Книга История одного преступления. Потомок Остапа - Андрей Акулинин

– Тогда надо изучить условия контракта, – Левин из папки вытащил листки и передал каждому офицеру.

Некоторое время они молча изучали, но когда дошли до пункта о самостоятельном прибытии в Белград, капитан спросил:

– А как мы будем самостоятельно добираться?

– Легко! Я дорогу знаю. Закажем билеты сначала до Москвы, а оттуда уже прямой рейс в Белград. Там нас уже будут встречать из резидентуры. Все просто. Ты, наверное, Сергей, будешь брать билеты. Возьми, вот мои пятьсот долларов, – Левин сунул капитану в руки пять шуршащих стодолларовых банкнот.

– А почему я? У меня в аэропорту связей нет.

– Ладно, тогда я буду брать. Но пусть деньги у тебя побудут. Тогда ты будешь держателем общака. Ха-ха-ха-ха, – засмеялся Левин. – Соберешь со всех по пятьсот долларов, и вместе с тобой поедем брать билеты. Да, самое главное. У всех, надеюсь, есть загранпаспорта?

– Нет, – офицеры замотали головами.

– Хреново, – Левин с досады ударил открытой ладонью по столу. – Надо срочно что-то придумать, – он ладонями закрыл лицо, демонстрируя мыслительный процесс.

– За три дня сделать паспорта не получится, – в смятении запричитал старлей.

– Придумал! – громко крикнул Левин, что бармен за стойкой вздрогнул. – В Москве через того же генерала мы за сутки сделаем их. Мне, главное, список нужен и фотографии. Даже скорее список. Я по телефону его продиктую или факсом пошлю в Генштаб. Они, пока мы будем лететь в Москву, паспорта подготовят, прямо при нас приклеят фотографии и раздадут. Но здесь возникают дополнительные затраты. Долларов этак по двести. Итого с каждого человека, Сергей, собираешь по семьсот долларов. У тех, у кого есть, как у меня, загранпаспорта, собираешь по пятьсот. Арифметика простая, а времени в обрез. Успеем, чтобы я сегодня генералу доложил?

– Успеем, Андрей, не бойся, докладывай, не подведем, – капитан доброжелательно постучал ему по плечу и, подняв рюмку, радостно провозгласил тост: – За удачу!

Левин всегда считал себя опытным психологом. Самое главное – это знание важнейших свойств человеческой души, и ему тогда казалось, что он в избытке запасся этими знаниями. Он многое узнал о жизни людей, странствуя по свету, переезжая из одного города в другой. Так что, можно сказать, не у каждого имелся такой богатый опыт, как у него. Но, как говорится, «И на старуху бывает проруха». Он где-то допустил ошибку, которая стоила ему пяти лет свободы.

Его задержали по всем правилам детективного жанра. Вначале он даже не понял, что все происходящее с ним в ту минуту не сон, а самая настоящая реальность. Двое сотрудников в штатском подошли к нему с обеих сторон и спросили:

– Вы капитан Петров?

«Какой капитан, какой Петров?» – подумал про себя он и с удивлением посмотрел на непрошеных гостей. Их внешний вид не вызывал угроз и подозрений в многолюдном зале аэропорта Толмачево. Обычные молодые люди крепкого телосложения. Правда, из-за неправдоподобного румянца на щеках казалось, что они чем-то взволнованы.

Пять минут назад Сергей передал ему деньги в сумме тринадцати тысяч шестисот долларов США, а сам удалился на улицу, чтобы там его ждать, пока он не приобретет билеты до Белграда через Москву. Естественно, никаких билетов Левин брать не собирался, как и не хотел больше видеться с Сергеем. У черного входа из аэропорта его ждал автомобиль, который должен отвести его к железнодорожному вокзалу и подарить новую жизнь. К ней он уже подготовился. В карманах его форменной одежды лежали билет на поезд до Иркутска и банковский кредит, полученной Лизой на их свадьбу. Ее золотые украшения и всякая мелочь, которые в минуты одиночества должны напоминать ему о чудесно проведенном с нею времени, были скрыты от посторонних глаз в его спортивной сумке.

