Книга Ошибка - Эль Кеннеди

Фургона Джефа уже нет, когда я паркую свой пикап перед гаражом с вывеской «Логан и сыновья. Авторемонт». Звучит, конечно, смешно, учитывая, что это мастерская называлась так еще задолго до того, как мои родители обзавелись детьми. До папы гаражом заправлял мой дедушка, который, похоже, надеялся произвести на свет немало дюжих отпрысков мужского пола. Но отпрыск получился только один, так что фактически гараж следовало бы назвать «Логан и сын».

Мастерская представляет собой небольшое кирпичное здание, где места хватает только на два автоподъемника. Впрочем причина того, что бизнес особо не процветает, совсем не в площади. «Эл и Эс» приносит достаточно денег, чтобы покрывать необходимые расходы, оплачивать счета отца и выплачивать кредит за наш коттедж, который располагается в задней части земельного участка. В детстве я ненавидел то, что наш дом стоит так близко к гаражу. И в середине ночи нас будили клиенты, дубасившие в дверь, потому что их машина сломалась неподалеку, или телефонные звонки от службы техпомощи с сообщением о том, что нам везут машину. Все это было обычным делом.

Но после той аварии эта близость превратилась в удобство, потому что папа мог добраться из дома до работы меньше чем за минуту.

Но сейчас отец проводит в гараже не так уж много времени. Джеф – единственный, кто выполняет всю работу, а родитель пропивает себе мозги, развалившись в кресле в гостиной.

Я подхожу к помятой металлической двери, которая оказывается запертой на замок. К двери неровно оборванной полоской скотча приклеен разлинованный лист, и я сразу узнаю почерк брата.

«ТЫ ОПОЗДАЛ».

Два слова, написанных большими буквами. Черт, Джеф был в бешенстве.

Воспользовавшись собственным комплектом ключей, я открываю боковую дверь, вхожу внутрь и нажимаю кнопку, которая заставляет взлететь вверх огромную механическую дверь. На улице еще холодно, но я всегда держу дверь открытой – какой бы ни была погода. Когда я начал здесь работать, это было моим единственным требованием. Потому что довольно быстро невыносимый запах масла и выхлопных газов начнет сводить меня с ума.

Джеф оставил мне список заданий, к счастью не очень длинный. Устаревшая модель «Бьюика», припаркованного на бетоне, нуждается в замене масла и передних фар. Раз плюнуть! Я натягиваю синий рабочий комбинезон с логотипом «Эл и Эс» на спине, включаю радио на первой попавшейся станции, где передают тяжелый рок, и приступаю к работе.

Через час я делаю свой первый перерыв. Сначала пью воду из-под крана в офисе, а затем выхожу на улицу для быстрого перекура.

Я как раз тушу окурок металлическим носком ботинка, когда в отдалении слышится рокот мотора. При виде того, как в просветах между высаженными вдоль длинной подъездной аллеи деревьями начинает виднеться передний бампер белого фургона моего брата, грудь моя сжимается.

Трусливо втягивая голову в плечи, я пячусь назад и устремляюсь к открытому капоту «Бьюика». Наклонившись, делаю вид, будто решил проверить мотор, и изо всех сил притворяюсь, что не слышу, как хлопают двери машины и как отец хриплым голосом что-то рявкает моему брату. До меня доносится звук шагов двух пар ног: одни, медленные и тяжелые, удаляются прочь от грязной дороги, а другие – быстрые и яростные – принадлежат Джефу, который в гневе врывается в гараж.

– Что, трудно было подойти и поздороваться с ним?! – раздраженно спрашивает мой старший брат.

Я распрямляюсь и захлопываю крышку капота:

– Прости, я как раз заканчивал работу. Зайду в дом перед отъездом.

– Давай-давай, а то он только что выговорил за это мне, а ведь это не я не здоровался с ним! – Джеф сердито хмурит темные брови. У него такой вид, словно он собирается продолжить читать мне нотации, так что я резко меняю тему до того, как он успеет начать:

– Что сказал доктор?

Тон Джефа меняется:

– Ему нужно перестать пить, иначе он умрет.

Я невольно фыркаю:

– Черта с два он бросит.

– Конечно нет. Будет пить до самой смерти. – Джеф яростно качает головой. – До того несчастного случая это было просто зависимостью. Но сейчас, мне кажется, это стало его целью.

Господи. Я в жизни не слышал более удручающего суждения.

Но с ним не поспоришь. Несчастный случай действительно все изменил – отец словно с катушек слетел, и прежние годы трезвой жизни пошли коту под хвост. И ведь это было хорошее время, черт побери. На целых три года у меня снова появился отец.

Когда мне было четырнадцать, последнее пребывание папы в центре реабилитации волшебным образом оказалось продолжительным. До маминого ухода он не прикасался к выпивке целый год, что, собственно, и стало причиной, почему она согласилась, чтобы мы остались с ним. Когда родители разводились, у нас было право выбора, с кем остаться. Джеф не хотел менять школу и уезжать от своей подружки, поэтому решил остаться с папой. А я решил остаться со своим старшим братом. И не только потому что боготворил его, а еще потому, что когда мы были маленькими, то пообещали прикрывать друг другу спину.

После развода отец соблюдал трезвый образ жизни еще года два, но у меня такое ощущение, что вселенная решила, будто семья Логанов не должна быть счастлива. И вот, когда мне стукнуло шестнадцать, отец попал в ужасную автомобильную аварию по дороге из Бостона, где он оставил нас в гостях у мамы.

Обе его ноги были сломаны. Действительно сломаны – папе повезло, что он не остался парализованным. Он чертовски страдал от боли, но доктора не спешили назначать обезболивающие человеку с губительной тягой к алкоголю. Они сказали, что ему нужен постоянный уход, и Джеф ушел из колледжа, чтобы остаться дома и заботиться о нем. Новый мамин муж предложил нам взять кредит и нанять кого-нибудь, кто бы присматривал за папой, но мы убедили Дэвида, что в состоянии справиться сами. И тогда мы действительно ничуть не в этом сомневались. В том, что ноги отца заживут и если он пройдет курс физиотерапии, как предписали врачи, то когда-нибудь и сможет нормально ходить.

Но вот опять – вселенная снова послала Логанов в жопу. Папе было настолько плохо, что он снова стал пить, чтобы заглушить боль. Он не закончил курс физиотерапии, и ноги не срослись так, как планировалось.

Так что сейчас он сильно хромал, постоянно мучаясь от боли, а оба его сына смирились с тем фактом, что им придется ухаживать за ним до самой его смерти.

– Что будем делать? – мрачно спрашиваю я.

– То же, что и обычно. Возьмем себя в руки и будем заботиться о нашей семье.

Чувство бессилия опутывает меня изнутри, переплетаясь с уже поселившимся там чувством вины. Почему мы должны пожертвовать всем ради него?

Потому что он твой отец и он болен.

Потому что твоя мама делала это на протяжении четырнадцати лет и теперь твой черед.