Книга Царство черной обезьяны - Анна Ольховская

– Ох, Сергей Львович, – я прикрыла дверь поплотнее и заговорила почти шепотом, – в том-то и дело, что все гораздо хуже.

– То есть? – переполошился генерал.

– Мамсик, я пойду к себе, поиграю, – подбежала ко мне дочка. – Деду Сереже привет.

– Будешь идти, проверь там, где баба Катя. Если где-то рядом, предупреди.

– Ага.

И ребенок ускакал.

А я рассказала Сергею Львовичу, что произошло вчера в ветеринарной клинике.

– Ничего не понимаю, – растерянно протянул он. – Май? Напал на Нику?! Быть этого не может!

– Еще как может. – Я тяжело вздохнула. – Мы Леше пока ничего о собаке не говорили – ни о том, что он нашелся, ни о том, что произошло в клинике. Так что имейте это в виду, если будете разговаривать с ним. Вот вернется – будем вместе думать.

– Договорились. Я тут пока по своим каналам справки наведу, со специалистами по собачьей дрессуре посоветуюсь. Надеюсь, что все поправимо.

– Я так не хочу снова терять Мая! – Вот свинство, разнюнилась-таки!

Глава 13

Начавшись хорошо, день, довольный собой и нами, радостно улыбался до самого вечера. Часов до десяти.

Ника, наигравшись за день, уснула сегодня, как и положено хорошим девочкам, около девяти. Но без маминой колыбельной не обошлось, дочка готова слушать мой не очень обширный репертуар снова и снова. Причем профессионал папа к этому таинству не допускается, что является одним из моих любимых гелиевых баллонов. Ну тех, знаете, которые подключают к вялой и скучной тряпочке, и та через пару секунд превращается в раздутый от важности и собственной значимости воздушный шарик.

Катерина смотрела в своей комнате очередной сериал, а я решила почитать перед сном что-нибудь увлекательно-веселое. Чтобы на одной странице было страшно, а на следующей уже смешно.

Эх, расслабляться, так уж по полной программе! А полная программа включает в себя принятие ванны с ароматическими маслами.

Но не сложилось, полную программу пришлось выключить. Воду-то я налила, даже масло туда добавила, свечки ароматические зажгла для достижения максимального эффекта. И баночки со всякими-разными кремами и масками на бортик ванной поставила. Редко я всем арсеналом пользуюсь, настоящим светским львицам так нельзя, следует себя холить и лелеять. А с другой стороны – где вы видели в саванне (а не в ванной) львицу с намазанной какой-нибудь маской мордой? Ее же антилопы засмеют! Поэтому светскими, на мой взгляд, могут быть лишь кошки, а учитывая пристрастие бомонда к тотальной депиляции – голые кошки, сфинксы. А на звание настоящего светского сфинкса я не претендую, лучше уж останусь простой львицей.

Когда я зажигала последнюю ароматическую свечу, в кармане халата завозился и завибрировал мобильник. Звук я, направляясь сюда, предусмотрительно отключила, чтобы не нарушить сонную тишину квартиры.

Интересно, кто это может быть в такое время? Номер высветился незнакомый, ошибся кто-то, наверное.

– Да, слушаю.

– Анна, добрый вечер, – мужской голос, вроде знакомый. – Ради бога, извините за столь поздний звонок! Это Вениамин Сергеевич, ветеринарный врач из клиники.

– Да, здравствуйте, я узнала вас. Что-то случилось с Маем? Неужели подтвердилось бешенство? – Я машинально присела на бортик ванной, сбросив при этом в воду дремавшие там баночки-скляночки.

– Нет-нет, с этим все в порядке, не волнуйтесь, вашей девочке уколы делать не придется. Тут другое… – Доктор запнулся, подбирая, видимо, слова.

– Вениамин Сергеевич, говорите как есть, не бойтесь.

– Ну ладно. Анна, ваш пес, похоже, умирает.

– Как?! – Телефон чуть не отправился за баночками-скляночками. – Вы же говорили, что он прекрасно справляется!

– Говорил, – ветеринар тяжело вздохнул, – потому что так оно и было. Но вчера, после вашего ухода, он продолжал рычать и огрызаться, и мне пришлось сделать ему успокоительный укол. Май заснул и проспал до сегодняшнего утра. А когда проснулся, начал выть.

– Скулить?

– Нет, именно выть, как по покойнику. Он переполошил все отделение, животные начали беспокоиться. Нам пришлось перевести его в отдельное помещение. Агрессии Май больше не проявлял, наоборот, стал вялым и безучастным, отказывался от еды и воды, лежал и смотрел, не отрываясь, на дверь. И плакал, – голос врача дрогнул. – Я, если честно, в своей практике с таким поведением собаки встречаюсь впервые. У него текли слезы, и Май снова и снова начинал выть. Людочка, моя помощница, хотела еще днем вам позвонить, не могла спокойно смотреть на это.

– Так надо было позвонить! – Я сама готова была плакать и выть.

– Да знаете, как-то неудобно было, физически же с псом ничего страшного не происходило. К тому же журналисты сегодня опять торчали возле клиники.

– К черту журналистов!

– В общем, я решил пока вас не беспокоить. Но около шести вечера ко мне прибежала перепуганная Людочка и сказала, что у пса начались судороги. Бедное животное словно странно корчилось, такого я прежде не видел. Возможно, это было обусловлено наличием гипса и повязок – не знаю. Из пасти пса шла пена, глаза закатились…

– Почему тогда не позвали? – Я едва удерживалась от оглушительного ора.

– Потому что приступ удалось быстро купировать, сердцебиение пришло в норму, дыхание тоже, мы сделали Маю поддерживающий укол, и он заснул. Но буквально полчаса назад приступ опять повторился, и на сей раз мы с ним не справились. Анна, пес очень плох, боюсь, он не дотянет до утра.

– Я еду.

– Позвоните мне, когда подъедете, я вас встречу. – Вениамин Сергеевич не стал меня отговаривать, значит, дело действительно плохо.

Чтобы не тратить время на поочередное тушение свечек, я посбрасывала их в воду, выдернула затычку из ванной и помчалась собираться. Сегодня искупались те, кто меньше всего рассчитывал на это: банки и свечки.

Я хотела предупредить Катерину, но домоправительница уже спала. Оставив на кухонном столе записку, я выбежала из квартиры.

В одиннадцатом часу вечера дороги Москвы с полным правом могут именоваться дорогами, а не караванными путями. По ним можно ехать, причем с приличной скоростью (намного превышающей скорость верблюда!).

Так что возле клиники я была уже через двадцать минут. А еще через пять – возле Мая.

Пса разместили в комнатушке площадью не больше пяти квадратных метров. Наверное, раньше это было подсобное помещение, хотя вполне возможно, что комнатка изначально была изолятором. Во всяком случае, небольшое окошко здесь было. В которое сейчас равнодушно заглядывала ночь.

А под окном, на подстилке, лежал, странно вытянувшись, мой пес…

– Он что, уже… – Я, недоговорив, беспомощно оглянулась на доктора.