Книга Помни о хорошем - Виктория Плэнтвик

Эвелин проводила Брюса и очень медленно закрыла за ним дверь, хотя больше всего ей хотелось грохнуть дверью изо всех сил.

Вернувшись в кухню, Эвелин принялась за уборку: взяла со стола чашки с остатками кофе, вылила холодный напиток в раковину, стерла со стола и отправилась в гостиную, думая, чем бы заняться в первую очередь.

Но ее мысли вновь и вновь возвращались к последним событиям. Новая жизнь, которую она рисовала в радужных красках, начиналась с жестоких и несправедливых ударов. Почему ей так не везет? Но надо справляться с бедами, она уже не раз преодолевала неприятные ситуации.

Эвелин с удовольствием оглядела освещенную солнцем комнату. Слава Богу, здесь она может отдохнуть душой. Этот дом она, прежде чем въехать, отмыла и отчистила собственными руками сверху донизу, ошкурила и отполировала купленную на аукционе мебель, и теперь комната была уютной и соответствовала вкусу Эвелин. Ее дом ничем не напоминал бездушный современный отель или каморки общежитий. Хотя, надо признаться, он нуждался в ремонте.

Она могла бы побыстрее погасить кредит и взять новую ссуду на ремонт дома, но тогда бы пришлось во многом себе отказывать, а зачем? Жалованье в колледже было не слишком высоким… Зато это была работа, о которой она давно мечтала. Если она из-за этой дурацкой истории потеряет место учителя, будет очень обидно.

Решив, несмотря ни на что, заняться делом, Эвелин вышла в прихожую и через стекло входной двери увидела, что Брюс еще не уехал. Он высунулся из окна своей машины и о чем-то оживленно беседовал с двумя людьми, стоящими рядом. Сердце Эвелин тревожно вздрогнуло, когда она узнала приметную фигуру Томаса Аивора. Тонкая фигурка его соседки принадлежала, очевидно, его дочери. Серебристый «ягуар» стоял чуть поодаль.

Эвелин поспешила выйти. Интересно, сообщил ли Айвор Брюсу о моем недавнем визите? — думала она, подходя к ним.

— Рад вас видеть, мисс Лентон, — начал Томас Айвор, не давая Эвелин раскрыть рот. — Прежде всего, позвольте принести вам извинения за все неприятности, возникшие из-за глупых выходок моего племянника. Моя дочь была счастлива узнать, что ваша кузина всемирно известная пианистка. Сандра серьезно занимается музыкой.

— Позвольте вас покинуть, — вмешался Брюс Селдом, многозначительно посмотрев на Эвелин, как бы приглашая ее воспользоваться удобным случаем.

Брюс уехал. Эвелин не могла прийти в себя от неожиданного визита.

— Теперь говорите, зачем вы на самом деле приехали. — Эвелин подозрительно посмотрела на Айвора.

Солнце светило ей прямо в лицо, и она прикрыла глаза рукой, чтобы лучше видеть собеседника. Ее каштановые кудри зазолотились в свете яркого солнца, и лицо Эвелин казалось окруженным сияющим нимбом.

Томас Айвор внимательно вглядывался в это очаровательное лицо, в его глазах застыло странно-удивленное выражение.

— Вы мне не верите… Но разве вы не были несправедливо обижены?

— Думаю, истинная причина в другом. Вы вернулись проверить, не хочу ли я ускорить события и обратиться в суд.

— Сколько раз я говорил себе, что не надо давать воли настроению! — тяжело вздохнул Томас Айвор. — Искренность всегда не в моде. Поедем домой, Сандра! — Он повернулся и подошел к машине, зачем-то открыл багажник и стал в нем рыться.

Сандра, пожав плечами, издала излюбленный кошачий вопль. Очевидно, в знак приветствия.

— Извините. Он немного не в себе. Я знаю, что он хотел сделать, но у него ничего не вышло.

— Ты уверена, что он не в себе? — Уголком глаза Эвелин видела, что Томас Айвор направляется прямо к ним.

— Вы оба чокнутые, это точно…

— После того как вы уехали, я решил почистить дорожку и пересчитал все опавшие листья и обломанные ветки, которые повредила Сандра, падая из окна, — сердито сказал подошедший к ним Томас. — До сих пор, — обратился он к дочери, — ты была неудачным кандидатом в шайку взломщиков сейфов. Этого тебе показалось мало. Открытая дверь — это скучно, не лучше ли удирать через окно из тюрьмы, представляя, что ты находишься на острове святой Елены?

— А что это за остров? — немедленно спросила Сандра.

— Дитя! Чему тебя учили в школе на уроках истории и литературы? Наполеона или, хотя бы, графа Монте-Кристо ты должна знать!

— Ох, сидеть на уроках так скучно! Я обычно слушала магнитофон, подперев руками голову, и делала вид, что слушаю учителя.

Эвелин хорошо знала эту характерную позу учеников. Даже суровый Томас Айвор слегка улыбнулся и проворчал:

— Ты думаешь, это тебя извиняет?

— Сандра, конечно, собиралась вернуться в комнату. Сама. Прежде чем родственники обнаружат ее шалость, — заговорила Эвелин.

— Вы сказали мне, что упали, — упрекнул ее Томас Айвор.

— Я сказала правду, только забыла упомянуть, что упала из-за того, что Сандра свалилась мне на голову. — Эвелин видела, что Томас что-то прижимает к груди, но никак не могла сообразить, что именно. — Что это? — рискнула спросить она.

— Аккумулятор для вашей машины. — Он поднял увесистую коробку как легкое перышко. — Я прихватил его из своего гаража для вас.

Эвелин заметила в другой его руке отвертку.

— Спасибо, но я уже пригласила механика, — отказалась она.

— Ничего страшного. Я ему позвоню. Зачем зря платить, если я спокойно могу это сделать сам?

— Вы можете поменять аккумулятор? — недоверчиво посмотрела на него Эвелин, зная, что для такого дела одной силы и ловкости рук недостаточно. Томас Айвор был одет в темные брюки и светлую рубашку. Совершенно не верилось, что он готов улечься в таком виде под машину.

— Все мужчины любят возиться с машинами, это у них в крови. — Он насмешливо фыркнул. — Особенно у меня. Мой отец, до того, как мать умерла, был неплохим механиком и мог бы пойти в гору, если бы семейное счастье не рухнуло… — Он взглянул на гараж. — Почему бы вам не пригласить Сандру в дом, пока я буду тут…

Сандра, не дослушав, радостно рванулась к дому. Эвелин открыла гараж и с некоторой робостью взглянула на Томаса Айвора, готового приступить к работе.

— Чем я могу отблагодарить вас? — спросила она.

— Ничем.

— Нельзя же трудиться просто так, из любезности… — Эвелин чувствовала себя неловко.

— Разве жизнь моей дочери — это «просто так»?

Эвелин замерла на месте, пораженная горячностью его тона. Если знать, что он знаком с Сандрой всего неделю, хотя и представлял, что у него где-то есть четырнадцатилетняя дочь, то его реакция была удивительной. В ней проявилась глубокая страстность натуры Томаса Айвора, которую он тщательно скрывал. Рассказ Айвора об истории появления Сандры звучал достаточно цинично, но все прошлое было забыто, как только он узнал о реальной угрозе жизни дочери. Наверное, он чувствовал себя виноватым, что за все эти годы ничего не сделал для девочки, и теперь боялся, что не успеет исправить свою вину.