Книга Золотой дракон - Наталья Тихая

– Не обижайся. Такие знания бесценны, их принято скрывать. Так как они могут спасти жизнь, и не раз. Тебе тоже Киша придется скрывать. Ты же помнишь, я тебе уже об этом рассказывал.

Ну да, рассказывал, но все равно было неприятно, что он от меня что-то скрывал, я же ему все-все рассказываю.

– Да знаю, знаю, – проворчала я. Перевязывать Фира и обрабатывать ему раны, было больно. Мне больно. Глядя на его раны, у меня все внутри сжималось, и болело от его боли. Я старалась, как можно осторожнее прикасаться к нему, чтобы не причинить лишней боли.

– Давай быстрее, Кьяра, я тут замерзну. Не бойся дотронуться до меня, не покусаю.

– Извини, – сказала я и стала действовать более уверенно. Вскоре, с раной на руке было покончено, я ее не слишком туго перевязала. С плечом было сложнее – там была стрела. Фир ее обломал, конечно, чтобы она так сильно не беспокоила его, но все равно, древко ее все еще торчало. Немного нижи и левее, и, наверняка, попали бы в сердце. Мне стало как-то совсем нехорошо от этой мысли. Вытащила стрелу, обработала и эту рану. Оставалась еще одна. Под левой рукой был порез, довольно глубокий, ладони полторы. Ну вот, осталось перевязать и все.

– Кьяра, туго мотай, там в ребрах трещина.

Ох, Фир, как же тебе было больно. И слова не сказал. Вот же вредный эльф.

Когда я закончила с ранами Фира – помогла ему одеться. Видно, что движения причиняли ему боль, и почему он раньше не сказал. А еще и вытащил меня из воды, даже не поморщившись.

– Не переживай, Кьяра, я отдохну, за ночь вернется магия, и я подлечу и тебе ручки, и себя тоже. Просто резерв совсем пуст. Нужно потерпеть до утра.

Хм-м… а про свои руки-то я совсем и забыла, как-то оно стало совсем не важно по сравнению с остальным, особенно по сравнению с ранами Фира.

Когда мы оделись и закутались – наши травки уже закипели. Они были горькие, но зато горячие и должны были нас согреть и вылечить. Я достала из сумки припасы, большая часть, конечно, ушла Кишу и Реку. Потом мы поели какое-то зажаренное мясо с хлебом, и заели пирогами с лечебным отваром. Все оставшееся мясо мы отдали нашим зверушкам. У них сегодня был явно пир. Потому что я впервые видела, чтобы Киш сам ушел от еды, да и Рек – тингу Фира, тоже объелся.

У нас на двоих нашлось пять одеял и два теплых плаща. Фир постелил плащи на полу. Меня Фир положил поближе к догорающему костру, а сам устроился у меня за спиной, крепко обняв и прижав к себе. С разных сторон от нас легли тингу. Причем, Рек лег с моей стороны, а Киш устроился со стороны Фира.

– А почему…

– Они защищают то, что дороже всего для их хозяина.

Я помолчала, обдумывая слова эльфа. Ну и что тут скажешь? Нечего сказать. Я его очень люблю и он для меня теперь дороже всего на свете, а после того, как ушла и бабушка, я стала бояться, что и он уйдет. Наверно, и он тоже испугался за меня сильно. Я это знаю, и он знает. И зверушки наши знают. Я прижалась еще ближе к Фиру. И он меня крепче обнял. Стало теплее. Уже согревшись и почти уснув, я вдруг вспомнила.

– Спасибо.

– Спи, – и поцеловал в висок.

Прошло еще несколько минут.

– Я не должен был бросать тебя без защиты. Ни первый, ни второй раз. Все могло бы быть по-другому.

– Но ты же вернулся за мной, – мне его хотелось, как-то утешить, но я совсем не знала, как.

– Я почти опоздал. Для твоей… бабушки… я опоздал…

– Она сказала, чтобы ты себя не винил. Это ее выбор. И просила тебя поцеловать за нее, сказала, что хоть так, но, наконец, выиграет.

