Книга Страшная тайна Ивана Грозного. Русский Ирод - Наталья Павлищева

А по Москве уже метались посланные молодым князем люди, вытаскивая из домов остальных Шуйских и их пособников, избивая и раздирая одежды. Иван жестоко ответил своим обидчикам. Все были разосланы в дальние города. Бояре ужаснулись: молодой князь показал когти, способные рвать и калечить, ему пришлось по вкусу то, чему столько времени сами же учили. А ведь Ивану только исполнилось тринадцать!

А ещё он вернул своего Фёдора Воронцова, точно в назидание оставшимся в живых сторонникам Шуйских.

Где-то заголосил петух. За окном темно, значит, то ли первый, то ли второй, и до утра далеко. Князь вздохнул, теперь не сможет заснуть, а очень хотелось... Зарылся лицом в перину, смежил веки, но приятное сновидение упорно не возвращалось...

Ивану уже в который раз снился срамной сон, точно он тискает, а потом и ещё что-то делает с красивой девкой, которую недавно видел во дворе. Сначала чувствовал упругую грудь под своими руками, потом... потом во сне было такое, что и вспоминать стыдно, он задирал ей рубаху... Боясь сказать кому-нибудь о видениях, он всё же страстно желал, чтобы сон повторился, особенно тот миг, когда в конце его тело начинало сладко содрогаться... Конечно, Иван не глуп, не раз бывал свидетелем жарких ласк где-нибудь в укромных уголках, но самому пока не приходилось. Неужто это оно и есть? Тогда понятно, почему говорят, что слаще бабьего тела нет ничего.

Очень хотелось спросить того же Фёдора Воронцова, только вокруг все были люди, теперь толклись дядья Глинские, следили, чтобы Иван ни с кем долгих разговоров не вёл. Случай подвернулся нечаянно...

Фёдор явно куда-то спешил, он слишком невнимательно слушал Ивана. Тому показалось обидным, пристал точно банный лист к мягкому месту: скажи да скажи, куда это торопишься, почему не хочешь посидеть со мной рядом? Чуть смутившись, боярин признался, что ему привезли знатную девку, уж больно хороша, не терпится попробовать её тела. И тут князь потребовал то, от чего у Воронцова рот раскрылся:

— И я хочу!

— Чего? — осторожно поинтересовался Фёдор.

— Попробовать твою девку!

Воронцов мысленно ахнул. Конечно, Иван вымахал уже ростом со взрослого человека, да ведь ему только четырнадцатый... Отказать? Но князь как из опалы вернул, так и обратно отправит. Согласиться? Те же Глинские со света сживут.

Иван не дал раздумывать, вдруг поднялся и скомандовал:

— Пошли!

— Князь... — осторожно начал Воронцов, мучительно раздумывая, как бы выпутаться из этой истории.

Иван обернулся и насмешливо спросил:

— Что, испугался? Или девки для меня жалко?

Выла не была, мысленно махнул рукой Фёдор.

Девка оказалась непорченая, но почему-то опытная, её сил хватило на двоих. А Глинские долго не могли взять в толк, чем это так доволен князь и где проводит время со своим любимцем. Когда Михаилу всё же донесли о красавице, обучавшей мужскому искусству молодого князя, он довольно хохотал. Пусть лучше по девкам ходит, чем в дела лезть! Бабка Анна, напротив, была крайне недовольна. Братья Глинские в два голоса убеждали её, что пока Иван тешится в постели, ему не до серьёзных дел.

— Да ведь заразу подцепит!

— Тебе Ивана жаль? — Глаза Михаила остро блеснули.

Анна покачала головой:

— Пусть тешится...

Он и тешился. Воронцовская красавица быстро была забыта, сделала своё дело, и ладно. Нашлись другие, иногда даже не специально приведённые услужливым приятелем, а пойманные в том самом укромном уголке холопки... Всё одно, сладкое это оказалось занятие... При одной мысли о возможности задрать кому-то рубаху, Ивана часто кидало в жар и по телу пробегало приятное возбуждение.

