Книга Золотой воин - Алекс Орлов

– К вечеру будем в Исфагане.

– Признаться, я думаю о чашке чая.

– Как можно, Карцепос? Маг не должен стеснять себя требованиями плоти.

– Я знаю, но еще недавно мне приходилось жить жизнью людей. Не так-то легко освободиться от их привязчивых привычек.

– Попить чайку было бы не лишним, – согласился Харар.

– Полагаю, ты не думаешь, что я потрачу часть силы, чтобы поставить на обочине караван-сарай? – поинтересовался Вендор.

– И в мыслях не было, просто мы могли бы зайти в одну из придорожных таверн, а не ждать до самого Исфагана.

– Все придорожные таверны разрушены – везде побывали тураны. Но, может, ближе к городу что-то и попадется, скажем, часа через два.

Карцепос поднял голову и посмотрел на лишенное облаков небо. Горячий воздух струился по высохшей долине, в которой не было ни единой зеленой травинки.

– Что ж, будем ждать, – сказал он.

– Да, я тоже еще могу идти, – отозвался Харар.

Впереди показалось облако пыли, а затем и несколько черных точек – всадников. Даже издали было видно, что это тураны, и путешественники отошли на обочину переждать, когда те проедут.

Вскоре мимо пронесся отряд разбойников. Обычно привязываясь к каждому бродяге, в этот раз они в сторону путников даже не посмотрели и поскакали дальше по своим туранским делам.

Не дожидаясь, когда осядет пыль, путешественники вышли на дорогу и продолжили путь.

В Исфаган они шли по велению Вендора. Он сказал: я жду вестей с моря, мы пойдем в Исфаган.

Карцепос не возражал, он пока не обладал никакой инициативой, поскольку находился по дороге от человека Карцепа к магу Карцепосу. Харар и вовсе смолчал, он проникался наукой Вендора и уже знал, что любопытство ослабляет мага.

16

Как и рассчитывал Вендор, в порт Исфаган они прибыли, когда начало смеркаться. Несмотря на вечерний час, город-порт был наводнен веселыми горожанами и проезжими гостями. Почти в каждом доме здесь имелся трактир или увеселительное заведение с девицами. У дверей за небольшую мзду играли уличные музыканты, а коптящие смоляные факелы ярко освещали площади и улицы.

Перекрикивая друг друга, хриплые трактирщики, как могли, зазывали новых посетителей: удачливых пиратов, рыбаков и разжившихся лишней монетой городских воров.

В заведения подороже пускали только людей состоятельных и заезжих купцов, сумевших провести товар мимо дорожных грабителей.

– Ну что, мы пойдем куда-то ночевать? – спросил Карцепос, оглядывая шумную улицу.

– Не люблю я эту публику и смрад, исходящий от них, – поморщился Вендор. – Мне не нужны мягкие подушки, чтобы переждать ночь, однако если для вас в этом есть нужда…

– Никакой нужды нет, подушки и перины мне без надобности, но от нескольких минут тишины я бы не отказался.

– И от чая с медом! – добавил Харар, уже устав быть настоящим магом.

– Что ж, выбирайте дверь, и я наберусь терпения, пока вы станете услаждать плотские прихоти, – ответил Вендор.

– Я… грязи не люблю, – покачал головой Карцепос, с сомнением поглядывая на распахнутые двери трактиров.

– Быть может, мы найдем другой приют, я знаю верно, что на причалах у самых лодок и воды торговцы чаем ищут рыбаков, тех, что приходят с моря. Усталые, пропахшие волнами, они пьют чай…

– Едва ли это чай, Харар, – усмехнулся Вендор. – Уж я-то знаю человеческую природу.

– Нет, правда, ведь им потом всю рыбу отвозить на ледники, чтобы поутру…

– Довольно, мне понятно, идем к причалам. Ты согласен, Карцепос?

– Надеюсь, это недалеко?

– Совсем рядом, я чувствую, откуда тянет рыбой, ведь этот запах тут неистребим, – заверил Харар.

– Ну что ж, идем, веди нас.

И путники стали выбираться из центра города, петляя между нетрезвой и шумной публикой, но дорога к порту оказалось совсем не близкой.

– Здесь слишком душно, – сказал Вендор, когда они забрались в узкие переулки.

– Сейчас выйдем, мессир! – пообещал Харар.

– Мы были здесь, я помню эту кошку.

– Ну что вы, Карцепос, это другой дом.

– Спроси дорогу вон у той старушки, – посоветовал Вендор.

– Не нужно, мы почти пришли. Вот там, за поворотом.

Едва свернув за угол, путники оказались на широкой улице, которая, без сомнения, вела прямо к пристаням, поскольку рыбой здесь воняло просто невыносимо.

– Тут не слишком опрятно, всюду мусор, – заметил Вендор.

– Пахнет мясом, кажется, это баранина, – повел носом Карцепос.

– Ты пугаешь меня, неужто все действительно так плохо? Ты станешь есть мясо? – ужаснулся Вендор.

– Нет, никакого мяса, это лишь воспоминания. Я сказал – чай.

– С медом, – напомнил Харар.

– Да, с медом, но и только.

Обходя пьяных, они продвигались вперед, проходя через волны различных запахов: лаванды, горелого жира с трактирной кухни, кислого пива и вареной требухи.

Где-то играла музыка – скрипка, флейта и барабан.

– Это невозможно вынести – скорее на воздух, к морю! – потребовал Вендор.

– Мы уже рядом, мессир! – успокоил его Харар. Вдруг публика стала расступаться и показались пешие тураны. Настрой их был мирным, они глазели по сторонам, поражаясь тому, как светло может быть в городе ночью и какие высокие дома строят в здешних местах.

Едва миновали туранов, показалась группа молоканов. Тут улица и вовсе опустела, захлопали ставни, стали закрываться двери трактиров. Внутри тушили лампы – таких гостей нигде не ждали.

Однако страшные орки вели себя спокойно. Их желудки были наполнены крепленым приморским вином и жареными бараньими ребрышками, оттого известные своей жестокостью молоканы никого не трогали, а их широкие тесаки в кожаных ножнах болтались на поясах без дела.

Помимо хмеля, сытости и хорошего настроения, оркам не давал разгуляться договор Рамбоссы и Хиввы. Приморские города оставались под властью императора, это для него было очень важно, поскольку буйная прибрежная торговля приносила в казну много золота. Сейчас, когда он готовился к новой схватке с Хиввой, эти деньги были весьма кстати.

– Смотрите, этто… этто колдуны! – произнес один из молоканов, останавливаясь напротив троих путников и указывая на них когтистым пальцем.

В темных длиннополых хламидах, с прикрытыми капюшонами лицами и посохами в руках, эти трое действительно выглядели жутковато.

– С чего ты взял, что это… колдуны? – спросил другой молокан и громко икнул.

Орки были настолько пьяны, что, позабыв свой язык, разговаривали на яни.