Книга Маргарита едет к морю - Елена Соловьева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Может, она нас туда проводит и выступит гидом? Мы как раз с Егором собирались сегодня куда-нибудь съездить.
– Конечно! – чуть не прокричала Марго раньше, чем бабушка успела открыть рот. – Я согласна! Маршрутки и автобусы прямо от театра ходят!
– Вот и славно, – обрадовалась Корица, – а то у меня сегодня дел до позднего вечера, надо всем «экстренно введенным» в «Эхо войны» костюмы подобрать!
В маршрутке, пока Назаренко-старший с важным видом перелистывал туристический буклет, Егор и Маргарита немного поболтали про свои гаджеты. Пока мальчик одобрительно рассматривал планшет с цветком чертополоха на задней стенке, девочка пыталась сообразить, как ей попасть к Белому кресту. Наконец она решила – как-нибудь! И действительно, случай подвернулся сам собой. Побродив два часа по Свято-Климентовскому монастырю (Марго чувствовала себя заправским гидом), обратную маршрутку решили ждать у железнодорожного переезда. Оттуда хорошо просматривался стоящий на скале Белый крест.
– А он здесь почему? – спросил Игнат Петрович.
Маргарита, как могла, пересказала услышанную от
Карпо историю.
– О! А давайте тогда немного осмотрим местность! – заинтересовался народный артист. И они двинулись по краю шоссе в «сторону противоположную той, откуда приехали».
в которой находится старинная кинопленка и случается еще кое-что
В районе четырех часов вернувшиеся с мыса Фиолент Че и Георгий спустились в кабачок Карпо. В ожидании «полдника», который состоял из стакана пива, сырокопченой рыбки и специального витаминного пюре (догадайтесь, что – кому), герр Чертополох позвонил Корице в театр и выяснил, что Маргарита уехала с дедом и внуком Назаренко на Инкерман. Тут над входной дверью звякнул колокольчик («рында» – называл его капитан), и в кабачок зашел Сева Брандт. Вид он имел несколько помятый в буквальном смысле: на щеке отпечатались красные полосы, в волосах слюдянисто блестели песчинки, кожа покраснела.
– Неужели с репетиции? – с улыбкой поинтересовался у артиста Че.
– Практически, – рассеянно ответил Сева, – я на пляже над ролью работал…
Он спросил у Карпо мороженого и, задумчиво помешивая его ложечкой, продолжил:
– Удивительные все же места здесь. Просто порталы какие-то открываются! Прочищаются чакры! Какие сны снятся! Я, знаете ли, на пляже над ролью размышлял. Думал, как подать, то да се. Почему некоторые считают моего героя фашистом? Как, скажите на милость, сыграть эпизод, где он заставляет своего сына убить лягушку? Закалка характера, понимаете ли. Ну искупался, потом задремал на солнышке. И тут так ярко, так реалистично мне снится какой-то человек в немецкой форме. Лица не рассмотрел, он стоял против солнца. Темная тень на фоне сияния, на пальце – яркий синий блеск кольца… И он говорит – есть пленка, там то, что тебе нужно, ты сделаешь великую роль! Так и сказал, представляете? А потом как бы картинку показал, вот этого, между прочим, кабачка и стены с фотоаппаратами. Как причудливо работает подсознание!
Карпо и Че переглянулись.
– Я, конечно, не совсем уверен, етишкин кит, – погладил свои усы капитан, – да только есть у меня одна трофейная пленочка. Мне ее еще в давние времена старик один в довесок дал, когда я у него проектор вот этот купил. Он все настаивал, что съемка настоящая, что у его дяди в оккупацию фриц на постое стоял. Фриц потом сгинул и даже вещи свои не забрал. А они припрятали. Дорого старик тогда с меня взял. Сейчас в подсобке пороюсь, а вы пока проектором полюбуйтесь!
Капитан с гордостью показал на старый аппарат с двумя еще не упрятанными в единый корпус катушками для пленки и скрылся за низенькой дверью, ведущей в задние комнаты кабачка. Послышался звук передвигаемой мебели, что-то с грохотом упало и покатилось. Чертополох уже ополовинил стакан пива, а Сева доел мороженое, когда вернулся очень довольный Карпо с повисшей на усах паутиной. Он положил на стол перед друзьями металлическую коробку. По центру коробки был выгравирован цветок, напоминающий не то розу, не то мак. Едва все, включая Георгия, склонились над находкой, по контуру цветка пробежала и погасла синяя искра. Сева ошарашенно протер глаза. А Карпо достал из кармана лупу и посмотрел сквозь нее на сделанную готическим шрифтом надпись под цветком.
– Blau-Mohn, – прочитал он.
– Синий мак, – быстро перевел Че, – не спрашивайте, откуда я знаю немецкий…
– А посмотреть, посмотреть мы ее сможем? – заволновался Сева. – Там же моя великая роль…
– Попробуем, – вертя в руках коробку, ответил Че. – Проектор у капитана есть, а простыня?
– Зачем? – обиделся Карпо. – У меня и экран складной имеется, что уж мы, совсем сиволапые?
Он снова скрылся в подсобке. Че внимательно рассматривал проектор, потрогал все катушки, покрутил ручку, заправил пленку и наконец удовлетворенно крякнул. Стоило только Карпо установить экран, как черно-белое кино началось.
Сначала по площади медленно ползли немецкие танки. По колоннаде на заднем плане сразу стало ясно, что там Графская пристань. Потом пошла панорама страшно разрушенного города, снятая откуда-то с высоты. Наконец появился и крупный план: высокий худой военный в накинутом поверх формы белом халате. Глаза чуть навыкате, как у рыбы-телескопа, нос крючком. Не мигая и не улыбаясь, он смотрел в камеру. Настолько пристально, что камере, если так можно выразиться, стало неудобно: изображение дернулось, скользнуло в сторону, на глухой забор с воротами.
Недалеко от ворот остановилась машина с красным крестом на закрытом кузове, и под прицелом автоматчиков из нее вышли несколько изможденных людей, видимо пленных. Немец, поправляя фуражку, тыкал прутиком в их сторону, что-то говорил. На его указательном пальце можно было рассмотреть кольцо с камнем. Пленных завели в ворота. Дальше на экране появилась комната, напоминающая больничную палату. Но коек в ней не было – только стол, за которым сидел осунувшийся мальчик лет тринадцати. На противоположном от него конце стола лежал спичечный коробок. Мальчик пристально смотрел на него, пока тот медленно не сдвинулся. Еще чуть-чуть, еще… Затем коробок приподнялся и, провисев в воздухе несколько секунд, шлепнулся вниз. Мальчик устало откинулся на спинку стула.
– Вот те на! – изумленно воскликнул Че. – Загадочные эксперименты…
– Етишкин кит, – будто вспоминая что-то, протянул Карпо, – белые халаты, красные кресты. У нас в газетах писали, что в оккупацию у фрицев в городе был засекреченный объект: не то госпиталь, не то санаторий закрытый. Там видели врачей, музыка классическая играла за высоким забором. Потом подробнее расскажу.
Тут будто в подтверждение его слов на экране появился дворик с цветами, и худой немец все в том же наброшенном поверх формы белом халате наклонился к цветку, очень напоминающему мак. Его глаза-телескопы смотрели серьезно, без тени улыбки. Затем пошли расплывчатые очертания высокого, обрывистого берега.
