормы питания, не соответствующее нагрузкам службы; предоставить собственные казарменные помещения; улучшить качество медицинской помощи. Капитан 2-го ранга Левицкий, которому было поручено провести дознание, подтвердил справедливость и обоснованность требований нижних чинов подводников, на сторону которых встали офицеры Отдельного отряда миноносцев (подводных лодок) – их непосредственные командиры. Не будь такой поддержки, нижние чины были бы возведены в ранг бунтовщиков, и их неминуемо ожидала бы жесточайшая расправа.

Для решения вопроса обустройства потребовался ряд последовательных действий со стороны командира порта. Сначала он своим приказом создал роту подводников, которой как отдельному воинскому подразделению полагалось жилье. Следующим шагом стало выделение отдельного помещения в одном из флигелей Экипажа под церковью. Формирующиеся команды подлодок и мастеровые на их строительстве получили статус особого отделения роты и тоже обрели постоянное пристанище.

В штатное расписание отряда подводников впервые была введена должность медика. Им стал надворный советник Павел Иванович Гомзяков (фактически – первый врач подводного флота России!), по совместительству оставаясь доктором Воздухоплавательного парка.

Для разрешения претензий, высказанных моряками к существующему рациону питания, контр-адмирал Греве создал комиссию, которую сам и возглавил, что говорит о серьезности сложившейся ситуации. В ее состав вошли все командиры подводных лодок во главе с командиром отряда капитаном 2-го ранга Плотто, и врачи морского госпиталя. В течение недели комиссия решала поставленные перед ней задачи. Главным итогом ее деятельности стала выработка двух видов «Табели пищевого довольствования», вступивших в силу с 1 декабря 1905 года.

Впервые в питание был включен такой высококалорийный и вкусный продукт, как сгущенное молоко, или «Американский крем» – полбанки в сутки.