– Знаешь, у меня такое чувство, – начала я тихо говорить. – Что она, наконец, счастлива. Что она, наконец, вернулась… домой, и еще… когда я о ней думаю, то… все тело охватывает тепло. Оно где-то внутри, и оно такое мягкое, светлое… будто она меня обнимает… это неправильно, Фир? Ведь она умерла… я должна о ней плакать, а я не могу… нет, как утром проснулась и увидела, что это все был не сон, то… а потом я почувствовала это тепло… и теперь не могу… со мной что-то не так?

Фир немного помолчал.

– Все правильно, Кьяра, так и должно быть. Не переживай, мой мышонок, так, – помолчав некоторое время, он начал рассказывать:

– Есть одна старая легенда. Когда рождается сильный маг, он получает хранителя, они не материальны, подсказывают, и помогают деткам расти. Иногда, родителям не удается по каким-то причинам, заботиться о своих детях и тогда они призывают хранителя в мир живых, позаботиться о ребенке. Хранителями становятся обычно сильнейшие маги, умершие незадолго до рождения этого ребёнка. Для магов это великая честь – стать хранителями. В случае неправильного воспитания, или если маг не убережет своего подопечного, то он лишается своего посмертия. А это самое страшное, что вообще, может быть. Не все могут вызвать хранителями сильнейших. Сила того, кто вызывает, должна превышать силу вызываемого, чтобы подчинить себе духа. Обычно, вызывают двое родителей, и их суммарная сила превышает силу вызываемого. Сильнейших выбирают, так как только сильнейший может справиться с одаренным, который сам только рожден, а уже может играючи разнести полмира. Сильнейший связывает и забирает почти все силы молодого, чтобы он не навредил ни себе, ни окружающим, а сам вызванный мог материализоваться. Твои родители умерли, и не могли о тебе заботиться, а я сам очень боялся не справиться со всем. Я для тебя призвал хранителя, для тебя она стала бабушкой.

Но почему она не сказала мне ни разу ничего. Я никогда не чувствовала от бабушки ничего, помимо любви и заботы, да и если бы сказала, мне, наверно, было бы все равно, ведь она меня любила и баловала больше, чем иногда родная балует своих внуков. А вот то, что она была призвана ради меня, мне почему-то показалось нечестно и не совсем правильно по отношению к ней.

– Кто станет этим призванным, никому не известно… – тем временем продолжил Фир. – В последнее время, мало кто призывает хранителей для своих детей. Многие не хотят рисковать, когда им предлагают стать хранителями в посмертии, а те, кто соглашается, они… в общем, даже парам некоторым не осилить духов тех. Они сильнейшие прошлого. А последнее время, с каждым новым поколением, сила родов падает. Остаются неизменными пока только силы старейших рас. А люди вырождаются, к сожалению… – помолчав какое-то время, он как будто на что-то решился и продолжил:

– Незадолго до твоего рождения случилось одна история. Была такая одна магичка. Полукровка. Темная эльфийка с человечком нагрешила. Довольно неплохая, скажу, сильная получилась дочурка у них, уверенная и, главное, рассудительная. Как-то, она пришла ко мне, и я понял, что не такая она уж рассудительная. У нее появилась идея. Ей захотелось детей. Но простых детей ей было не нужно. Она захотела сильнейших от сильнейшего. По легенде, такие дети перевернут мир. Ну и она выбрала меня, как сильнейшего, и она стала убеждать, что подходит для меня. Что наши дети будут сильнейшими… и все такое… Я, в принципе, не верю во все эти постулаты и предсказания. И детей… ну никак не планировал заводить так рано… Я ей это попытался объяснить. Ну, она рассердилась и сказала, что придет время, и я не откажусь от ее поцелуя, и от нее соответственно… ну и мы поспорили… она мне два года прохода не давала, преследовала даже во сне… а потом она пропала, ну я обрадовался, решил, что нашла какого-то другого идиота для издевательств… Выходит, не нашла… она права… не откажусь от поцелуя в твоем исполнении, никогда не откажусь… она выиграла… – улыбнулся мне грустно Фир.