Книга Тысячи ночей у открытого окна - Мэри Элис Монро

Фэй вздохнула при виде напряженного, даже изможденного лица в зеркале. Что же случилось с той полной энтузиазма девушкой с блестящими глазами, которая когда-то так уверенно вошла в офис «Лео Барнетт»? Попытки найти работу на бирже труда привели к отрезвляющему эффекту. Ей было уже тридцать пять – можно сказать, она уже вышла в тираж. Никто не желал нанимать менеджера по работе с клиентами с десятилетним перерывом в работе. Все усилия по трудоустройству были напрасны. Она уже отчаялась настолько, что почти согласилась на должность секретаря в приемной в одном из агентств. Но тут вдруг ей позвонил Бернард Роббинс. Он был недавно назначен президентом филиала «Лео Барнетт» в Лондоне. Для него это назначение стало большим карьерным успехом, и на этом пути он хотел окружить себя проверенными людьми. Он предложил Фэй поработать в лондонской команде, и они оба знали, что это было не просто предложение о сотрудничестве. Для нее это была возможность вернуться в игру в качестве ключевого игрока. Если она успешно справится с контрактом, вести который он ей предложил, она останется работать в компании. Если же ее постигнет неудача, он не мог ей обещать постоянную работу. Это было все, что он мог для нее сейчас сделать.

Теперь дело за ней, и уж она постарается показать все, на что способна. Ради Бернарда, ради Тома и Мэдди, ради себя самой. Ставки были высоки, как никогда. Она крепко сжала в ладони тюбик помады. Фэй О’Нил, которую помнил Бернард Роббинс, была ярким красным пятном в мире серости. Ничто в мире не могло ей помешать в достижении ее целей.

С решительным блеском в голубых глазах Фэй нанесла слой ярко-красной помады на губы, твердой рукой обвела глаза и выровняла светлые тени на веках и румяна на щеках. В качестве завершающего штриха она зачесала волосы назад и уложила их в строгий пучок на затылке. Изучая свое отражение в зеркале, она испытала удовлетворение при виде безупречно ухоженной, элегантно, но не кричаще одетой деловой женщины. Возможно, уже не столь юной и полной решимости, но, к счастью, не такой наивной. Она поклялась носить эту маску непоколебимой уверенности, даже если сейчас она просто нарисована на ее лице. Со временем успех принесет ей и внутреннюю веру в себя. Она справится с этой работой. Чего бы ей это ни стоило.

Фэй окунулась в чудесное лондонское утро. Оглянувшись через плечо, чтобы удостовериться, что закрыла переднюю дверь, она столкнулась с Джеком Грэхемом, который как раз выходил из своей квартиры на первом этаже. Они оба отскочили, произнося слова извинения, но Джек пришел в себя быстрее.

– Неужели это вы, миссис О’Нил? – церемонно произнес он, имитируя великосветское произношение. – Я с трудом узнал вас без мокрой губки в руке.

Фэй поджала губы, стараясь сдержать улыбку, и расправила юбку. Она лениво оглядела серый фланелевый костюм Джека, накрахмаленную белоснежную рубашку и галстук черно-красной расцветки.

– О нет, джентльмен, которого я вижу перед собой, не может быть доктором Джеком Грэхемом. Куда делись джинсы со свитером? Подумать только, какие на нем шикарные туфли!

– Всего лишь обычная униформа, – парировал Джек с живым блеском в глазах, – которую положено носить во время лекций, встреч с важными людьми, а также для того, чтобы произвести впечатление на очаровательных соседок. Ну, как вы меня находите?

Она критически осмотрела его, но в душе не могла не признать, что ей понравилось то, что она увидела. Деловой костюм сидел на высокой стройной фигуре Джека как влитой, он выглядел почти таким же гламурным и привлекательным, как модель со страниц глянцевого журнала. Даже непокорные темные кудри, которые небрежно торчали в разные стороны, когда она видела его в последний раз, были зачесаны назад и тщательно уложены.

– Оказывается, вы все время водили меня за нос, уважаемый сосед. На самом деле вы сущий франт. Да, думаю, это точное определение.

– Боже, ну какой же я франт? Вы мне льстите. – Он принялся откровенно изучать ее наряд. – Что ж, получите ответный комплимент. Сегодня утром вы выглядите совершенно сногсшибательно, миссис О’Нил!

– Благодарю вас, – ответила Фэй с легким кивком, отчаянно пытаясь перевести разговор в другое русло, – уж очень все это было похоже на флирт.

– Значит, сегодня ваш первый день на новой работе?

Она кивнула, сжав от волнения губы.

– Не очень хорошее начало. Няня опоздала, а мне еще надо найти дорогу к метро. Я вся на нервах.

– Метро здесь называют «труба». Но если вы спешите, то лучше поймать такси. Пойдемте со мной.

У нее было достаточно денег, чтобы позволить себе роскошь поездки на такси, но, взглянув на часы, она поняла, что у нее не остается выбора, как только последовать совету соседа.

Джек взял ее за локоть и провел до конца квартала. Она чувствовала его сильные пальцы на своей руке и, когда он ловко удержал ее, не позволив угодить в рытвину в асфальте, поняла, что кто-то явно учил доктора Грэхема хорошим манерам. На следующем углу, где начиналась большая магистраль, движение было еще более оживленным. Джек поднял руку, зажал нижнюю губу зубами и издал громкий свист, которым, наверное, мог бы гордиться любой житель Нью-Йорка. В мгновение ока из потока машин вынырнуло такси и подрулило к обочине.

– Карета подана, мадам.

– Вы тоже поедете?

– Нет, мне сегодня надо читать лекции в Оксфорде. – Он наклонился и сунул водителю несколько купюр. – Отвезите леди, куда она скажет.

– Не стоит этого делать, – сказала Фэй, открывая кошелек.

– Считайте, что это мой вам подарок в честь первого дня на новой работе. Мы же друзья, забыли?

Друзья. На сей раз, когда он произнес это слово, Фэй ему поверила. И у него была такая милая заразительная улыбка!

– Я помню, – ответила она и улыбнулась в ответ. – Благодарю, доктор Грэхем.

Он слегка поклонился, и его темные глаза вспыхнули.

– Джек.

– Хорошо, Джек, – сдалась она.

– Удачи вам сегодня, Фэй, – добавил Джек, закрывая дверцу машины. Такси тронулось с места и рвануло вперед по лондонским улицам.

В восемь тридцать она уже шла по устланному коврами холлу лондонского офиса «Лео Барнетт», прислушиваясь к гулу голосов, телефонным звонкам и стуку клавиатуры. Здесь чувствовалось биение жизни, ее бешеный ритм. Сердце Фэй забилось быстрее в радостном предвкушении.

Она поднялась на лифте во внутреннее святилище компании, где ковры были роскошнее, а стены украшали оригиналы картин известных художников. Секретарша Бернарда, узнав ее имя, взглянула в ежедневник и бесстрастным голосом объявила о ее прибытии через интерком, а затем легким жестом руки показала, куда ей следовало направляться.

– Входите, – раздался знакомый звучный баритон. Голос был такой громкий, что, казалось, от него может обрушиться потолок, и в нем присутствовали вызывающие нотки, словно его обладателя вовсе не беспокоило, что о нем могут подумать. Когда-то, много лет назад, она воспринимала этот ревущий голос как боевой клич. Сейчас же от волнения у нее перехватило дыхание.