Книга Сто великих криминальных драм XX века - Марианна Сорвина

Возможно, после всех этих проблем Гапон никогда не стал бы священником, но в 1894 году его угораздило жениться на молодой, энергичной купчихе, и духовный сан он принял по настоянию жены. Впрочем, Гапон любил жену. А тут еще епископ Илларион неожиданно одобрил решение Гапона, обещал ему свое покровительство. Это было понятно: Георгий Гапон проявил себя талантливым проповедником и хорошим учителем, он был всесторонне образован и талантлив. Он довольно быстро получил должность священника в бесприходной церкви Полтавского кладбища. На его проповеди являлись толпы верующих, а он помогал беднякам и не брал денег за церемонии с неимущих. После службы он организовал при церкви слушания, на которые тоже стало приходить много людей. Конкурентов нигде не любят, и вскоре его обвинили в похищении паствы у других приходов. Но Гапон не испугался и назвал своих коллег фарисеями и ханжами.

Подкосила его смерть жены в 1898 году. Он её очень любил, а надо было ещё заботиться о двух маленьких детях – Маше и Алеше. Хотелось переменить жизнь, уйти от этих дрязг с пастырями. И Гапон отправился поступать в Петербургскую духовную академию – высшее учебное заведение для священнослужителей. Епископ Илларион и обер-прокурор Победоносцев помогли ему рекомендательным письмом, и Гапон оказался в академии. Однако, проучившись всего один год, он понял, что ему вся эта схоластика не интересна: ничего общего с жизнью она не имела.

Бросив учебу, Гапон отправился в Крым, где ему встретился художник Василий Верещагин. «Брось ты рясу, – пробасил Верещагин. – Займись делом и работай на благо народа». Они ненадолго переживут друг друга: вскоре началась Русско-японская война, и Верещагин погиб 31 марта 1904 года, во время взрыва броненосца «Петропавловск».

Эти крымские впечатления решили судьбу Гапона. Он вернулся в Петербург. Там его дела пошли в гору, и он обрел в церкви много покровителей. Гапон собирал верующих, объяснял им, что в основе всего – труд и собственное достоинство. Однако при капитализме никакой труд бедняков не спасал, и Гапон, видя нужды людей, не знал, как им помочь. Он решил собрать верующих в некое благотворительное христианское братство и создал «Общество ревнителей разумного христианского проведения праздничных дней». Предполагалось, что члены общества станут помогать друг другу материально в трудных случаях, однако устав братства начальство не одобрило, и Гапон вновь сменил место работы. Теперь он был настоятелем сиротского приюта святой Ольги и священником приюта Синего Креста. Приюты содержались благотворительностью высшего света, и Гапон пошел в высший свет. Как всегда ненадолго: там его хорошо приняли, но вскоре смотрели на него с недоумением и не знали, что с ним делать.

Интересная вещь: все фотографии Георгия Гапона показывают, что он был вовсе не каким-то мелким жуликом, нанятым провокатором охранки, задушенным рабочими поделом, как нам внушалось долгое время.

Красивое и бесстрашное лицо, прямой взгляд серых глаз, волевая складка губ. Он хотел добиться справедливости и умел нравиться людям. Только не знал, как и где этой справедливости добиться, поэтому и бегал кругами – вокруг священников, дворянской элиты, придворных, полицейских. Жизнь бросала его, одаренного и в то же время наивного, во все углы русского общества начала ХХ века, и везде он оказывался яркой, привлекательной, но не желанной звездой. Ему казалось, что вот сейчас, когда он поведет людей к царю, когда он встретится с всемогущим Витте, когда он станет контролировать эту жизнь и направлять её, всё в России изменится. Но менялся только он сам и все время менял свои взгляды, методы, мнение о людях и влияние на людей. Бурная деятельность Гапона впечатляет. Он готовил обновленный проект системы благотворительных учреждений, предусматривавший создание трудовых колоний для босяков. Когда ему вновь вставляли палки в колеса, он настроил паству против своих притеснителей, и прихожане устраивали демонстрации и закидывали камнями противников Гапона.

Жизнь Георгия Гапона трагически закончилась в Озерках под Петербургом в апреле 1906 г.

При этом боевой священник ухитрился найти себе среди воспитанниц новую жену – Александру Узадлёву, с которой стал жить гражданским браком. Тут ему напомнила о себе Петербургская духовная академия – Гапона отчислили с третьего курса за несданные экзамены, а потом предложили явиться в Департамент полиции. Вскоре после этого визита Гапон был восстановлен в академии, и ходили слухи, что полиция сыграла здесь не последнюю роль: Гапон от безвыходности согласился сотрудничать с охранкой, а его в свою очередь прикрыли.

Почему же честный Гапон вдруг решил работать на полицию? Думается, главную роль в этом перерождении (или заблуждении) Гапона сыграл умный и опытный работник сыска Сергей Зубатов, сумевший внушить Гапону, что задача полиции в трудные времена – создавать легальные рабочие профсоюзы для решения своих проблем не революционным, а мирным путем. Гапон поверил: это было очень похоже на его собственные мирные предложения по благоустройству России. Он в эйфории начал создавать эти общества и докладывал полиции об успехе нового дела и перспективе на будущее. Гапон только просил полицию временно отойти в сторону и не вмешиваться, поскольку её авторитет в народе подорван. Обескураженный Зубатов понял, что благодаря неуемной энергии Гапона и его странным представлениям о происходящем весь полицейский замысел по контролю над рабочими революционерами повернул не в то сторону. А тут ещё после отставки Зубатова деятельность Гапона стал курировать Евстратий Медников – чванливый и недалекий любитель наружного наблюдения и взяток. Он Гапону не понравился. С этого момента Гапон потерял доверие к полиции. Он заменил всех людей Зубатова в рабочих обществах на своих соратников и шел на любые хитрости, чтобы усыпить бдительность полиции. Нередко ему это удавалось: «Я с самого начала, с первой минуты водил их всех за нос. На этом был весь мой план построен». Неожиданностью стали события Кровавого воскресенья 9 января 1905 года. К этому моменту Гапон перестал контактировать с полицией, и 8 января был объявлен в розыск.

Ему верили, его считали пророком. И однажды наступил момент, когда слишком заметный, но совершенно неорганизованный Георгий Гапон оказался никому не нужен – духовенству, рабочим, дворянам, большевикам, царю, эсерам. Он не понимал, что происходит вокруг, пытался изменить общество вопреки его, общества, законам. Часто из-за него гибли люди, он всем только мешал, и тогда из него сделали показательную фигуру. Его убийц тогда не нашли, но через несколько лет подозрение пало на эсера Петра Рутенберга, который признался, что совершил акцию по приказу своего руководства, в частности Евно Азефа. Самым удивительным в этой истории было то, что незадолго до этого Рутенберг спас жизнь Гапону: он тоже участвовал в шествии к Зимнему дворцу и вытащил священника из-под обстрела. Но через год Гапон рассказал Рутенбергу о связи с полицией, о чём тот и доложил руководству. 26 марта Гапон был приглашен в Озерки, на дачу, где Рутенберг спровоцировал его на признание для группы боевиков, скрывавшихся в соседней комнате. Потом Рутенберг вышел на веранду, а боевики задушили Гапона и подвесили на крюк в прихожей.