Книга Первая мировая. Убийство, развязавшее войну - Грег Кинг

Эта легенда захватывает и завораживает. Хотя она, конечно, больше для романтиков и немного приукрашена. Но в каждой сказке есть доля истины. Золушка действительно была на балу, и там к ней на самом деле подошел ее сказочный принц и танцевал с ней, а их роман стал заметен многим. Был апрель 1894 г., когда Франц Фердинанд и София пришли на бал-маскарад во дворце Лариш (Larisch Palace) в Вене. Эрцгерцог позднее делился с Софией воспоминаниями: «Наш бал был неистовым, словно дервиш, и действительно великолепным». В переполненном бальном зале один танец сменял другой, а благодаря маскам сплетники, похоже, не находили пищи для разговоров. Последовала переписка. В апреле эрцгерцог еще обращался к Софии с помощью формального немецкого Sie («Вы»), но к концу лета она уже стала «Дорогая София». По всей видимости, он признался в своем романе брату Отто. В том же году, позднее, Отто нарисовал шарж на Софию и подарил ему; София получила этот рисунок от Франца Фердинанда.

В начале 1895 г. Франц Фердинанд страдал от туберкулеза и был окружен вниманием Айзенменгера. Доктор заметил, что его императорский пациент проводит часы за написанием загадочных писем и каждое утро с нетерпением ждет новую почту. «Даже небольшая задержка корреспонденции начинала волновать его, и является несомненным, что от этих писем напрямую зависело его настроение», — рассказывал он. Айзенменгер не знал, что письма были от Софии. Переписка продолжалась, и когда эрцгерцог отправился в Египет. Они встретились снова в мае 1896 г., хотя и только формально, когда София сопровождала Изабеллу в Вене на похоронах Карла Людвига.

Прошло шесть лет с того момента, как Франц Фердинанд встретил свою богемскую графиню. Их роман развивался, по-видимому, достаточно безобидно и оставался незамеченным в доме Фридриха и Изабеллы. Франц Фердинанд был внимателен, общителен и, казалось, полностью счастлив в кругу их семьи, но на самом деле он использовал все возможности, чтобы быть рядом со своей графиней. Амбициозная графиня была само радушие, называя эрцгерцога «Дорогой Франци», и продолжала тайно мечтать о нем как о своем зяте. «Мне было очень приятно узнать о том, что ваше здоровье улучшается, как говорят со всех сторон, — писала она. — Видимо, был лишь небольшой рецидив вашей болезни. Я надеюсь, что теперь вы чувствуете себя достаточно хорошо? Это делает меня очень счастливой, как и некоторые другие новости. Могу ли я вас попросить что-нибудь написать мне в ответ?»

Когда 1896 г. подошел к концу, София стала еще более доступной для ее обожателя герцога. После окончания дипломатической службы здоровье ее отца графа Богуслава стало стремительно ухудшаться; в октябре 1896 г. он умер в частной клинике в Гёрлице; его тело возвратили на родину для захоронения в Waltirsche, рядом с семейным поместьем в Grosspriessen. Ее сестра Антония была замужем за бароном Адамом фон Вюртенау (Adam von Wurthenau), но Октавия и Генриетта оставались дома и оказались сейчас без средств к существованию. София помогала им как могла, но основное финансовое бремя легло на плечи ее брата Вольфганга. Оказавшись не в состоянии содержать их на свой скромный оклад государственного служащего, он обратился в Императорское Министерство иностранных дел «с просьбой о милосердии» от их имени. Ему было предоставлено на их содержание 1200 крон (около $6000 в пересчете на 2014 г.) в год.

