Книга Летний понедельник - Люси Уокер

— Господи, да опусти ты эту чертову штуку, — разозлилась девушка. — Входи. Ужин уже готов. — Она говорила с ним, как с до смерти надоевшим своими дурацкими выходками ребенком.

Денни развернулась и пошла на кухню. Она слышала, как он вытирает ноги о коврик. О, этот факт, несомненно, украсит историю, когда придет время рассказать ее. «И он вытер ноги о коврик…» Очень вежливый убийца.

У двери в кухню Денни обернулась, бросив через плечо:

— Сегодня на ужин жаркое, — прошла прямиком к плите и вытащила из духовки блюда с едой.

Когда она выпрямилась, Джек Смит уже стоял в дверях, ружье по-прежнему смотрело на нее.

— Я же сказала тебе: опусти эту штуку, — терпеливо повторила Денни. — Не съем я тебя и бежать тоже не собираюсь. А сама я и стрелять-то толком не умею. Поставь его в угол, и давай поедим.

Он обошел дверь и захлопнул ее ногой, прямо как в предыдущий вечер. Сел на стул у стены рядом с дверью и положил ружье на колени. Глаз с нее на сводил. Взгляд тяжелый, подозрительный.

Денни стояла на другом конце кухни — тарелка с бобами в одной руке, блюдо с бараниной в другой — и разглядывала его.

Так вот он какой! Она уже начала забывать. Ненависть ее померкла, острые углы сгладились. Он такой молоденький, хрупкий. Но эти его пальцы… Не такие уж они и хрупкие, припомнила Денни. Пиджак Макмулленза висел на нем, как на вешалке, плечики у него совсем худенькие. Губки полные, мягкие, как у женщины. В глазах — грусть. И с волосами он что-то сделал. Господи, да они же мокрые! Он пригладил их, может, даже причесался… пальцами. Одним словом, приготовился к ужину как мог.

Эти мокрые расчесанные волосы смягчили сердце Денни. Странная это вещь — жалость.

— Ты хорошо выглядишь, — сказала она, не меняя выражения лица. — Я ждала тебя.

— Правда? — Первое за сегодняшний вечер слово было пропитано горечью, улыбка вышла кривоватая.

Денни мигом вернулась в реальность. Она потрясла головой, словно пыталась стряхнуть наваждение. Поставила тарелки на стол и снова пошла к плите.

— Чем занимался весь день? Спал? — поинтересовалась она.

— Не жди, что я буду рассказывать тебе, когда я сплю, где я сплю и сплю ли вообще. Я за тобой весь день следил. Как и обещал. Что ты делала с этими корзинками? Там, у бревна? Зачем они тебе?

— Это цветочные корзинки. — Денни перелила подливу из чашки в маленький кувшинчик. — Я в них папоротник выращиваю и продаю на рынке.

— И много за него дают?

— На Рождество — цены что надо. Но приходится целый год за ними следить. За цветами то есть. Один цветок года два растет, пока его можно будет выставить на рынок… и все это время за ним надо ухаживать. Поливать… подкармливать… бороться с вредителями… беречь от ветра. Выставлять зимой на солнышко, когда не слишком холодно.

— Господи Иисусе! Да тебя, видать, хлебом не корми — дай поработать.

— Эта работа мне по душе. — Она вытащила из духовки все блюда, взялась за нож с вилкой и принялась резать баранью лопатку. — Придвигайся. Поедим со всеми удобствами.

— Кто-нибудь приезжал? — Вопрос прозвучал резковато.

— Ты же наблюдал весь день. Сам знаешь.

Он медленно придвинул стул. Аккуратненько положил ружье на стол с правой стороны от себя на расстоянии вытянутой руки.

Денни знала, что оно там, но постаралась не обращать на него внимания.

— Ты проголодался? — спросила она. — Тебе побольше положить?

— Еще бы! Тут ты в самую точку попала.

— Я и сама помираю с голоду.

Как ни удивительно, она действительно жутко хотела есть. До коликов.

Джек Смит неловко взялся за нож с вилкой. Держал их слишком близко ко рту, нелепо развернув ручками от себя. Наклонился к тарелке и стал закидывать в рот еду, словно неотесанный трудяга. Через пару минут, однако, все переменилось. Он выпрямил спину и взял прибор правильно. Теперь он вел себя так, словно сидел на великосветском приеме, и эта манера, поведения давалась ему легче. Грубая часть его натуры была явно взращена с большим трудом. Временами он нарочно начинал вести себя как отъявленный головорез. Ел, говорил и держал себя так, как его окружение — бандиты и хулиганье. Но все это было чистой воды притворством и совершенно не шло настоящему Джеку Смиту. Слишком уж мягкими были черты его лица, и у него не получалось выглядеть крутым. С годами его воспитанное «я» растворилось и поблекло. И теперь он не был ни тем ни другим. Не был самим собой. Так, только иногда проскальзывало.

И все же рядом с ним на столе лежало ружье, и женщина была убита этими самыми руками!

Денни, в свою очередь, вела себя за столом словно невоспитанная деревенская баба. Она проголодалась, и этот факт каким-то странным образом повлиял на нее. По мере того как его манеры улучшались, ее становились все хуже и хуже. Вилку она держала кое-как. Локти на стол водрузила. Взяла пальцами с тарелки хрящик. Она опустилась до его уровня, тогда как он старался подняться до ее.

Любой психиатр с радостью понаблюдал бы за этой картиной.

— Расскажи мне, чем ты занимался весь день? — попросила Денни. — Чем я занималась, ты и так знаешь.

— Я уже сказал. Наблюдал за тобой. И спереди заходил, и сзади. С обеих сторон. Слушай, ты тут так одиноко живешь! С ума не сходишь — целый день одна? Тебя одиночество не заедает?

— Нет, — ответила Денни, даже не потрудившись сперва прожевать. — Слишком много работы. Сам видел. Мог бы подойти и помочь.

Он осклабился. У человека взрослого улыбка получилась бы саркастической. У него вышло жалкое подобие. И все же в общем и целом жалким он не выглядел. У него было ружье, он убил женщину.

Денни чуть не ляпнула, что обычно тут еще Макмуллензы живут, но вовремя прикусила язык. В свою журналистскую бытность она не раз бывала на заседаниях суда и еще тогда поняла — вся беда в том, что свидетели слишком много болтают. И выдают себя.

— За кого ты меня принимаешь? — спросил он с набитым ртом. — Хочешь, чтобы я кормил твоих лошадей и не услышал, как копы подкрадутся?

— Они же вроде в другой район перебрались, — пожала плечами Денни.

— Да. — Джек Смит постучал пальцем по транзистору в кармане. — Сегодня я уже не в Йорке. Я по пути в Мундиджонг. Рано поутру я вломился в очередной магазин и свистнул еще одежонки. И пятьсот сигарет прихватил, и печенье.

— Не может быть! — возмутилась Денни. — До Мундиджонга миль сорок. Ты никак не мог сделать этого!

— Но ведь сделал! — Джек Смит отправил в рот кусок баранины. — Сделал, потому что они так решили. Во всем виноват только я. Это же и ослу понятно, — горько рассмеялся он. — Старые курицы из Мундиджонга трясутся от страха по своим курятникам, кудахчут и держат мужей за лапки, ведь сам Джек Смит бродит рядом!