Книга Когда Европа была нашей. История балтийских славян - Александр Гильфердинг

В торговле с Германией товары отчасти шли через Гамбург на Шлезвиг и оттуда морем к славянам, но большей частью сношения производились сухим путем, в пограничных местах. В конце VIII века она была уже довольно значительна, так что Карл Великий счел за нужное подчинить ее особенным законам. Он старался, вероятно из политических целей, ее ограничить, запретил немецким купцам ездить в славянскую землю и назначил только три пограничных города, куда могли приходить славянские купцы для сделок с немцами. По-видимому, торговля с Германией велась преимущественно у полабцев и вообще у бодричей, так что из трех городов, избранных Карлом для сношений немцев с балтийскими славянами, два лежали на границе этих племен, на весьма близком один от другого расстоянии, именно – Бардевик и Шезель (у нынешнего Люнебурга). Третий был Магдебург, гораздо южнее, напротив земли стодорян. Из этих городов Бардевик и Магдебург оставались во все последующее время важными торговыми местами; запрещение ездить к славянам отпало само собой, и магдебургские купцы, в особенности, получили с 975 г. большие преимущества и льготы. В земле вагров был постоянный пограничный торг в городе Плуне: каждое воскресенье сходились здесь для торговых сделок славяне и соседи их, залабские саксы. Об этом говорит писатель XII века: неизвестно, велась ли в Плуне такая торговля и в древнейшее время.

Кроме того, в Гале (нынешний Галле) на р. Сале (по-слав. Соляве) сосредоточилась большая торговля. Есть известия, что в XII в. там бывала ежегодно ярмарка, которую посещали поморские купцы и на которую привозились всякие товары, а в особенности ткани, главный предмет германского сбыта. Из Галы плыли на судах по Соляве и по Лабе мимо Магдебурга до устья Гаволы, потом несколько верст вверх по Гаволе до Гавельберга; здесь товары выгружались и везлись вьюками через землю стодорян, морачан и лютичей до Дымина, пограничной поморской крепости. В Дымине они нагружались снова и сплавлялись по реке Пене и взморью до Волына, Щетина и т. д.

Глава XXXIX

Торговля с Польшей и Востоком

Сношения балтийских славян с Польшей были самые незначительные, особенно с западной или Великой Польшей. Мы сказали, что эта страна не имела никаких сообщений со стодорянами и лютичами: из городов великопольских Гнезна и Познани были дороги только на приодерские города в Силезии, принадлежавшие Польше, как-то: Кросно, Глогов и др., и оттуда в землю лужичан и лабских сербов[28], а на север от этих дорог, между Польшей и Стодоранией, тянулись края глухие и непроходимые. Мы знаем также, что не было сообщения между Великой Польшей и прилежащей к ней западной частью Поморья, и что их разделял еще в XII в. дремучий лес. Восточные сообщения Польши с Поморьем были легче, и между Наклом на Нотеци, пограничной польской крепостью, и Белградом на Персанте, серединным поморским городом, не встречалось, кажется, больших естественных преград, а по Висле удобно ходили из Польши в Поморье всякие суда. Но при всем том, между Польшей и Поморьем не было торговли сколько-нибудь значительной. Древнейший польский летописец (Мартин Галл) в самом начале своей «Истории» говорит, что «Польша стоит вне торговых путей и разве только посещается проездом теми немногими купцами, которые отправляются в Русь».

Из этих слов можно заключить с некоторой вероятностью, что между торговцами, посещавшими Русскую землю, бывали и балтийские славяне. Действительно, они издревле сообщались даже с азиатскими народами и, значит, также с Русью. Об их торговле с отдаленным Востоком свидетельствуют монеты арабских халифов, Омейядов и Аббасидов, в большом количестве находимые на Балтийском поморье. Они преимущественно относятся к VIII и IX ст., и прекращаются в ХI: последняя из восточных монет, там найденная, принадлежит к 1012 г. Видно, что борьба с немцами, которая все усиливалась, а может быть, и упадок Арабского халифата в это время, прекратили эти отдаленные сношения.

Глава XL

Последствие борьбы и торговых связей балтийских славян с соседними народами: влияние чужих стихий

Таким образом, у балтийских славян существовала издревле обширная торговая деятельность, достигая, где благоприятствовали обстоятельства, необыкновенных по времени размеров и служа основанием и жизненным средством для многих цветущих городов. Она, конечно, была плодом той склонности к торговому промыслу и к странствованиям, которая, кажется, врождена славянскому племени, а также особенной предприимчивости и отваги, лежавшей, – мы знаем отчего, – в характере балтийских славян; и все эти побуждения соединились здесь, как мы видели, с необыкновенными выгодами местности. Здесь славяне имели прекрасный морской берег, богатый хорошими пристанями, их окружало много деятельных народов, были все удобства к сообщениям и к размену товаров: понятно, что они могли полюбить торговую жизнь и предпочесть ее всякому другому промыслу.

Известно нам, как те же самые условия местности и те же обстоятельства породили бесконечную борьбу балтийских славян с их соседями, немцами и скандинавами. Такова была их судьба, что они вечно и всеми путями, миром и войной, сталкивались с чужими народами, подвергались чужим влияниям. Первым событием в их истории было покорение германскими дружинами, и когда они впоследствии освободились, то все-таки германское влияние не прекращалось. Мы знаем о смешении балтийских славян с остатками этих дружин, которые так долго владели Поморьем (вспомним, что говорит Иордан про видивариев); мы видели глубокое действие борьбы с немцами и датчанами на нравы и характер балтийских славян. А с другой стороны, могли ли быть менее значительны для них последствия беспрерывных и столь обширных сношений с окрестными народами через торговлю и мореходство, когда славянские города на Балтийском поморье только и существовали этой торговлей и мореходством, когда многие, а нередко даже почти все жители оных большую часть года проводили за морем, в чужих землях, и когда в первом между этими городами, в Волыне, всякие иностранцы жили наравне с местным населением? Немудрено при таких условиях, что чужие влияния, а в особенности германское, привились искони ко всему существу балтийских славян, что оно было поражено ими до глубины. В гражданском устройстве этого народа совершенно преобразовались коренные славянские стихии: уже с древнейшего времени выработался и вполне определился у него быт полуславянский, получужой, тот неестественный быт, который, своими противоречиями, и помешал историческому развитию балтийских славян, и так много способствовал их падению.

Глава XLI

Древний семейный быт германцев и славян и его противоположные начала

История еще застает и германцев, и славян в семейном быте, без народного единства и государственной власти, в одной лишь родовой связи, а уже тогда какое было между ними глубокое различие в началах! Славянская семья жила обособленно, каждая на своем месте[29], разрастаясь в деревню, и владела сообща землей, которая ей принадлежала. Когда умирал отец, то дети также сообща владели его имуществом или делились поровну. Для общего дела собирался сход; все в нем участвовали на равных правах и принимали решение единогласно. Потом необходимость защиты от врагов или другая какая-либо причина заставляла народ искать себе некоторого единства и средоточия, и подчиняться власти князя; князь мог окружить себя боярами (кметами), людьми опытными, которые были ему советниками и исполнителями его воли, и дружиной (гридями или лехами), которая всюду его сопровождала как военная сила; но самый народ не изменял своего устройства, оставаясь по-прежнему при общем сходе и общем владении землей, и только когда область князя становилась обширной и нельзя было собираться на сход всему народу, то посылался к князю на сейм выборный (владыка). Аристократии у славян не было.