Книга Белый танец - Харриет Гилберт

Когда «скорая» привезла Лучано в отделение неотложной помощи, он уже пришел в себя и заявил, что совершенно здоров и не нуждается в госпитализации, на которой настаивала Саманта. Ей, видно, мало было шишки, которую он заработал по ее милости. Эта неуемная женщина упорно продолжала причинять ему неприятности, пытаясь сделать все по-своему.

С таким же успехом Лучано мог быть немым, потому что все равно никто не обращал внимания на его слова. Он вспомнил, как Саманта настоятельно требовала от врачей, чтобы те осмотрели ее подопечного с головы до пят. И эскулапы, чтобы только отвязаться от нее, как полагал Лучано, выполнили просьбу.

— Лучше перестраховаться, чем потом сожалеть, — парировала Саманта возражение Лучано и, схватив молодого врача за рукав, заставила зафиксировать кисть правой руки, которую ее подопечный слегка потянул при падении.

— Черт знает что! — возмущался Лучано. — Подумаешь, легкое растяжение! Да оно почти не беспокоит меня. И потом, как я смогу пользоваться правой рукой, если она будет забинтована?

— Запросто, — небрежно бросила Саманта, подмигнув симпатичному врачу. — Вы ведь левша, — добавила она с очаровательной улыбкой.

Сейчас, потянувшись к тумбочке за стаканом воды, Лучано уставился на свою туго забинтованную кисть.

Он утешался тем, что врач обещал снять повязку завтра. Само же пребывание в больнице, несмотря на отдельную палату и великолепный уход, Лучано рассматривал как тюремное заключение.

— Мне очень жаль, что я не могу ускорить вашу выписку, — заявила Саманта, вернувшись в палату через несколько минут. — Кстати, с вами хочет поговорить полиция, они собираются привлечь к ответственности парней, устроивших на площади фейерверк.

— Этого мне еще не хватало! — проворчал Лучано, бросив на нее сердитый взгляд. — Вы хотя бы понимаете, что все это происходит по вашей вине?! Помните поговорку: заставь дурака богу молиться, он и… — Лучано осекся, сообразив, очевидно, что хватил через край.

— Не волнуйтесь, мы скоро выйдем отсюда, — спокойно сказала Саманта, не реагируя на его сарказм.

К тому же Лучано был отчасти прав. Она действительно перестаралась в своем рвении защитить его, в результате чего он и угодил на больничную койку.

После ухода полицейского в палату зашел молодой врач, который, судя по всему, хотел продолжить знакомство с Самантой. Она ему явно понравилась.

— Ну что ж, — бодро произнес он, обращаясь к Лучано, — похоже, вы легко отделались. Ваш телохранитель — потрясающая женщина! Я бы не возражал угодить в небольшую переделку, если бы она охраняла меня, — добавил он с сальной улыбочкой.

— Как выяснилось, реальной опасности не было, — холодно заметил Лучано. Его изначальная неприязнь к тщедушному докторишке сейчас переросла в откровенную враждебность.

— Вы, конечно, правы, строго говоря. Но вы должны благодарить судьбу, что есть человек, готовый не только защитить вас, но и, не задумываясь, прикрыть своим телом.

Лучано понял, что дальше разговаривать с этим субъектом, по уши втюрившимся в Саманту, бесполезно.

Дурак! — в сердцах подумал о нем Лучано, когда врач вышел из палаты. Он устало прикрыл глаза. Если бы этот тип провел с моей телохранительницей хотя бы несколько дней, запел бы по-другому. Даже влюбленный в нее человек не смог бы вытерпеть, если бы ему указывали с утра до вечера, что он должен делать.

Кроме того, я, Лучано Гранди, не нуждаюсь в том, чтобы какой-то там сопливый мальчишка объяснял мне то, что мне и без него хорошо известно. Я сам знаю, что Саманта очень смелая женщина. Так же, как и в состоянии понять, что если бы на площади мне действительно угрожала реальная опасность, ее решительные действия спасли бы мне жизнь. За что я ей премного благодарен, разумеется.

И, несмотря на все это, я лежу в этой забытой Богом больнице с перевязанной кистью, с синяками и ушибами по всему телу и с ноющей головной болью, которая усиливается с каждой минутой. Так что в данный момент я совсем не чувствую благодарности к женщине, которая — по какой-то непостижимой для меня причине — перевернула вверх дном всю мою личную жизнь.

Но, когда Саманта вернулась и, едва взглянув на Лучано, вызвала сестру и попросила дать ему лекарство от головной боли, он подумал, что мисс Митчел, возможно, и обладает несколькими положительными качествами.

— Доктор сказал, что вы можете покинуть больницу, — сообщила Саманта после того, как ее подопечный проглотил таблетку аспирина.

Лучано хмыкнул и, сев в кровати, поморщился. Он чувствовал себя разбитым, больным и уставшим от жизни, а в особенности от женщины, стоявшей напротив него. Поэтому обратная дорога в Вашингтон не вызывала у него особого энтузиазма.

— Я понимаю, что это не первоклассная чистка, но в данных обстоятельствах это лучшее, что я могла сделать, — сказала Саманта, доставая из шкафа его костюм.

Одна из медсестер помогла ей очистить брюки от грязи и пыли и отутюжить измятый пиджак. Теперь Лучано мог покинуть больницу в приличном виде, по крайней мере. Но итальянец, привыкший выглядеть как с иголочки в любое время суток, придирчиво оглядел свою одежду.

Саманта постояла секунду, а потом повесила костюм на спинку стула, стоявшего у кровати.

— Вам помочь надеть брюки? — спросила она. — Я позову сестру, если хотите.

— Не надо! — отрезал Лучано. — Я сам могу справиться со своей одеждой.

— Хорошо. — Саманта пожала плечами, пряча улыбку. Итальянец-то, оказывается, стеснительный. — Я буду за дверью, если понадоблюсь вам.

Она была почти уверена, что раздраженный Лучано скорее выйдет голым из палаты, чем попросит ее о помощи, и поэтому, прислонившись к стене, приготовилась ждать.

Но все-таки ей было жаль симпатичного итальянца, который стал жертвой неудачного стечения обстоятельств, и в данном случае Саманта с пониманием относилась к его плохому настроению. Он в нормальной-то ситуации не был ангелом, а тут его ни за что ни про что упекли в больницу. Есть от чего взбеситься!

Но Саманта знала: окажись она снова в подобной ситуации, то действовала бы точно так же, чтобы защитить своего клиента. Все это, разумеется, служило слабым утешением для итальянца. Но, по крайней мере, его злость на всех и вся, и особенно на нее, отодвинула на задний план эпизод с тем сумасшедшим поцелуем, когда он…

О нет! Я больше не буду думать об этом. Никогда! — сказала себе Саманта. Но при воспоминании о мягких теплых губах Лучано, о его сильном теле, к которому он страстно прижимал ее, она густо покраснела.

Когда Лучано вышел наконец из палаты, он по-прежнему был не в духе. Они пошли к лифтам. Саманта спросила, не хочет ли он, чтобы она сообщила Кьяре о том, что с ним случилось.

— О происшествии наверняка подробно напишет местная газета, — заметила она, — поэтому ваша племянница может подумать, что вы тоже пострадали.

— Я категорически против, — заявил Лучано, — незачем волновать девочку. Тем более что со мной ничего серьезного не случилось. — И, помедлив, добавил: — Я сам позвоню ей вечером из Вашингтона и расскажу обо всем.