– Нет, – после небольшой заминки, ответил он, и как ни в чем не бывало, продолжил движение к большим прозрачным дверям, за которыми так отчетливо была видна заветная машина.

Всего каких-то тридцать метров отделяло его от нее или пять секунд спринтерского бега. И только он подумал о секундах и уже собрался сделать стремительный рывок к цели, как что-то необычно мощное, жесткое и недоброе до боли сковало его, и он оказался на полу.

* * *

В комнате приема посетителей особого отдела армии, куда доставили Левина из аэропорта, стоял полумрак. За окном постепенно темнело. Еще чуть-чуть, и в городе зажгутся фонари. Матовое стекло не позволяло видеть, что происходит вне кабинета, поэтому приходилось довольствоваться многообразием звуков, доносившихся с улицы.

Только здесь с Левина сняли наручники. Теперь он молча сидел на табурете и, потирая бордовые следы на запястьях, слушал монотонный голос следователя.

– Еще раз повторяю свой вопрос: ваши фамилия, имя, отчество, дата и место рождения?

В голове была полная сумятица, отчего собрать мысли в кучу было невозможно, как невозможно и понять, каким образом сотрудники федеральной службы контрразведки вышли на его след. И почему именно они, а не милиция, например? Вопросов у Левина было много, значительно больше, чем у следователя, но он молчал, и время от времени тяжело вздыхал.

Отпираться было глупо. Ему и так прозрачно намекнули, что его разговоры записывались, а обнаруженные при понятых национальный паспорт, деньги и железнодорожный билет не оставляли ни единого шанса выкрутиться.

Встреча с офицерами в кафе могла стать для Левина началом его новой жизни. Но стала ее концом. Во всяком случае, каким его видел он сам. Неизвестно, правда, чья это была вина: его ли, опостылевшей и мечтавшей о совместном ребенке Лизы, а может, появившихся на горизонте военных мечтателей разбогатеть, для которых поговорка о бесплатном сыре в мышеловке – пустой звук? В эту минуту искать крайнего – пустая затея, да и что изменится? Ровным счетом ничего.

– Третий раз, гражданин Левин, повторяю свой вопрос: ваши фамилия, имя, отчество, дата и место рождения?

Услышав свою фамилию, Левин вдруг пришел в себя и, улыбаясь, спросил:

– А вы не конфискуете мой краповый берет?

Это было так внезапно, что следователь поперхнулся и закашлял. По всей видимости, он был простужен. Достав из кармана брюк потрепанный носовой платок, он с достоинством развернул его, смачно высморкался и не спеша запихнул обратно.

– Если все честно расскажешь, не конфискуем, – натянув на лицо самую приветливую из своих улыбок, ответил он, а потом добавил: – Это в ваших интересах. Чистосердечное признание – одно из условий получить в суде меньший срок.

– А без срока никак не обойтись? Я все возмещу! – пробормотал Левин.

– Без срока нельзя. Вы что думаете, наемничество в нашей стране поощряется? Это тяжкое уголовное преступление, тем более совершенное иностранным гражданином, – следователь многозначительно поднял указательный палец вверх и там потряс им.

Услышав непонятное для себя слово «наемничество», Левин вздрогнул и с испугом посмотрел на следователя. Только сейчас он его рассмотрел. Мужчина лет сорока, сидевший напротив, был высок и толстоват, рубашка так туго обтягивала его живот, что пуговицы трещали, а одна и вовсе отвалилась. Галстук свободно болтался на мощной шее, а на голове красовались три волосины, зачесанные через всю макушку от уха до уха. Черты лица мягкие, незапоминающиеся. Подобных людей можно встретить в метро, склонившихся над тщательно сложенной газетой.