Книга Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев - Александр Голубев

«Созидание во имя мира. XXVI съезд партии». Художник Д. Налбандян.

Получалось, что Советский Союз, затратив определенные ресурсы, но, ограничив свое военное присутствие небольшим контингентом военно-технических специалистов (не более 500 человек), смог добиться серьезных политико-идеологических и военно-стратегических выгод.

Именно в эти годы Брежнев всерьез заинтересовался внешней политикой. В первые годы пребывания у власти он чувствовал себя в этой сфере не очень уверенно, тем более что с главами западных государств, президентами или премьерами встречались либо председатель Совета министров Косыгин, либо председатель Президиума Верховного Совета Подгорный. Впрочем, Подгорный, как и Брежнев в период его пребывания на посту председателя Президиума, играл чисто протокольную роль. Больше других в международных делах Брежнев доверял министру иностранных дел Громыко. Последний доказывал, что все важные переговоры должен вести не глава правительства, а Генеральный секретарь ЦК КПСС. И после XXIV съезда партии в 1971 году советские послы стали объяснять в странах пребывания, что все послания в Москву следует адресовать не Косыгину, а Брежневу.

Брежнев серьезно отнесся к возможности наладить отношения с ведущими державами и тем самым укрепить мир, хотя некоторые его приближенные утверждали впоследствии, что «все брежневские мирные инициативы – пауза для восстановления военного паритета». Его первая настоящая поездка на Запад в роли руководителя страны состоялась в 1971 году во Францию. Он серьезно готовился, отверг составленные в Министерстве иностранных дел трафаретные тексты речей, требовал от помощников «подобрать человеческие слова». Поездка прошла успешно.

В мае 1972 года президент Соединенных Штатов Ричард Никсон впервые прилетел в Москву, и это было огромное событие для Брежнева. Переговоры в Кремле вели Брежнев, Косыгин и Подгорный. Брежнев старательно делал вид, что нуждается в согласии коллег. Впрочем, Подгорный выступал мало и невнятно, а Косыгин говорил только на экономические темы. Тогда был подписан первый договор об ограничении стратегических вооружений (ОСВ-1).

Постепенно Брежнев стал чувствовать себя увереннее в сфере международных отношений. На пленуме ЦК в апреле 1973 года он выступил с докладом «О международном положении и внешней политике КПСС», а в июне отправился в Америку с ответным визитом. В беседах с Никсоном Брежнев всячески уверял его, что искренне убежден в необходимости разоружения и установления хороших отношений с Соединенными Штатами.

Брежнев на совещании по сотрудничеству и безопасности в Европе. Хельсинки, 1975 г.

В июне 1974 г. Никсон вновь прилетел в Москву, и на сей раз Брежнев лично встретил его в аэропорту. На этих переговорах, как отмечали члены американской делегации, «тройка – Брежнев, Косыгин и Подгорный – все еще выступала вместе, хотя заметно, что Брежнев меньше прибегает к форме коллективного руководства, чем это было два года назад. Теперь он играл главную роль в дискуссиях, проявлял самостоятельность и проницательность, особенно когда речь заходила о военных делах».

Судя по всему, Брежнев искренне хотел создать условия, которые сделали бы немыслимой войну между Соединенными Штатами и Советским Союзом. Он теперь видел себя человеком, который сделал реальностью разрядку международной напряженности и не на словах, а на деле пытался сделать все возможное, чтобы не разгорелась ядерная война. И на переговорах он был склонен к поиску компромисса.

«Наш путь к коммунизму». Художник Д. А. Налбандян

Любопытную характеристику Брежнева оставил Г. Киссинджер, в те годы советник американского президента по национальной безопасности, а позднее госсекретарь США: «Брежнев был не только Генсек КПСС, но и подлинный русский. Он был смесью грубости и теплоты, одновременно неотесанный и обаятельный, хитрый и обезоруживающий… Он казался одновременно полным сил и истощенным… Он испытал достаточно эмоций для одной жизни. Он часто говорил, временами взволновывая собеседника, о страданиях Второй мировой войны… Может быть, все действия Брежнева были полностью игрой?.. Я считаю, что он был искренен в своем желании дать передышку своей стране. В чем я не уверен, так это в цене, которую он был готов заплатить за это».

Именно Брежнев был главным инициатором созыва Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, которое работало с 1973 г., и в результате в Хельсинки в августе 1975 г. руководителями 33 европейских государств, США и Канады был подписан так называемый «Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе». Он включил договоренности, которые должны были выполняться в полном объеме как единое целое, по безопасности в Европе; сотрудничеству в области экономики, науки и техники и охраны окружающей среды; сотрудничеству в гуманитарных и других областях.

Этот документ как раз являл собой пример компромисса – если для Советского Союза самым важным было признание послевоенных границ, то для Запада – так называемая третья корзина, в которой шла речь о гуманитарных вопросах, в частности о защите прав и свобод человека. При этом предполагалось, хотя в документе этого, разумеется, не было, что в защите нуждаются права человека только в социалистическом лагере…

Вообще говоря, Брежнев, как, впрочем, и руководители крупнейших стран Запада, должны были за подписание этого акта получить Нобелевскую премию мира. Но в 1975 г. эта премия была присуждена академику Сахарову. Брежневу пришлось удовольствоваться Ленинской премией мира, полученной двумя годами ранее.

В июне 1979 г. завершились трудные переговоры по ОСВ-2, которые шли с 1972 г. Договор был подписан в Вене Л. И. Брежневым и президентом США Дж. Картером. Однако не прошло и полугода, как эпоха разрядки завершилась. В декабре советские войска вошли в Афганистан.

На Западе ввод советских войск в Афганистан многие, в том числе и среди политической элиты, расценили как очередной шаг в реализации глобального советского плана завоевания мира. На самом деле внимательное изучение предыстории рокового решения показывает, что СССР – как когда-то США во Вьетнаме – постепенно, не желая и даже не всегда осознавая это, втягивался во внутриафганский конфликт.

Перед вводом войск в Афганистан был по обычаю послан запрос в академические институты, как-то связанные с изучением Ближнего Востока, о возможных последствиях этой акции. Все институты дали отрицательный прогноз – вводить войска в Афганистан было нельзя. Единственным исключением явился документ, который представил Институт США и Канады – тогда его возглавлял будущий «отец русской демократии» академик Арбатов. В заключении его института предсказывалось, что США никак не отреагируют на эту акцию, ограничившись словесным протестом (как в 1968 году). Прогноз оправдался лишь в некоторой степени – США, конечно, не объявили войну СССР и не разорвали дипломатические отношения, но включили режим санкций (самой громкой стал бойкот Московской Олимпиады 1980 года), а также оказывали негласную, но серьезную поддержку афганской оппозиции.