Книга Сумасшедшая принцесса - Татьяна Устименко

Тим, обалдело приоткрыв рот, с восхищением таращился на Генриха. Барон обвел взглядом скромную комнату, словно возвращаясь в реальность из мира снов и миражей. Непритязательная обстановка гостиничного номера никак не вязалась с волшебной историей, только что рассказанной сильфом, и, пжалуй, если бы не очевидные факты, с которыми мне довелось столкнуться лицом к лицу, я никогда бы не поверила во все эти байки о богах и демонах. Но очарование легенды не хотело покидать нас так быстро. Генрих чувствовал это. Со слабой улыбкой, которая подобно последнему лучу солнца трепетала на его губах, он поднял мою верную гитару, так неосторожно отброшенную Тимом.

– Я слышал, что эльфы с Поющего острова славятся своими песнями! Так ли это, дочь эльфийки? – В голосе барона ясно прозвучал вызов.

Я взяла протянутую гитару, вспомнила губы Генриха на своей руке, и, повинуясь тихому зову души, – запела, словно кто-то неведомый нашептывал мне слова новой баллады:

Всегда со мною рядом он

Мой самый злейший враг,

Хоть светит день со всех сторон,

Хоть ночь сгущает мрак.

Я спать спокойно не могу,

Чтоб не попасть в полон

К тому заклятому врагу,

Что бдит со всех сторон.

Мы на тончайшем рубеже

Стоим, подняв щиты,

Я, как и ты, – настороже,

Как я на взводе – ты.

И оба мы поверх клинков

Скрестили уж не раз

Угрозу крепких кулаков

И блеск зеленых глаз.

Не раз твердила я врагу:

«Покинь мои края!»

Он отвечал: «Не убегу!

Ты навсегда моя!»

Похожи мы, как близнецы,

Хоть вслух о том кричи,

И, видно, братья-кузнецы

Ковали нам мечи.

Но если делаю я шаг

И принимаю бой,

Зеркально мой заклятый враг

Встает передо мной.

Так повторяет жест и взор,

Что, если нас сличить,

И мать не сможет на позор

Нас как-то различить.

А если мышцу я врагу

В бою разрежу вдоль,

То крик сдержать я не смогу, —

Я испытаю боль.

Не раз с ухмылкой на устах,

В огне зеркальных брызг,

Врага я повергала в прах

И разбивала вдрызг.

Воскреснув из небытия

И в раз очередной,

Бессильно замечала я,

Что враг – передо мной.

И твердо знаю я теперь —

Из многих наших драк, —

Что мой противник – он не зверь,

Моя любовь – мой враг.

Сто раз готова я пустить

Врагу из сердца кровь,

Но бог не хочет допустить

Убить мою любовь.

И так стоять нам много лет,

Клинки скрестивши вновь,

Но я хочу найти ответ —

Как мне убить любовь!

В неожиданно наступившей тишине Генрих рывком сдернул маску, закрывавшую мое ужасное лицо. Его взор нежно погрузился в пучину моих зеленых глаз.

– Ты прекрасна! – еле слышно шепнул он, затем отбросил свою черную маску и очень медленно потянулся губами к моим губам…

Громкий звук упавшего тела заставил нас сконфужено отпрянуть друг от друга. Это грохнулся в обморок Тим, увидевший наши открытые лица.

Глава 6

Я проснулась посреди ночи вся в поту, пытаясь унять бешено колотившееся сердце. Возможно, я и была бы склонна приписать свое состояние действию убойной настойки, которой потчевал нас с бароном наш гостеприимный хозяин, если бы не странные сны, четкое воспоминание о которых не исчезло даже при моем внезапном пробуждении. Голова гудела неимоверно. Придерживая ее рукой и страдальчески покряхтывая, я с трудом перевела себя в сидячее положение. Ох, не зря внушала мне нянюшка Мариза, что жрать, а тем более свински напиваться на ночь – является весьма вредной для здоровья привычкой. Правда, сентенции о здоровом образе жизни предназначались в основном моим названным братцам, которые к четырнадцати годам научились виртуозно подбирать отмычки к внушительному замку, охранявшему двери винного погреба графа де Брен. Одна только ловкость рук и никакого мошенничества – хвастливо поговаривали братцы и злорадно ухмылялись, видя, как при очередном докладе мажордом недоуменно разводит руками, пытаясь объяснить батюшке-графу загадочную пропажу нескольких бутылок выдержанного эльфийского. И справедливо, что пристрастие к дорогим винам вскоре обернулось против несовершеннолетних дегустаторов, потому что через пару лет пагубная привычка окрасила носы братьев в предательский красный цвет, явив всем обитателям замка очевидную разгадку загадочных винных исчезновений. Разгневанный граф принял самые крутые меры. «Ибо, – как выразился он, соизволив произнести речь, непривычно длинную для его обычного немногословия, – ничто так не ослабляет бойца, как пристрастие к вину, азартным играм и женщинам». Я тоже приняла к сведению мудрое замечание опытного вояки, мысленно вычеркнув из него последний пункт.

Но все-таки не обильные вечерние возлияния стали причиной жуткой боли, терзавшей мою многострадальную голову. Я окинула взглядом полумрак комнаты, скудно освещенной единственной свечой, которую я забыла затушить перед тем, как погрузилась в свой невероятный сон. Судя по изрядному огарку, остававшемуся в подсвечнике, – спать мне пришлось не более двух часов. У противоположной стены виднелись очертания Тима, который, укрывшись с головой, спокойно почивал тихим сном здорового и умиротворенного человека. Мои робкие шебуршания его не тревожили. Я привалилась спиной к изголовью хлипкой гостиничной кровати и устремила задумчивый взгляд к звездам, обильно обсыпавшим ночное небо, подобно богатым залежам перхоти, постоянно украшавшим черный бархат мантии мэтра Кваруса. Воспоминания о покинутом мною замке, который на протяжении многих лет был для меня отчим домом, не вызвали ничего даже приблизительно похожего на умиление. Слишком уж далекой и беззаботной казалась мне теперь та, оставленная за его стенами жизнь на фоне всех нынешних событий. Скорее всего, мне еще придется пожалеть о том, что я так поспешно приняла решение и отбросила прочь прошлую, спокойную жизнь. Но можно ли назвать необдуманным и скоропалительным мой выбор, если речь идет о спасении близких людей? А может быть, я просто начиталась эльфийских книг, в которых на каждой странице говорилось о великих подвигах и вечной любви. Вот меня и потянуло на подвиги, возомнила себя спасительницей королевства. А кто я есть на самом деле? Обычная семнадцатилетняя девчонка, может, и умеющая махать мечом чуть-чуть лучше некоторых, но не имеющая никакой поддержки, кроме барона-изгоя да мальчишки-подростка. Смогу ли я что-то сделать, чего-то добиться? Да и могу ли я позволить себе втягивать Тима и Генриха в задуманную мною авантюру? В жизни всегда есть место подвигу – любил изрекать старый Гийом, вручая мне полтора десятка ржавых кольчуг, которые требовалось немедленно почистить. Интересно, каким словом охарактеризовал бы он уже совершенные мной сумасбродства? И те, которые мне еще предстояло совершить…