Какой представлялась София, оказавшаяся в такой ситуации, растревоженному воображению Франца Фердинанда? София приняла образ идеальной героини: сирота, оказавшаяся во власти Изабеллы, «злой мачехи», графиня без понятного будущего. Возможно, что для Франца Фердинанда, в свете рыцарских взглядов, София казалась тревожно хрупким, нуждающимся в защите существом. Его растущая любовь соответствовала чувствам сказочного принца этой истории. И по всей видимости, это была настоящая любовь. В эти годы эрцгерцог по-прежнему страдал от туберкулеза, но София рискнула всем, ставя свое будущее на его выздоровление. Она ждала этого, не зная, что будет делать, если в один из дней ей скажут, что Франц Фердинанд окончательно поддался болезни. Даже если этого не случится — был ли шанс, что он когда-нибудь сможет жениться на ней? Как бы она поступила, если бы в ее жизни появился другой молодой человек, готовый жениться на ней и обеспечить ее будущее? Но если бы это произошло, похоже, что она отвергла бы его. Вся ее будущая жизнь была в руках эрцгерцога. Но София оставалась решительной и смелой, продолжая надеяться вопреки всему, и каким-то непостижимым образом судьба улыбнулась их роману.

Франц Фердинанд продолжал свои визиты во дворец Тешенских, но Изабелла была не дура. Она хотела, чтобы эрцгерцог женился на ее дочери, но видела, что того привлекала графиня. Она использовала Софию в качестве приманки, чтобы заманить его в круг своей семьи. «Там будет и графиня Хотек», — добавляла она к своему письму, приглашающему эрцгерцога на охоту. В ее письмах к Францу Фердинанду имя графини встречалось постоянно, она хвалила ее за усердную службу или за внимательность, когда та как-то одаривала шоколадом прибывших с визитом чиновников. Она даже брала с собой Софию, когда отправлялась на осмотр богемского замка Конопишт, принадлежащего эрцгерцогу.

Неужели хитрая эрцгерцогиня не видела, что происходило между ее фрейлиной и желаемым зятем? Безусловно, она была в курсе его чувств к графине и цинично использовала ее присутствие для достижения личных целей. По всей видимости, она считала, что эрцгерцог хотел иметь Софию в качестве своей любовницы. Такое было вполне терпимо и даже распространено. А возможно, она считала, что это лишь временное увлечение и скоро эрцгерцог опомнится и признает ее дочь Марию Кристину в качестве своей супруги. Изабелла не видела ничего необычного в таком циничном подходе к будущему счастью своей дочери. Она все поняла уже слишком поздно. Как писала София: «Она поняла, что все это было гораздо серьезнее».

Неизвестно, что думала Изабелла, но Франц Фердинанд продолжал действовать. В 1898 г. он послал Софии открытку с изображением дворца Бельведер, а на обороте написал: «Картина нашего дома в Вене». Никто этого не заметил, и игры Изабеллы продолжались по крайней мере до того рокового дня в апреле 1899 г., когда эрцгерцог в очередной раз посетил дворец Тешенских в Прессбурге. После этого визита он случайно оставил там некоторые из своих вещей, и среди них карманные часы. Слуга передал забытое Изабелле. Изабелла, думая, что может найти внутри часов изображение своей дочери, открыла их и обнаружила портрет Софии.

Что произошло дальше, осталось до конца не ясным. По одной из версий, Изабелла собрала всех своих слуг и устроила яростный разнос Софии в присутствии испуганной и смущенной аудитории. В конце этой резкой обличительной речи она объявила об увольнении Софии, и ей пришлось так быстро покинуть ее дом, что она даже не успела собрать все свои вещи. На самом деле эта ситуация назревала в течение уже определенного времени. С каждым годом Изабелла все больше понимала, что интерес эрцгерцога к графине был не мимолетным увлечением, а намного большим. Открытие часов просто могло стать той соломинкой, которая сломала спину верблюду, рухнувшими надеждами и растаявшими заблуждениями. В конце концов не так важно, что стало толчком, заставившим Софию покинуть дом Тешенских: 23 апреля 1899 г. она подала прошение об отставке с должности придворной дамы.