Книга Спой мне о любви - Дорис Смит

— Что, Йен? — улыбнулась я.

— Папа говорит, вы неправильно держите молоток. — Он схватил деревянную рукоятку и крикнул через плечо: — Папа, вот так надо?

Я оглянулась — на террасе сидел Колин в темно-синих джинсах и голубой рубашке — и с удивлением поняла, что его широкая обаятельная улыбка предназначается мне.

— Левая рука выше, правая ниже, — крикнул он. — И не делай резких движений бей плавно.

— Папочка, иди сюда! — позвал Йен. — Покажи ей сам. Она не знает, как надо.

— Не беспокойтесь, — поспешно выпалила я и сделала первый удар. Не очень успешно.

Дик ликовал. Йен выглядел таким же расстроенным, как тренер проигравшей футбольной команды. Дик, высунув язык, еще раз тщательно прицелился, и я вдруг краем глаза увидела мелькнувшее рядом голубое пятно. Две большие ладони протянулись над моими плечами и легли на мои руки, сжимавшие молоток. В следующую секунду к нам присоединилась еще и Рут.

— Оставайтесь в этой позиции, — посоветовал мне Колин. — Молоток слегка вверх, и позвольте ему двигаться плавно. Вот так…

Мой мяч легко покатился по траве и сбил мяч Дика с курса.

— Видите! — Мой наставник убрал руки, и я вновь почувствовала прохладный ветерок. Странно, оказывается, было довольно холодно.

— Это нечестно! — обвинил меня Дик. — Он вам помог.

— Если хочешь, я помогу тебе, — дружелюбно предложил Йен. — Хочешь?

Дик презрительно оглядел его:

— Брысь отсюда, девчонка! Ты и твоя красная юбка!

Щеки Йена стали такого же цвета, как его килт.

— Это не юбка! — заорал он и пулей бросился на обидчика.

Сцепившись, мальчишки упали и покатились по траве, молотя друг друга кулаками и коленками. Колин растащил их и, бесцеремонно встряхнув, поставил на ноги. Дик выглядел практически невредимым, зато белым кружевным манжетам Йена здорово досталось.

— Пожмите руки, — сердито приказал Колин. — Ты первый, Йен. Ты это начал.

— Это не он начал, папочка, — пропищала вдруг Рут, — а вот он! — И в ярости указала на Дика. — Это не юбка, — добавила она, — а килт!

— Как насчет того, чтобы вам двоим сбегать умыться? — дипломатично предложил Колин. — Дебре и Дику надо закончить игру.

К моему удивлению, близнецы послушно бросились по лужайке к отелю, и я с уважением взглянула на их отца. Он вернулся на скамейку, сел, скрестив руки на груди, и задумчиво уставился в небо.

Игра, однако, продолжалась недолго. Через несколько минут Дик оглянулся на отель и сказал:

— Я должен идти. Папа меня зовет. — Бросив свой молоток, он умчался.

— Какой послушный мальчик! — одобрительно усмехнулся Колин, подобрав его молоток и прихватив заодно и мой.

Он весело улыбался, когда мы шли с ним вместе по тропинке, благодарил меня за спасательную экспедицию в понедельник и вчерашнюю прогулку с Йеном.

— О, что вы, это вовсе не было одолжением! — запротестовала я. — Я и сама наслаждалась каждой минутой.

— Вы очень любите детей. — Это было утверждение, не вопрос.

— Как и вы, — рискнула заметить я.

Мои слова остались без ответа. Колин, который случайно взглянул на серое здание отеля, резко остановился, и его глаза округлились.

— Боже мой! — прошептал он и бросился вперед.

Тут и я увидела то, что его напугало. Особняк был спланирован оригинально: гостиная и столовая выступали аркером и небольшими уступами поднимались ко второму этажу, образуя под ним плоскую широкую крышу, и на этой крыше в позе верховного жреца застыла детская фигурка, а перед ней полыхало пламя костра… Колин мчался впереди, я бежала за ним. Что там пророчил Адам? Что однажды близнецы сожгут отель?

Вверх по лестнице и вдоль по коридору к комнате, в которой я с Адамом в понедельник укладывала ребятишек, мы пронеслись как ветер. Колин ногой распахнул дверь и, подскочив к окну, высунулся наружу. Ровная площадка внизу была теперь пустой, как и спальня, но костер продолжал весело гореть ярким пламенем. Я охнула от удивления, когда поняла, что в нем уничтожалось, — красная шотландка и белое кружево… Огонь был небольшим, и его легко удалось потушить — Колин просто затоптал костер, осталась только кучка обгоревших тряпок.

Он как раз вернулся в комнату, когда Йен, одетый в майку и шорты, вышел из ванной. «Интересно, — подумала я, — замечает ли его отец, что они с ним очень похожи? В любых обстоятельствах: на сцене, на лужайке для крокета или где-то еще — они дарят окружающим одинаковую улыбку, предлагая всем свою дружбу и поддержку».

— Папа, Дебора может поехать с нами к морю?

— К морю? — мрачно переспросил Колин Камерон. — Тебе лучше забыть о морс. Ты не поедешь.

Улыбка мгновенно исчезла с лица мальчика, глаза округлились, рот скривился от возмущения.

— Ты обещал, что мы поедем в Торки! Ты обещал! Ты сказал, что мы поедем купаться!

Большая ладонь опустилась на плечо Йена и подтолкнула его к окну.

— Что ты об этом думаешь?

— Это… это мой килт! — выпалил Йен. — Его сож-жгли! — Он восторженно улыбнулся. — Кто сжег мой килт?

— Мне тоже хотелось бы это знать, — резко сказал Колин. — Гораздо больше, чем ехать на море. А кто-то, видимо, не желает признаваться.

— Я этого не делал, папа! — До Йена, судя по всему, только сейчас дошло, что происходит. Он стоял, растерянно переводя взгляд с одного из нас на другого. — Я не жег его, папочка. Я принимал душ!

Тихий скрип двери возвестил о приходе Рут. Девочка остановилась на пороге, заложив руки за спину. Так же она стояла в понедельник в воде, безучастно ожидая неприятностей. В порыве жалости я бросилась к ней и обняла за плечи. Она была такой тоненькой, кроткой и испуганной…

— Все хорошо, дорогая, — прошептала я. — Папа не сердится на тебя.

Шоколадные глазенки посмотрели на меня, и девочка вновь потупилась.

В столовой час спустя, разглядывая спину Колина Камерона, сидевшего со всем семейством за соседним столиком, я грустно подумала о том, что никогда еще мне не приходилось видеть такие печально поникшие широкие плечи. Он на самом деле выглядел удрученным. Такими же были и близнецы. Вскоре послышался звон отложенных ложек.

— Что нужно сказать? — строго спросила Магда.

— Извини, папочка, — покорно произнесла Рут и соскользнула со стула.

— Извини, папочка, — громко повторил Йен и спрыгнул на пол со своего.

Магда, взяв девочку за руку, медленно и грациозно поднялась. Это было проделано так, как будто она говорила: «Смотрите на меня — я королева!»

«Она же не станет…» — скептически подумала я, но она сделала это.

— Извини, папочка, — сказала Магда и по-царски прошествовала с близнецами к двери.