Книга Таинственная самка - Евгений Торчинов

Заговорившись, мы оба совершили серьезную ошибку: вместо того чтобы оформить багаж прямо до Гонконга, мы оформили его до Вены, упустив из виду, что багаж выдают уже за паспортным контролем в зоне, в которую нас просто не пустят по причине отсутствия транзитной визы. Увы, эту ошибку мы осознали только в воздухе, когда что-либо менять было уже поздно.

В Вене мы вначале попробовали получить транзитную визу прямо в отделе иммиграции аэропорта, но нас вежливо, но вполне определенно послали в посольство в Москву. Поскольку в Москву было тоже уже не попасть, пришлось смириться со своей судьбой и отказаться от надежды увидеть венские улицы и воды Дуная. Вместо этого мы отправились в центр обслуживания пассажиров и там после долгих пререканий нам все-таки переоформили багаж на Гонконг. Затем мы зарегистрировались на гонконгский рейс и предались вынужденному безделью, ибо до посадки у нас оставалось еще пять часов. Точнее, бездельничал только я; Лев уселся писать свой доклад, поскольку не удосужился сделать это дома. Поистине, нет худа без добра. Я же принялся слоняться по транзитной зоне аэропорта и за два часа изучил ее в деталях. Чашечка относительно приличного кофе с венской выпечкой завершила мои похождения, после чего я уселся на скамейку близ магазина «Caviar House», в котором по совершенно безумным ценам продавалась иранская (не российская!) черная икра и всякие приспособления (ножики и прочее) для правильного ее потребления. Поскольку ни икра, ни тем более приспособления не были мне нужны, я предался самосозерцанию. В ходе оного я обнаружил, что хотя мое противоестественное влечение к контакту с Андреем Королевым несколько ослабло, но тем не менее никуда не делось. Мне даже захотелось вот прямо сейчас из Вены позвонить ему и сказать… Впрочем, что мне хотелось ему сказать, я так и не понял, а потому отменил и звонок. Наконец объявили посадку, я нашел Льва Петровича, и мы вместе отправились в наш «Боинг» компании «Лауда Эйр».

Полет в Гонконг мне запомнился прежде всего тем, что нас закармливали, причем очень вкусной и сытной едой. Нас кормили, когда мы пролетали над Болгарией и Турцией, нас кормили, когда мы летели над Бирмой, и нас снова кормили после вылета из Бангкока, где у нас была кратковременная посадка. В последнюю кормежку я с трудом заставил себя поесть, ибо был еще вполне сыт, но очень хотел пить, а когда хочешь пить, то еда уж вовсе не к чему.

На электронной карте в передней части салона было видно, что мы аккуратно облетаем Камбоджу прямо по пограничной линии, не вторгаясь в ее воздушное пространство. Полоска Вьетнама, Южно-китайское море, и пилот объявляет снижение перед посадкой в городе Гонконге, называемом на нормативном китайском языке Сянганом, — Порту Ароматов. Крыло самолета пронеслось прямо над бирюзовой морской волной, возникла и исчезла то ли бухта, то ли залив с живописными островками и рыболовным суденышком «Принцесса Востока», легкий толчок, и вот мы уже покидаем чрево нашего «Боинга». Сянган, ни хао![33]

