Книга Магические узы - Марина Ефиминюк

Стало заметно, что желтоватые стены пестрят дождевыми подтеками, а цеха, превращенные в жилые помещения, требуют генеральной уборки. Стараясь не обжечь язык, я осторожно прихлебывала горячий, пахнущий соломой чай и бессмысленно таращилась в окно. Капризный месяц травень снова сменил гнев на милость, и после ночного дождя пологие зеленые холмы озаряло солнце.

Док заснул прямо за рабочим столом в лаборатории, прижавшись щекой к страницам раскрытой книги. Очочки лежали тут же, поверх бумаг. Профессор так сладко похрапывал с улыбкой на бородатом лице, что мне жаль было его будить.

Когда к зданию подъехал знакомый спортивный автокар, я с любопытством выглянула в окно. В первый момент выбравшийся из салона Ратмир показался мне незнакомцем. В щегольском пальто и в заломленной шляпе с узкими полями, он действительно напоминал привлекательного, на взгляд хорошей девочки, профессора истории, а не вчерашнего сексапильного головореза, умеющего здорово управляться с самострелом. Сказать честно, я не могла решить, какой образ мне нравится больше, но неожиданно поймала себя на том, что сглатываю набежавшую слюну.

Первым появился Стриж в извечной черной кепке и с сумками в руках.

— Привет, — улыбнулась я.

Явно удивленный моим дружелюбием, он выгнул брови.

— Ты сегодня вменяема?

— И покладиста, — согласилась я, прекрасно понимая, что вчерашней истерикой заслужила порцию злого сарказма.

— Лови, вменяемая и покладистая.

В мою сторону неожиданно полетела пухлая сумка. Отступив на шаг, я поймала ее и с любопытством заглянула внутрь. Внутри лежали свернутые комком вещи Рады, узкие штаны и серая футболка с рожицей смешного поросенка во всю грудь.

— Ратмир ре… — Стриж покосился в мою сторону и исправился: — Мы решили, что тебе захочется переодеться.

— В футболку с поросенком? — уточнила я. — Ты серьезно?

— Я виноват, что у тебя очень странный гардероб? — тут же нашелся Стриж. — Кстати, я копался в твоем белье!

— Нет, ты копался в белье моей младшей сестры.

— Значит, комнаты перепутал. Еще удивился бардаку.

— А поесть ничего не принесли? — с надеждой уточнила я.

— Извини, не додумался.

— Даже злакового батончика нет? — не поверила ему. — Правда нет?

— Не-а. — Он залез в карман мешковатых портов. — Держи!

— Спятил? — охнула я и, выронив сумку, замахала руками, безрезультатно пытаясь поймать звякнувшие ключи от дома.

Мужская рука с черными ногтями перехватила связку как раз у меня над макушкой, но по инерции я продолжила заваливаться назад. К счастью, Ратмир толкнул меня в спину, помогая удержать равновесие. Поддержка оказалась твердой и осторожной одновременно.

Под его недобрым взглядом я покраснела и пробормотала:

— Привет.

В гробовом молчании Ветров-старший направился в лабораторию.

— И тебе тоже доброе утро, — вздохнула я и подняла с пола сумку.

— Если это тебя успокоит, то я закрыл коттедж и выключил видение, а то ты забыла, — отчитался Стриж и стянул с головы кепку. Смешные гладкие рожки забавно выглядывали из-под примятой густой шевелюры.

— Угу, спасибо, — уныло поблагодарила я.

В лаборатории раздался сонный голос проснувшегося Дока. Я с любопытством покосилась через открытую дверь. Профессор потягивался с мученическим выражением на измятом лице. Ратмир, недовольно хмурясь, изучал вчерашние документы. Похоже, его совсем не обрадовало, что Док поведал мне историю о браслетах.

— Стриж! — не поднимая головы от бумаг, резко позвал Ратмир брата.

Тот заторопился в лабораторию и проворчал, испуганно принюхиваясь:

— Что вы тут варили?

Мне вспомнилась выброшенная в мусорное ведро кастрюля со стенками, разъеденными подрагивающим желе, в которое превратился тыквенный супчик. Запах, признаться, от него действительно шел неудобоваримый. Взлохмаченный Док пустился в путаные объяснения, но даже пары фраз хватило, чтобы из-за нашей кулинарной неудачи Стриж зашелся издевательским гоготом.

Собравшись вокруг стола, мужчины о чем-то тихо совещались. Мне же оставалось только терпеливо ждать окончания переговоров и жадно прислушиваться к долетавшим обрывкам фраз. Через некоторое время появился Стриж. Покопавшись в сумках, вытащил поцарапанный лэптоп и положил на стойку ключи.

— Держи.

Пристроившись на соседний стул, он включил лэптоп. Устройство загудело, из узкой серой коробочки со щелчком выдвинулся экран, засветилась полупрозрачная клавиатура. Не глядя на меня, парень забряцал вспыхивающими клавишами.

— Не обращай внимания на Ратмира, — пробормотал он, не поворачивая головы. — Он пытается держать тебя на расстоянии.

— Вот как.

— Меньше знаешь, дольше проживешь, — усмехнулся Стриж и вдруг задорно подмигнул мне.

Совершенно точно мне не понравился такого рода… убийственный юмор.

Боясь нарваться на очередную нервирующую шуточку, я молчала и невидящим взглядом следила за тем, как он вводит в лэптоп какие-то данные. От мелькания ярких картинок начало ломить виски.

— Смотри. — Стриж указал пальцем на появившееся окошко в углу монитора. На крошечном экране двигалась женская фигура. Присмотревшись, я узнала саму себя. Одетая в узкую юбку, на высоких каблуках, плавно покачивая бедрами, я направлялась к главному входу «Веселены Прекрасной». Выходит, за мной начали слежку сразу после столкновения в подземке?

— Стриж? — донесся из дверей сдержанный голос, и мы с молодым аггелом одновременно вздрогнули.

То, с какой скоростью он закрыл окошко, недвусмысленно говорило, что горе-лэптопщик нарушил некое очень серьезное правило. Однако перед братом он тушеваться не собирался. С ленцой оглянулся через плечо и спросил:

— Чего?

В следующий момент Ратмир разразился длинной возмущенной тирадой на латыни — резком языке аггелов. Фразы звучали жестко и отрывисто, но с каждым словом Стриж принимал все более снисходительный вид. Он повернулся к брату, скрестил руки на груди. Я бы решила, что плевать он хотел на нравоучения, если бы не заметила, как мелко и нетерпеливо тряслось его согнутое колено.

Вдруг в бесконечной веренице незнакомых слов прозвучало «фатум», что, как мне помнилось, означало «смерть», и я по-настоящему напряглась.

— Ты только что сказал слово «смерть», оно относится ко мне? — перебила я Ратмира.

На зал сошла гробовая тишина. Мы с Ветровым-старшим смотрели глаза в глаза, и отчего-то становилось понятно, что он не привык, чтобы какие-то залетные гастролерши перебивали его на полуслове. На загорелом лице ходили желваки. Даже Док, высунувшийся из лаборатории, немедленно убрался восвояси и отчаянно зазвенел склянками.