Книга Дэлл - Вероника Мелан

Принесли кофе.

Меган смутилась, увидев нарисованные на пенной шапке сердечки — должно быть, официант по привычке, взглянув на пару «мужчина-женщина», автоматически попросил добавить рисунок — взяла маленькую ложку, быстро размешала пену. Белесая шапка потонула в однородной коричневой массе. Шоколадные сердечки растаяли.

Разговор не ладился.

Дэлл бросил ничего не значащий комментарий об интерьере — она кивнула. Спросил о погоде — ответила коротко. Попытался вспомнить былые времена — удалось: какое-то время развлекал историей из прошлого, когда в подобном кафе официант перепутал заказы и вместо сэндвича поставил перед ним воздушный торт «клубника со сливками», после чего посетители молча и единогласно решили, что он гей. Меган улыбнулась. Коротко, сдержанно. Стараясь не смотреть в его лицо, отпила капучино, поставила чашку на стол, бросила на нее раздраженный взгляд, будто сетуя, что кофе все не заканчивается.

Дэлл откинулся на стуле, сцепил руки, задумался.

Почему эта странная девчонка так себя ведет? То просит о близости, то отдаляется в другую галактику. Глядя на кинотеатры, напоминает восторженного щенка, а читая серьезные договоры, улыбается грустно и понимающе, словно застывший на далекой горе памятник божеству, тропинка к которому заросла бурьяном.

В ее глазах ни разу не вспыхнул алчный огонек, а с языка не сорвалось лишней просьбы. Она стала первой и единственной, кто, услышав о его проклятье, пожелал вернуть нож. И вернула бы. Если бы он взял.

Но он не взял.

Почему?

Дэлл и сам не смог ответить на этот вопрос. Вот только неправильно было бы так уходить: прогнанным, выставленным за дверь, неблагодарным, подарившим боль тому, кто подарил свободу.

Да, он бы хотел отблагодарить, но как? Дать денег? Спросить, не нужно ли ей чего, и привезти это? Он был готов дать все, кроме дружбы, и того, во что она могла перерасти. Нет, симпатии не рождаются из просьб, не рождаются они даже из чувства благодарности или при взгляде на симпатичное лицо. По-крайней мере, не у него, у Дэлла. Слишком много плохого оставлено позади, и оно еще не отсохло, не отвалилось, не прекратило болезненно жечь разум. Он больной. Психически нездоровый, покореженный, исковерканный. Он не способен адекватно реагировать на мысли о близости. Поэтому нет. Все, что угодно, но только не это.

— А те, что приезжали с тобой — друзья?

Видимо, затянувшаяся пауза напрягала не только его.

— Да. Коллеги. И друзья.

Меган кивнула. Не стала спрашивать, все ли в отряде Дэлла убийцы. Догадалась сама.

— А кем работаешь ты? — спросил он для приличия, зная ответ.

Взгляд настороженный, как у зверька.

— Секретаршей.

И снова единственное слово в ответ. Не разговорить, не вытянуть сути, не услышать лишнего.

Меган ассоциировалась у Дэлла с покупателем дома, пришедшим посмотреть на убранство, но по какой-то причине вдруг передумавшим заключать сделку. Вот он походил в бахилах по коврам, огляделся, осмотрел зал, но подниматься на второй этаж или оглядывать террасу не стал, сразу же поспешил к выходу, стараясь ничего не задеть, не примять, не наследить. Да, аккуратный такой покупатель. Тихий, вежливый и совершенно непонятный.

Так же и Меган — отвечала коротко, будто опасаясь сказать лишнего, вовлечься, почувствовать интерес. А если отбросаться пустыми фразами, кивнуть, а где-то вообще промолчать, то можно уехать домой целой, неизмененной, недопустившей внутрь.

В какой-то момент в нем вспыхнул забытый азарт — попробовать разговорить? Расслабить?

Его взгляд упал на ее ладони, сжимающие белую фарфоровую чашку, на тонкие пальцы с короткими ногтями.

Такие бы не оставили шрамов…

У Лолы были накладные ногти: длинные, острые, раскрашенные безобразным сочетанием ярких, кричащих цветов, с налепленными поверх стразами. Вульгарные, почти шлюшьи. Вероятно, дань моде.

Каждый раз Лагерфельд — врач отряда — качал головой, залечивая отметины на его спине. И молчал, не задавал ненужных вопросов.

Новая встреча — новые шрамы.

Иногда она приводила в дом таких же немолодых, разодетых в дорогие шмотки подруг. Из того же сословия, в котором обитала сама — сливки общества, элита, бомонд. Кучу старух, превращенных хирургическими методами в безобразных нафталиновых кукол, щедро осыпанных пудрой и залитых вызывающими тошноту духами. А когда он недостаточно хорошо, по ее мнению, играл в их присутствии свою роль — «Принеси нам еще чаю… встань на колени… поцелуй мою руку» — била по лицу перчатками. Но это позже, в темном коридоре, когда все расходились. Тогда спесь слетала с нее, обнажая неприкрытую злость.

Дэлл вздрогнул и подумал, что ненавидит накладные ногти. Поднял голову, встретился с ровным взглядом Меган, изучающим его лицо, и чуть виновато улыбнулся.

— Извини, задумался.

— О чем?

Хороший вопрос. Наверное, о том, что с тех пор, как Лола умерла — он узнал об этом от одной из ее подруг, случайно встретив на улице «А вы еще не слышали? Какой ужас! Вчера она захлебнулась рвотными массами в собственной ванной! Я говорила, не следует пить неразбавленный джин и курить Иланский табак одновременно, но она никогда не слушала!» — он ни разу не просыпался по утрам с эрекцией.

А может быть, он задумался о том, что до сих пор не понимал, каким именно образом его рабовладельцы теряли нож? Такой ценный, по их мнению, предмет. Лишь в двух из шести случаях Дэллу было это доподлинно известно: все имущество Лолы после ее смерти было куплено неким Адриано Равом, который отдал большинство ее вещей в центр обслуживания малоимущих. Именно так и получил нож предпоследний владелец — пьянчужка Эд, через неделю проигравший Дэлла в покер местному барному вышибале. Возможно, история с того момента могла бы закрутиться иначе, но вышибале, не поверившему пьяному посетителю, твердящему заплетающимся языком какую-то ерунду о «рабе», хватило одного взгляда на стоящего возле машины бугая-Дэлла, чтобы зло сплюнуть на землю и зашвырнуть нож в кювет.

Тот самый кювет, в котором его и нашла сидящая напротив девушка.

Дэлл понял, что вновь затянул с ответом.

— О разном.

И поймал себя на мысли, что он ничем не лучше ее: отвечает односложно, увертками, лишь бы не спровоцировать новых вопросов.

Меган отвернулась и какое-то время молчала, глядя на взбивающих пену в металлической кружке барменов. Пронзительно свистел под давлением в трубке горячий воздух. Затем повернулась и неуверенно закусила нижнюю губу:

— Скажи, а в эти две недели я имею право тебя о чем-то просить?

Дэлл, начавший расслабляться, вновь непроизвольно напрягся. Заставил себя кивнуть:

— Да. Эти две недели я все еще твой «раб».

Сказал и словно заледенел внутри. Еще две недели. Зачем? Ведь мог бы уйти уже сегодня. Идиот.