Нас не подогнали к терминалу, поэтому надо было выйти на свежий воздух, сесть в автобус и уже на нем доехать до здания аэропорта. Когда я вышел на свет Божий из чрева самолета, то первое, что почувствовал, была волна влажного жара, окатившая меня с головы до ног. Погода была питерская, пасмурная, накрапывал дождик, и я поначалу по наивности решил, что это жар от перегревшегося двигателя самолета. Увы! Уже через минуту от данной версии пришлось отказаться: горячим был сам воздух, Гонконг располагался в настоящей русской парилке. И чувство постоянного пребывания в этой парилке стало моим главным и отнюдь не самым приятным впечатлением от Гонконга. Сказать, что я все время потел, значит не сказать ничего. Я был подобен мокрой курице — никакие платки и салфетки не помогали, и в конце концов я просто перестал вытирать пот, ограничиваясь лишь обсушкой глаз, когда я переставал что-либо видеть или когда их уж слишком щипало. Рубашки после прогулок можно было выжимать, что я и делал. На улице стояла невыносимая жара независимо от того, пасмурным или солнечным был день. И с наступлением темноты я мог петь вместе с оперным князем Игорем: «Мне ночь не шлет надежды на спасенье». Зато под крышей университета, магазинов, лавочек и гостиницы было просто холодно, благодаря исправно работающим кондиционерам. Этот холод манил, призывая зайти в любую ближайшую лавочку, но и страшил: разгоряченное, мокрое от пота тело становилось легкой и привлекательной добычей для вредоносных микроорганизмов, несущих с собой в лучшем случае ОРЗ, а в худшем — пневмонию. Меня, однако, на этот раз Бог миловал. Но вернемся в аэропорт.

После прохождения паспортного контроля, осуществлявшегося насупленными девами, своим суровым видом, видимо, воплощавшими идею неотвратимости законного возмездия вершителям беззакония, пытающимся проникнуть на территорию КНР и ее особого района — Гонконга, мы с Большаковым вышли в холл, где сразу же увидели европейской внешности даму, державшую в руках транспарант с нашими именами. Вокруг дамы толпились московские коллеги, которые, как выяснилось, прилетели в Гонконг несколькими часами ранее, причем прямо из Москвы (мораль: хочешь ездить на конференции на халяву, то бишь за счет оргкомитетов, — будешь летать в Париж через Сингапур). Нас погрузили в автобус без кондиционера, но с открытыми окнами и повезли в гостиницу. Я наслаждался подлинно китайским запахом — той специфической смесью пряностей и уж не знаю чего, с которой вы встречаетесь везде в китайском мире, будь то континентальный Китай, Тайвань или Гонконг. Наверно, сюда можно присоединить и Сингапур, но в Сингапуре я не был. Впрочем, при тамошнем маниакальном стремлении к чистоте операционной, китайский дух могли и извести… Один мой знакомый австралиец, часто ездивший в Юго-Восточную Азию, говорил мне, что в Сингапуре неприятно чисто, в Бангкоке неприятно грязно, а в Куала-Лумпуре приятно грязно. С материковой части Гонконга, Коулуна, мы переехали на остров и остановились у вполне приличной гостиницы «Charter». После того как нам выдали наш «кэш», суточные, и мы расселились (я получил удобный одноместный номер с одним недостатком: кондиционер работал так, что в комнате было или холодно, как на полюсе, или почти так же жарко, как на улице; пришлось мириться с морозом), настало время для ужина (для начала пошли в «Макдоналдс», с китайской кухней решили разбираться не торопясь и постепенно) и променада по набережной близ сияющих рекламой, как в советском фильме средней руки о разлагающемся капиталистическом Западе, небоскребов.

Утром нас на автобусе отвезли в здешний театральный институт или что-то в этом роде — там обустроилась конференция, — но предупредили, что отныне добираться сюда мы будем сами, на такси или на своих двоих. Из жадности мы выбрали второй способ, о чем я сожалею по сию пору, ибо от прогулок в русской парилке китайского Гонконга ступни у меня покрылись водяными мозолями и передвигаться я мог, только прикусив губу и хромая на обе ноги.

Открытие конференции проходило достаточно пышно. Хотя главным ее устроителем был Баптистский колледж Гонконга, Гонконгский университет и Китайский университет Гонконга также принимали в ее организации активное участие. Были произнесены пышные, но малосодержательные речи о новом тысячелетии, двух тысячелетиях христианства, всемирно-исторической роли евангельской вести и о прочем в том же духе.