Книга Пессимизм 2.0 Происхождение нас - Александр Горчаков

Гораздо важнее его рассуждение о движении тела[52], о том, что, не зная момента начала и момента конца движения тела, нельзя определить продолжительность его движения. Аналогичные рассуждения о длительности приводит Э. Гуссерль, когда рассматривает пример звучащей мелодии. Но если бы Э. Гуссерль взял в качестве примера не мелодию, а шум моря, то определить время начала (когда он родился, шум уже был) и тем более время окончания (когда он умер, шум все еще был), следовательно, и длительность, было бы невозможно. Значит, существуют ситуации, когда нет будущего и прошлого, а есть только настоящее. Прибегая к аналогии из физики, в системе, находящейся в состоянии статического равновесия, нет внутреннего времени. Оно может быть введено только путем привязки системы к внешнему динамическому процессу.

Важным этапом в понимании того, что такое время, было введение Ньютоном абсолютного времени (как и абсолютного пространства). Эта концепция, просуществовав до конца XIX – начала XX в. дала физикам возможность создать классическую механику и добиться огромных успехов на пути преобразования биосферы в антропосферу Интересным является тот факт, что с этой концепцией не соглашался Лейбниц, считая время частью нашего логического аппарата, используемого при познании природы. Сегодня в пользу точки зрения Лейбница можно привести следующие рассуждения. Во времена Ньютона измерение времени основывалось на астрономических процессах, т. е. процессах циклических, имеющих значительную длительность по отношению к продолжительности нашей жизни, базировалось в макромире. Сегодня измерение времени основано на процессах радиоактивности, т. е. базируется в микромире на процессах необратимых. Такая трансформация никак не отразилась на нашем представлении о времени, что говорит в пользу его субъективности.

К концу XIX в. концепция времени Ньютона перестает удовлетворять новым потребностям естествознания. Особенно это касалось наук о человеке, которые в этот период получили импульс в своем развитии. Появление концепции А. Бергсона о длительности было следствием такого положения дел. Время у А. Бергсона необратимо в отличие от обратимого времени Ньютона. Время и эволюция однонаправлены, и кроме того «время есть созидание (invention) или есть ничто»[53]. До Бергсона считалось, что в физическом построении мира нет необратимых процессов. Время, которое ввел А. Бергсон, длительность, есть время психологическое, или форма, которую принимает последовательность наших состояний сознания[54].

Э. Гуссерль рассматривает время исключительно как субъективное понятие. Все, что связано со временем, он выводит из восприятия органами чувств окружающего мира и свойств памяти, поэтому в своей работе он не рассматривает категорию будущего. Для Э. Гуссерля «…фантазия формирует из прошлого – представление будущего, а именно – в ожидании…»[55]и «…воспоминание не есть ожидание, однако оно обладает горизонтом, направленным на будущее, и притом на будущее того, что вспоминается…»[56]. На каком же основании можно делать эти утверждения, не опасаясь за их истинность? Только на том, что система, к которой относится вспоминаемое, не изменится. Если бы это было не так, то мы не могли бы предвидеть будущее, и все, что мы ни делали, было бы бессмысленно. Здесь мы снова приходим к ситуации, описываемой равновесием (здесь неважно, статическим или динамическим).

М. Хайдеггер считал, что в настоящее вступает не прошлое, а будущее. Он определяет время на основе модусов собственного и несобственного бытия присутствия. Мировое время основано в сосуществовании с другими, внутримирное – аналог времени у Э. Гуссерля. Такое разделение времени отражает трансформацию понимания, присущего присутствию, как внутреннюю, так и основанную в толках, полученных от других. В случае, когда некоторое событие становится известным от других, на первый план выступает характеристика события, которая онтически называется важностью. Важным же для присутствия может быть только событие, которое меняет его понимание. Но само понимание является представлением о мироустройстве. Следовательно, важным будет только событие, которое изменяет это представление. Такое изменение можно приравнять к трансформации системы, именуемой мир, в понимании присутствия. Таким образом, можно сказать, что любое событие, относящееся к мировому времени, является точкой бифуркации по отношению к предыдущему пониманию.

Исследование И. Пригожина как раз и имеет дело с такой ситуацией. Для И. Пригожина есть точка бифуркации и аттрактор, т. е. переход системы от одного состояния к другому и ее невозмущенное состояние. Система при таком подходе рассматривается как состоящая из последовательности состояний, причем возврат от последующего состояния к предыдущему невозможен. Это позволяет говорить о стреле времени. Последовательность состояний системы по сути и есть время, хотя в рассуждениях И. Пригожина время и присутствует как независимая переменная, что позволяет рассматривать возможность или невозможность возврата к предыдущему состоянию. Когда мы говорим о будущем, мы всегда подразумеваем, что находимся в простом аттракторе, поэтому для определения времени мы используем шкалу, связанную с нами или с внешними объектами, например астрономическими.

Отдельного упоминания заслуживает содержание не так давно появившегося понятия биологического времени. Но прежде несколько слов о концепции эволюции, называемой номогенезом и выдвинутой в первой трети XX в. Л. С. Бергом. Концепция Берга, как и концепция И. Пригожина, предполагает, что популяция в своем развитии проходит через два типа состояний: состояние, в котором естественный отбор сохраняет норму, отсекая отклонения от нее (период стагнации), и состояние массового преобразования, когда оформляется новая норма. Такая модель эволюции также приводит нас к наличию стрелы времени в биологии, хотя предложена она была значительно раньше.

Наиболее подходящей для целей нашего исследования из всех моделей биологического времени является модель типологического времени, подробно описанная С. В. Мейеном. Концепция в концентрированном виде изложена в работе Д. В. Могуна, которую и процитируем:

«… в концепции Мейена выделяются следующие утверждения:

Время это изменчивость объекта (индивида). Понятия объекта и изменчивости Мейен считает неопределяемыми. Изменчивость понимается не как множество возможных состояний объекта, а как последовательность состояний, т. е. как траектория в пространстве состояний.

Изменчивость наблюдателя (психологическое время) служит фоном, на который проецируется время наблюдаемого объекта. Это утверждение перекликается с представлениями И. Канта о том, что время – внутренняя форма, привносимая в мир наблюдателем.

Помимо индивидуального времени существует некое обобщенное время (архетип) для объектов, относящихся к одному таксону»[57].