Но даже такие удовольствия не отучили молодого князя от кровавых развлечений. По-прежнему летели наземь с высоты кошки и собаки, корчились в муках, разбившиеся; истекали кровью замученные, затоптанные конём, обожжённые люди... Вид людских страданий явно доставлял Ивану удовольствие.

* * *

Иван стоял, сжав кулаки, ноздри его раздувались, губы сжались в тонкую ниточку. Потом вдруг опустил голову и быстрым шагом вышел вон. Бояре переглянулись меж собой.

— Экий он дёрганый... — сокрушённо произнёс Фёдор Воронцов. Он уже прикидывал, какую пользу можно извлечь из возмущения великого князя против Бутурлина, но придумать ничего не успел, всё решил сам Иван.

Всё так же тяжело дыша от бешенства, князь вбежал обратно в хоромы и вдруг указующим жестом ткнул в сторону Афанасия Бутурлина:

— Резать ему язык, чтоб не говорил невежливых слов супротив Глинских!

Стоявшие вокруг замерли, приказание князя было настолько неожиданным и страшным в своей нелепости, что никто не решился возразить. Конечно, Афанасий Бутурлин зря так отозвался о бабке Ивана Анне Глинской и его дядьях, но не лишать же боярина языка за это, в самом деле! Пожалуй, никто бы не удивился, если бы голову сняли, но не язык. Иван победно обвёл взглядом замерших от ужаса бояр, хмыкнул и, добавив: «И немедля!», вышел уже не торопясь, нарочито топая, с гордо поднятой головой.

Самым страшным оказалось то, что Афанасию Бутурлину и впрямь драли язык в назидание другим, чтобы помнили, что и сам великий князь тоже Глинский по матери! Глинские были довольны, бабка Анна усмехалась:

— Мы ещё покажем этим глупым московитам!

Она была очень довольна пятнадцатилетним внуком. Отрок, может, и горяч не в меру, но если его горячность умело направлять, то о Шуйских скоро никто и не вспомнит. Ивану постоянно внушалось, что вокруг враги, постоянно желающие ограничить его власть, а самим выдвинуться повыше... нет человека, который бы, оказавшись рядом с властью, не попытался и себе добыть хоть голику таковой... Он впитывал слова, как мягкая ткань воду, и раскалить добела Ивана можно было всего несколькими фразами, а уж дальше... Дальше не всегда удавалось подвигнуть молодого князя на скорую расправу, горячился, но в последний миг что-то останавливало. Тогда родственники принялись настраивать Ивана против тех, кто имел на него влияние, исподволь.

Ветер, налетая порывами, обрывал с берёз последние жёлтые листья, временами бросая в окошки пригоршни мелких брызг. Дождь не дождь, а мокропогодица. Неуютно в Москве поздней осенью.

Юрий Глинский наблюдал за племянником уже с полчаса — Иван читал. Он пристрастился к этому занятию благодаря митрополиту Макарию. Духовное и историческое чтение стало для князя любимейшим занятием, отвлекавшим его даже от диких развлечений вроде топтания конями толпы на торге или сбрасывания собак и кошек с верха теремов. С одной стороны, читающий отрок совсем не опасен Глинским, с другой — у Юрия Владимировича уже давно свои виды на племянника. Для выполнения задуманного дядей Иван не должен всё время сидеть за книгами, ему надо встать и идти кого-нибудь наказывать. Кого? Жертв намечалось несколько.

— Давеча едва отвязался от Фёдора Воронцова... — осторожно начал Юрий. Князь и ухом не повёл в его сторону, разглядывая какую-то картинку на пожелтевшем пергаменте. Такое невнимание племянника дядю совершенно не смутило, он продолжил: — Я смотрю, он всё за тебя решать стал?