Книга Житейская правда войны - Олег Смыслов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В Штабе ВВС Аркадию Федоровичу выдали специальные талоны на питание в ресторане гостиницы «Москва». И каждый божий день он приезжал туда в одно и то же время — на завтрак, обед и ужин. Правда, от ужина чаще всего отказывался из-за посещения театра, но несколько раз приходил.
Гостиница «Москва»… Ею «гордились, считали ее украшением города, — напишет известный писатель Эдуард Хруцкий. — Вспомните фильм Григория Александрова “Цирк”. — Любовь Орлова живет в роскошном номере люкс, окна которого выходят на Красную площадь и Кремль. Звучит в номере белый рояль, ветер шевелит легкие занавески, а за окнами радость строящегося социализма.
А вот коварный американский импресарио пытается сорвать номер “Полет в стратосферу” Он угощает нашу наивную героиню лучшими конфетами и тортами. И делает это в “Птичьем полете”, знаменитом кафе на тринадцатом этаже гостиницы “Москва”
Много лет эта гостиница была символом столицы. Продавались конфеты в коробках в виде макета гостиницы, парфюмерные наборы, а в знаменитой кондитерской в Столешниковом переулке на витрине красовался торт в виде знаменитого отеля.
И даже когда кинооператоры снимали прифронтовую Москву, то танки обязательно шли мимо знаменитой гостиницы, мимо нее шагали полки ополченцев, ехали конные патрули. “Москва” стала символом военной Москвы».
В годы войны в ней селили генералов, приехавших с фронта, работников органов госбезопасности и внутренних дел, командиров партизанских отрядов, известных военных корреспондентов и творческий состав фронтовых киногрупп. По рассказу Константина Симонова, в гостинице всегда была горячая вода, всегда работали телефоны и никогда не выключали электричество. И это в годы войны!
Что же касается ресторана, то мнение Э. Хруцкого в нашем случае немаловажно: «Ах, ресторан, ресторан! Москвичи, привыкшие к уюту “Националя”, роскоши “Метрополя” и “Гранд-Отеля”, презрительно именовали этот огромный зал конюшней. Но, как его ни называй, в тяжелом 42-м году в этом огромном зале, отделанном мрамором, собирались люди, чьи имена вошли в нашу историю. Кроме пищи, которая полагалась по талонам, за деньги, причем немалые, можно было заказать вареную или жареную картошку, селедочку, горбушу, соленые огурцы, консервированное мясо и котлеты. И, конечно, водку и ликер…
Гостиница «Москва»
Вся эта услада стоила больших денег, но у фронтовиков они были. В те годы не приходилось устраивать демонстрации из-за “боевых”, положено — получи.
Конечно, этот оазис жратвы и выпивки манил к себе московских гулявых людей, в основном артистов вернувшихся в Москву театров.
Войти в гостиницу без пропуска было невозможно. У дверей стояли строгие автоматчики из полка НКВД».
Итак, ресторан гостиницы «Москва», январь 1944 года, ужин по талонам… Как мне рассказывал сам Аркадий Федорович, там тогда питались в основном работники Госплана, который находился напротив. Кормили хорошо, по заказу. Единственное неудобство — приходилось приезжать туда пораньше, чтобы скорее добраться до своей гостиницы до наступления комендантского часа. Ужин по талонам заканчивался в 21.00.
Буквально в первый же день капитан Ковачевич попал на ужин. Летчик-ас одет в шерстяную гимнастерку защитного цвета. На груди с левой стороны Золотая Звезда и чуть ниже ордена: Ленина и Красного Знамени, медаль «За оборону Сталинграда», справа орден Красной Звезды и знак «Гвардия». Одним словом, настоящий герой! Тут же подбегает официант и услужливо спрашивает:
— Товарищ капитан, вас куда?
— Мне куда-нибудь за столик, чтоб я тут не светился.
— Все будет в ажуре, не переживайте, — и официант проводит его до нужного места, где принимает заказ.
Когда он уходит, за столик вдруг подсаживается неизвестный пехотный капитан и сразу же спрашивает:
— Можно с вами?
— Пожалуйста, — отвечает Ковачевич и смотрит на него с явным подозрением.
— Вот, возьмите, — пехотный капитан протягивает удостоверение оперуполномоченного СМЕРШа.
— А почему не на фронте? — следует закономерный вопрос.
— Я после ранения возвращаюсь. И сейчас, пока мне место ищут, попросили взять под контроль этот объект.
За ужином два капитана разговорились. Аркадий Федорович говорил неохотно, но разговор поддержал. Зато смершевец, явно скучавший по общению с фронтовиками, говорил не умолкая:
— С началом войны все рестораны в Москве, кроме тех, что были при гостиницах высшего разряда — «Гранд-Отель», «Националь» и «Москва», — закрыли. Например, в «Астории» организовали столовую для работников Моссовета, райкома партии и других важных учреждений. Теперь с этого месяца в Москве работают коммерческие рестораны. Цены, сами понимаете, в них чудовищные, но столичная жизнь бурлит. Ту же «Асторию» облюбовали, так скажем, генералы блатного мира. Все при деньгах. Там же трутся иностранцы из военных миссий Польши и Франции. А еще английские журналисты.
Но вот на часах уже около 21.00, ужин по талонам заканчивается, и Ковачевич прощается со смершевцем:
— Спасибо за компанию, а мне пора возвращаться в гостиницу.
— Ну, подождите, — уговаривает тот, — посидите со мной, пожалуйста, я вам покажу такое зрелище, которое вы никогда не видели и никогда не увидите!
— Но поймите же, скоро начнется комендантский час и у меня будут проблемы, — возражает Ковачевич.
— Не переживайте, мы все решим!
И Аркадий Федорович, озадаченный неизвестным действом, остался.
Дальше как в сказке: уходят люди, и происходит смена декораций. Через минут десять зажигаются люстры, а был полумрак, и открывается на всю ширь сцена. Появляются новые люди, в основном молодежь, и играет оркестр. Какая-то певичка поет знаменитое танго Оскара Строка «Скажите, почему?». Ресторан уже забит золотой молодежью столицы. Ковачевич внимательно слушает комментарии смершевца:
— Вот это сын…, а этот сын… Все имеют бронь, а должны быть на фронте.
В гостиницу Аркадий Федорович вернулся до полуночи. Офицер СМЕРШа, как и обещал, выписал ему пропуск. Добирался на попутках. А потом долго думал об этом московском вечере.
Герой Советского Союза гвардии майор Ковачевич А.Ф.
«Если не видишь противника, не считай, что его нет».
«Мне хочется затронуть вопрос чрезвычайно важный для каждого летчика, а в особенности летчика-истребителЯ, при всяких условиях: при выполнении боевого задания над полем боя, в тылу у противника и при полете над своей территорией. Это вопрос об осмотрительности.
