Книга Зильбер. Третий дневник сновидений - Керстин Гир

Я понятия не имела, что он тут нашёл забавного, но для спокойствия спрашивать не стала. Молча обошли мы тяжёлую двустворчатую дубовую дверь у того же прохода, где находились и наши собственные. Эта территория была знакома даже Грейсону. Судя по его вздоху облегчения, он до сих пор не верил, что мы возвращаемся правильной дорогой.

Но почти тут же он сжался, и я тоже едва не вскрикнула от страха. Дальше впереди, а именно как раз перед дверью Грейсона, кто-то стоял. Я поскорей потянула Грейсона в тень тёмно-синей двери, всегда представлявшейся мне дверью директрисы Кук. Цвет двери был такой же, как у нашей школьной формы, на ней красовался герб «Академии Джабс». Слева и справа от двери стояли кадки со стройными пирамидальными самшитами, в тени которых мы и спрятались. (Почему дверь миссис Кук оказалась так близко к нашим дверям, оставалось для меня загадкой. Лично я, во всяком случае, не имела с ней никаких действительно близких отношений и надеялась, что это взаимно).

Грейсон побледнел, ибо тот, кто там впереди явно старался проникнуть в его сон, был не кто иной, как Эмили.

- Не понимаю, - прошептал он.

- Жалко, - прошептала я в ответ.

Мне было и вправду жалко.

- Что получается, если корень из шестидесяти трёх тысяч одного помножить на сто восемьдесят шесть, - услышали мы пугающий писк Фредди, - а полученный результат вычесть из трёхсот тысяч пятидесяти трёх, из этого результата ещё раз вычесть корень из шестидесяти трёх тысяч одного, а ответ перевернуть?

- Вроде тебе хотелось тут что-то изменить. - Я с упрёком ткнула Грейсона под рёбра.

- У меня не было времени, - прошептал он.

- Семьдесят одна тысяча триста восемьдесят три, - торжественно сказала Эмили и откинула назад прядь блестящих каштановых волос.

- Пароль, к сожалению, неправильный, - вежливо сообщил ей Фредди.

- Отнюдь! - Глаза Эмили сердито блеснули. - Результат - тридцать восемь тысяч триста семнадцать. Если цифры написать в обратном порядке, получится семьдесят одна тысяча триста восемьдесят три. А теперь впусти меня, глупый гриф.

- Пароль, к сожалению, неправильный, - повторил Фредди, который был не грифом, а наполовину львом, наполовину орлом и, несмотря на излишний вес и пискливый голос, выглядел весьма величественно.

Эмили топнула ногой.

- Я пересчитывала десять раз. Всё правильно. - В бешенстве она затрясла дверь. - Я не для того потратила пять ночей, чтобы ты мне напомнил эту глупую задачу и опять опроверг. Семьдесят одна тысяча триста восемьдесят три! Что значит - перевернуть? Минус тридцать восемь тысяч триста семнадцать?

- Хватит уже! - Грейсон покинул укрытие и направился к ней, прежде чем я успела ему помешать.

Эмили заметила его, лишь, когда он был уже почти рядом с ней, потому что она всё ещё продолжала кричать на бедного Фредди. Я, к сожалению, не видела, что выражало лицо Грейсона, но у Эмили оно было ужасно испуганное. Её глаза были широко раскрыты, челюсть отвисла. И прежде чем она медленно закрыла рот, кожа её стала тёмно-красной. Этого необычного вида было достаточно, чтобы Грейсон себя выдал.

- Привет, Эмили! - сказал он небрежно. - Упражняешься в счёте? Удивительно, что у тебя и по ночам на уме только школа.

Эмили нервно засмеялась:

- Мне это всего лишь снится!

- Гм, - одобрительно хмыкнул Грейсон, - будем так считать!

- В реальности ты не здесь, - сказала Эмили. Её голос был громче обычного, уже почти истеричный. - Мне просто снится, что ты со мной разговариваешь.

- Совершенно правильно. Я и впрямь выглядел бы довольно глупо, если бы в реальности застиг тебя при попытке вторгнуться в мою личную сферу. - Грейсон опёрся спиной на стену возле своей двери и сунул руки в карманы брюк. - Знаешь, Эмили, я бы тебе сейчас охотно дал пощёчину.

Эмили уставилась на него.

- Настоящий Грейсон так бы никогда не сделал, - сказала она.

Лицо её постепенно становилось нормального цвета.

- Ты меня знаешь настолько, что можешь анализировать мои сны? - спросил подозрительно Грейсон.

- Да на моём месте это бы любой смог! - воскликнула Эмили. - Я думаю... я почувствовала, что в душе ты всё отдаляешься от меня, и тут начались эти странные сны... А когда ты попросту решил... Ах, что я говорю, это же не в реальности. Мне, во всяком случае, не в чем себя винить.

- Действительно не в чем. - Грейсон смотрел на неё, покачивая головой.

- На войне и в любви всё разрешено. - Эмили подошла к нему поближе. К его (и моему) великому изумлению, она закрыла глаза и вскинула подбородок: - Поцелуй меня!

Ещё секунду я опасалась, что Грейсон это сделает, но он тихо произнёс:

- Мне этот сон не подходит, Эмили. И ведь ты ничего не понимаешь в любви.

Эмили не отступала. Она снова открыла глаза и руками обвила шею Грейсона.

- Это мой сон. И я хочу, чтобы ты меня поцеловал. Прямо сейчас.

- А я хочу, чтобы ты ушла, - возразил Грейсон и оттолкнул её.

Эмили, скользя, откатилась от него на несколько метров, как будто пол внезапно превратился в зеркальный лёд.

Она смотрела на него возмущенно:

- Что ты делаешь?!

- Я же тебе сказал, что этот сон не для меня. - Грейсон вскинул руку.

Как будто невидимая нить заставила Эмили заскользить по проходу.

- Твоя дверь где-то тут позади, да? Та, на которой подкова и это ужасная ручка в виде конской головы, так?

Эмили не ответила. Ей приходилось заботиться о том, чтобы сохранять равновесие, пока она продолжала скользить - всё дальше, всё быстрей. Она проскользила мимо меня, хныкая всё испуганней. Когда Грейсон наконец опустил руку, она и вовсе разрыдалась, бросила на него ошеломлённый взгляд и повернулась на каблуках. Словно преследуемая фуриями, она свернула за ближний угол. Послышалось звяканье, будто на землю упало что-то металлическое. Замок? Подкова?

- Ещё один сладкий сон! - довольно усмехнулся Грейсон.

Мне пришлось удержаться, чтобы не обнять его, когда я вышла из-за самшитового дерева миссис Кук. Не знаю, было ли по мне заметно, как я горда им.

- Неплохо, - только и сказала я.

- Неплохо? Неплохо? - Грейсон поднёс мне под нос кулак. - Да просто замечательно, чтоб ты знала! Я заставил её пронестись через полкоридора одной лишь силой энергии. С ума сойти! Мне кажется, теперь я понял принцип. - Он ухмыльнулся. - Жаль, что у меня получается, лишь, когда и взбешён.

- Ты был великолепен! - Я бросила взгляд на дверь Генри. Жаль, что его не было с нами. - Я могу пожалеть только о двух вещах. Во-первых, что не было возможности заснять её глупое лицо. А во- вторых, что она, увы, считает, что всё это ей только приснилось.