Книга Танец Древнего. Как Вселенная решает личные и мировые проблемы - Арнольд Минделл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
2. Опыт и теория предполагают, что ваше здоровье может улучшаться, когда вы танцуете, как Древний.
3. Отношения касаются и вас, и меня, и нас, и непредсказуемого чувства за пределами противоположностей и людей.
4. Ваш Танец Древнего – это пространственно– временное сновидение, оно создает индивидуальные, непредсказуемые, почти невообразимые решения мирских проблем.
Только познакомившись с алхимией, я осознал, что бессознательное – это процесс…
К.Г. Юнг
В этой цитате из своей автобиографии, написанной Юнгом в самом конце его жизни, знаменитый психолог пишет о себе как о процессуальном мыслителе. Мне представляется, что ранней концепцией процесса был даосизм, а позднее появилась алхимия (существовавшая в Cредневековье и в эпоху Возрождения практика работы с противоположностями для их соединения).
Но прежде чем углубляться далее в парадигму процесса, позвольте мне вернуться назад. В первой части этой книги я ознакомил вас с идеей процесса, как парадигмы, соединяющей параллельные миры, то есть переживания, разделяемого нами, культурами, в которых мы живем, и дисциплинами, которым мы следуем. Я предположил, что переживание движения пространственно-временного сновидения может замедлять старение и что «революция» в нашем мышлении – это чувство, переживание взаимосвязанности.
В этой части книги я размышляю вместе с вами о том, как моя идея нашего сущностноподобного «Танца Древнего» связана со сходными идеями, которые можно найти в трудах Юнга, Эйнштейна и Далай-ламы.
В известном смысле процессуальная работа начиналась и начинается всякий раз, когда люди осознают, что все изменяется. Лао-цзы развивал идею процесса как меняющегося состояния, которое он называл «Дао, которое может быть выражено словами». Однако он предупреждал, что истинное Дао не может быть выражено словами; это сущностноподобное поле, «пространство». В 11 главе «Дао-дэ дзин» он говорил:
Мы собираем воедино тридцать спиц и называем это колесом;
Но именно от пространства, где нет ничего, зависит полезность колеса.
Мы вращаем глину, чтобы сделать сосуд;
Но именно от пространства, где нет ничего, зависит полезность сосуда.
Мы пробиваем двери и окна, чтобы сделать дом;
Но именно от этих пространств, где нет ничего, зависит полезность дома.
Поэтому так же, как мы пользуемся преимуществом того, что есть, нам следует признавать полезность того, чего нет.
Юнг нес идею процесса дальше наряду с предложением, что мы должны следовать тому, что он называл бессознательным. Он имел в виду следовать сновидениям и фантазиям. Перед смертью он осознал (смотрите цитату в начале этой главы), что «бессознательное – это процесс». Таким образом, обновляя ранние теории Юнга его «запоздалыми мыслями», мы допускаем, что следование идеям Юнга означает следование процессу. Обновляя Юнга еще больше, мы говорим что следование процессу означает следование сигналам повседневной реальности, следование сновидениям и следование таким почти неописуемым переживаниям, как пространственно-временное сновидение.
Я очень благодарен не только К.Г. Юнгу, но и его любимым (по мнению некоторых) ученикам, д-ру Францу Риклину (первому президенту Института Юнга в Цюрихе), д-ру Марии-Луизе фон Франц (моему аналитику и главному сотруднику Юнга) и г-же Барбаре Хана. Процессуально– ориентированная психология во многих отношениях раскрывает предложение Юнга «следовать бессознательному». В моем случае мой собственный процесс привел меня в Цюрих, а затем в юнгианскую психологию в 1961 г. Когда г-жа фон Франц сказала мне: «Расскажите ваш сон», я спросил ее: «Почему требуется сосредоточиться только на сновидении? Разве вы не можете это видеть в моем теле, здесь и сейчас?» Это было для меня началом процессуальной работы. Развитие процессуальной работы было полностью непреднамеренным. Я никогда особо не интересовался тем, чтобы делать что-то новое – тогда создание нового для меня имело вторичное значение. Спасибо моим юнгианским коллегам и нашим учителям за то, что они указали нам на то, что я теперь называю процессуальной работой, что было не совсем похоже на направление, в котором, как они представляли себе в то время, должна развиваться юнгианская психология.
Я любил сны и сновидения, и потому мне казалось совершенно естественным распространять идеею «бессознательного» на процесс сновидения не только ночных снов, но также телесных переживаний, отношений, групп и самой Вселенной. Я постепенно переставал сосредоточиваться только на содержании и взаимодействии с фигурами сновидения, расширяя эту область. И прежде чем я сам это понял, появилась процессуально-ориентированная психология.
Наша психология представляет собой вопрос частей только с точки зрения общепринятой реальности: вы сами, ваши друзья, члены ваших семей, их друзья, ваши предки, ваша личная история, внутренние фигуры и так далее. С другой точки зрения имеется процесс сновидения, а также более некогнитивный процесс уровня сущности. Весь наш мир создает границы на поверхности Земли в общепринятой реальности. Мы не только делим планету на континенты и страны, города и сообщества, мы определяем наши процессы мышления как одно, а не другое.
Юнгианская психология, процессуально-ориентированная психология, гештальт, трансперсональная психология, интегральная психология… Мы говорим об организационной работе, о физике, окружающей среде, наставничестве, медицине и так далее. Однако, хотя эти границы являются важными, сама Земля движется со всеми поверхностными границами и за их пределами. На мой взгляд, направление процессуальной работы состоит в том, чтобы ценить границы и помнить, что под всеми вещами существует процесс. Поэтому для меня юнгианская психология составляет часть процессуальной работы, которая исследует неизвестное через призму сновидений, мифов и активного воображения.
С тех пор процессуальная работа влияла на юнгианское сообщество. Один из центральных вопросов, которые я определил в процессуальной работе, касается того, как мы все оказываемся на грани, когда дело доходит до интеграции переживаний, с которыми мы не отождествляемся. Я говорил, что существует грань, или граница, между параллельными мирами, между нашей основной идентичностью и нашими вторичными переживаниями. Поэтому для меня не было неожиданным, когда в 2004 г. Международная ассоциация юнгианских аналитиков назвала свою конференцию «Грани опыта». Юнгианское сообщество принимало аспекты процессуальной работы, которые в прошлом были для них спорными. Они использовали понятие грани, или края, для описания границы между личными и коллективными переживаниями.
Юнг умер 6 июня 1961 г. Эта дата знаменательна для меня отчасти потому, что в тот самый день я прибыл в Цюрих по студенческому обмену для обучения в Швейцарском политехническом институте (ETH). Позднее, в том же году, после знакомства с юнгианцами в Цюрихе я возвращался в Штаты для завершения бакалавриата и магистратуры в МТИ, прежде чем снова вернуться в Швейцарию. Что вело меня в Цюрих? Синхроничность? Пространственно– временное сновидение?
