Книга Шанхайский синдром - Цю Сяолун

– Вы внимательно ее рассмотрели?

– Когда мне показалось, будто я ее узнала, она уже прошла мимо. А гнаться за ней было неприлично.

– Значит, вы не до конца уверены в том, что видели Гуань?

– Да. Но мне кажется, все-таки там была она. Следующей в списке значилась Гу Чаоси. Несмотря на то что Гу была лет на пятнадцать старше Гуань, именно Гуань стала ее наставницей в универмаге.

Следователь Юй перешел прямо к делу:

– В последнее время вы не замечали в поведении или внешности Гуань чего-то необычного?

– Необычного? Что вы имеете в виду?

– Ну, например, не опаздывала ли она на работу? Или уходила домой пораньше. Меня интересуют любые мелочи, даже те, которые могут показаться вам несущественными.

– Нет, ничего такого я не заметила, – сказала Гу, – но ведь все так быстро меняется. Раньше в нашей секции косметики было всего два прилавка. Сейчас их восемь, а товаров море, и много косметики из США. Конечно, и люди тоже меняются. Гуань не исключение.

– Можете привести хоть один пример?

– В первый день, как я устроилась сюда на работу, – то есть семь лет назад, – Гуань прочитала нам всем лекцию, которую я помню до сих пор. О том, как важно следовать партийным курсом. Много работать и жить скромно. Более того, она особо остановилась на недопустимости пользоваться духами и носить украшения. А несколько месяцев назад я увидела на ней самой ожерелье с бриллиантами!

– Вот как, – сказал Юй. – Вы думаете, бриллианты настоящие?

– Точно не скажу, – ответила Гу. – Да нет, я не имею ничего против ее ожерелья. Просто сейчас, в девяностых годах, люди меняются. А вот вам еще пример: полгода назад, вроде бы в октябре, она ездила отдыхать. А меньше чем через полгода снова взяла отпуск!

– Да, это уже кое-что, – согласился Юй. – А вы знаете, куда она ездила в прошлом году, в октябре?

– В Желтые горы. Она показывала мне фотографии.

– Она ездила одна?

– По-моему, да. На снимках, кроме нее, больше никого не было.

– А сейчас?

– Я знала, что Гуань берет несколько дней, но она не сказала, куда едет и с кем. – Гу посмотрела на дверь. – Товарищ следователь, боюсь, больше я ничего не знаю.

Несмотря на то что в зале работал кондиционер, следователь Юй сильно вспотел. Он с тоской предчувствовал очередной приступ мигрени. Но в его списке оставалось еще пять фамилий.

В последующие два часа Юй не узнал ничего нового. Оставалось лишь свести все показания воедино.

Десятого мая Гуань пришла на работу около восьми утра. Она была по-обычному приветлива. Передовик производства, отличница труда, как с покупателями, так и с сослуживцами. Пообедала в столовой часов в двенадцать; позже присутствовала на партсобрании. Она не говорила сослуживцам, куда поедет, хотя обмолвилась об отпуске. В пять она могла бы уже уйти домой, но, как часто бывало, задержалась. Около половины седьмого звонила по телефону – никто не знает кому; разговор был коротким. Позвонив, она ушла с работы – скорее всего, домой. В последний раз ее видели в универмаге около десяти минут восьмого.

Сослуживцы отзывались о Гуань достаточно сдержанно. Единственным исключением была госпожа Вэн. Но и на сведения, полученные от нее, не особенно можно было полагаться.

Время обеда давно миновало, а в его списке оставалась еще одна фамилия. Последняя свидетельница на сегодня взяла отгул. Юй вышел из универмага без двадцати три. В мини-маркете на углу он купил два блинчика со свининой. Пэйцинь оказалась права: он действительно пропустил обед. При его работе некогда помнить о рациональном питании!

Последнюю из тех, с кем предстояло побеседовать Юю, звали Чжан Яцин, и жила она на улице Юньнаньлу. Она была заместителем заведующей секцией косметики и сегодня отпросилась из-за плохого самочувствия. По словам некоторых работниц, одно время Чжан считали потенциальной соперницей Гуань, но потом Чжан вышла замуж и зажила более прозаической жизнью.

С той частью улицы Юньнаньлу следователь Юй был отлично знаком. Всего в пятнадцати минутах ходьбы от универмага, после пересечения с улицей Цзинлиньлу, Юньнаньлу переходила в процветающую «Улицу Деликатесов», на которой размещались многие закусочные и рестораны. А вот южная часть улицы не слишком изменилась с сороковых годов. Здесь теснились старые обшарпанные домишки с угольными печами и общими мойками.

Юй подошел к серому кирпичному дому, поднялся по лестнице и постучал в дверь квартиры на третьем этаже.

Ему сразу же открыла стройная женщина лет тридцати с небольшим – не красавица, но симпатичная. Волосы цвета воронова крыла коротко подстрижены. На ней были джинсы и белая блузка с высоко закатанными рукавами. Ноги босые. Стройная фигура; в руке большая половая тряпка.

– Товарищ Чжан Яцин?

– Да.

– Я следователь Юй Гуанмин из шанхайского полицейского управления.

– Здравствуйте, следователь Юй. Сюда, пожалуйста. Мне уже позвонил генеральный директор, предупредил о вашем приходе.

Они пожали друг другу руку.

Ладонь у нее была прохладная и мозолистая, как у Пэйцинь.

– Извините, я тут убиралась…

Комнатка была размером восемь квадратных метров. В ней умещались две кровати и белый комод с зеркалом. У стены стояли складной стол и стулья. На комоде – увеличенная фотография: Чжан с улыбающимся крупным мужчиной и смеющимся маленьким мальчиком. Фото счастливой семьи. Хозяйка предложила гостю раскладной стул.

– Выпьете чего-нибудь?

– Нет, спасибо.

– Чего вы от меня хотите?

– Ответьте на несколько вопросов о Гуань.

– Да, конечно. – Чжан уселась на другой стул и поджала ноги, словно застеснявшись того, что она босиком.

– Давно вы работаете вместе с Гуань?

– Лет пять.

– И что вы о ней думаете?

– Разумеется, она была Всекитайской отличницей труда, а также верным членом партии.

– А можно чуточку поподробнее?

– Ну, политически активна… и грамотна… в каждом движении, предложенном партийным руководством. Серьезная, верная, преданная. Как заведующая нашей секцией она была добросовестным работником: первая приходила и часто последняя уходила. Не собираюсь утверждать, будто с товарищем Гуань было легко ладить, – но и как иначе, ведь она была таким известным человеком!

– Вы упомянули о ее политической деятельности. Возможно ли, что в ходе своей партийной работы она нажила себе врагов? Ее кто-нибудь ненавидел?

– Нет, я так не думаю. Она ведь не в ответе за смену политического курса. Никто не собирался возлагать на нее ответственность за культурную революцию. И потом, честно говоря, она никогда не переусердствовала. А насчет того, кто мог ее ненавидеть в личной жизни… Боюсь, тут я ничего не знаю.