Книга Не было бы счастья - Елена Малиновская

Самое забавное заключалось в том, что Гровер продолжал улыбаться, будто не понял, что все мои слова относились именно к нему. И от этого желание надавать ему хлестких пощечин стало буквально нестерпимым. У меня даже ладони стали зудеть!

— Даже так? — удивленно протянул отец и посмотрел на Гровера, видимо, надеясь, что тот как-то прояснит ситуацию.

— Ваша дочь, виер Грэг, перенесла серьезнейшее нервное потрясение, — мгновенно отозвался тот, словно загодя придумал это объяснение. — Наверное, она сама не понимает, что говорит. Ничего страшного. Я не обижаюсь.

В тоне Гровера было столько сочувствия, что на какой-то момент я почти поверила в его заботу. Но тут же перед мысленным взором всплыли его голый зад, вызывающе красные ногти Олессы, впившиеся ему в плечи, их смешки и шуточки по поводу меня и моего отца. Нет, такое не забывается!

Язык так и чесался рассказать о похождениях моего теперь уже бывшего жениха. Но я решила поступить иначе. В конце концов, отец не толкал меня в объятия этого негодяя. Следовательно, мне самой надлежит дать ему знатного пинка под зад.

— Папа, оставь нас, пожалуйста, наедине, — проговорила я и ласково улыбнулась отцу, который встревоженно смотрел то на меня, то на Гровера.

— Ты уверена? — переспросил он. — Быть может…

— Все в порядке, отец! — оборвала его. — Поверь, так надо.

— Ну, хорошо, — все с тем же сомнением отозвался он и направился в сторону двери. На самом пороге притормозил и обронил в мою сторону, не глядя на Гровера: — Если что — дай знать. Я буду в коридоре.

Я кивнула, показав тем самым, что услышала. Дождалась, когда отец выйдет. Поскольку прекрасно знала, что он не опустится до подслушивания около замочной скважины, не стала использовать никаких чар. Пустая предосторожность. Все равно я не собиралась повышать голос. Криком во время ссоры обычно выражают свои эмоции те, кто еще сохранил остатки чувств. А я испытывала к Гроверу лишь брезгливую жалость.

— Дай я поцелую тебя! — тут же противно засюсюкал он, видимо, еще не почуяв, откуда подул ветер. Опять приветливо распахнул объятия и сделал было шаг ко мне, но тут же замер, остановленный ледяным взглядом.

— Сегодня вечером я вернусь домой, — проговорила холодно. Потом встала и скрестила на груди руки, мудро не показывая бывшему жениху правое запястье. Незачем ему знать о моем замужестве, иначе это может сильно осложнить дело. — Надеюсь, к тому моменту твоих вещей в квартире уже не останется.

— Да что происходит-то?!

Гровер так убедительно изобразил недоумение, что я невольно принюхалась — не пахнет ли и от него чарами подчинения. Но в следующий миг он сам испортил свою гениальную игру в несправедливо обиженного.

— Если тебе эта дура Олесса что-то наплела, — начал он, и в глубине его лживых глаз красиво замерцали слезы, готовые в любой момент излиться бурным водопадом, — то знай: она просто пытается мне отомстить! Я отверг притязания этой гулящей девки, которая к тому же болеет какой-то постыдной заразной болезнью. Ты замечала, как она чешется в последнее время?

Я невольно хмыкнула. По всей видимости, красный перец, которым я щедро посыпала их нижнее белье, не пропал даром, и между любовниками пробежала черная кошка. Ну что же, так им и надо!

— Послушай, Алекса! — Гровер осмелился сделать ко мне крошечный шаг. — Я понимаю, через что тебе пришлось пройти! Ты, наверное, подсознательно злишься на меня за то, что я не был рядом в столь страшный момент и не спас тебя. Но ты не представляешь, как я переживал! Я места себе не находил, мое сердце разрывалось от волнения…

— Убирайся прочь из моего дома и из моей жизни, — очень медленно и тихо проговорила я, чеканя каждое слово и не желая выслушивать его фальшивых заверений в любви. — Не старайся, Гровер. Я видела тебя с Олессой. Слышала, как ты с ней обсуждал меня и моего отца. Я жирная корова? Что же, пусть будет так. Эта жирная корова желает дать тебе смачного пинка под задницу.

Я никогда не видела, чтобы люди так стремительно менялись в лице. Только что передо мной стоял обычный в общем-то парень, немного растерянный и взволнованный. Как вдруг все изменилось. Губы Гровера исказила жестокая ухмылка, он выпрямился, стал куда выше ростом, чем мне прежде представлялось.

— Ах, ты все видела? — прошипел он, брызгая слюной. — Ну что же, милая моя. Если ты думаешь, что я позволю тебе вышвырнуть меня прочь, словно нашкодившего котенка, то ошибаешься. Ты обязана заплатить мне за тот год, который я провел рядом с тобой! Думаешь, мне было очень приятно целовать тебя? Да меня от тебя тошнит!

Я невольно попятилась, но тут же остановилась. Во-первых, я не верила, что Гровер настолько глуп и попытается мне что-нибудь сделать. Должен ведь он осознавать, что при желании мой отец его одним пальцем сотрет. А во-вторых, отступать было просто некуда — прямо за мной находилась кровать.

Увы, от глаз Гровера не укрылась моя секундная слабость. Он неприятно ухмыльнулся, видимо, решив, что я испугалась, и неожиданно пребольно схватил меня за руку.

— Пять тысяч золотых! — выдохнул прямо мне в лицо. — И я, так и быть, оставлю тебя в покое. Это будет компенсация за бесцельно потраченный год.

— А иначе? — осведомилась ради интереса.

— Не зли меня, Алекса! — Гровер покачал головой и с такой силой сжал руку, что я с величайшим трудом удержалась от стона. Вот ведь гад! Точно всю пятерню на моей коже отпечатал!

Желание кликнуть на помощь отца стало невыносимым. Но я все еще лелеяла слабую надежду на то, что разберусь с проблемой самостоятельно.

— Значит так, — негромко начала я, и Гровер с приглушенным восклицанием отдернул руку, потому что получил приличный такой удар магической энергией по пальцам, — еще раз повторяю: пошел вон из моей жизни! Я уже поняла, что ты горазд угрожать, но ведь и я могу ответить.

— Побежишь плакаться папеньке? — Гровер презрительно фыркнул и заныл тоненьким голоском, явно подражая мне: — «Ой, спаси меня, всемогущий папенька! Накажи злого Гровера и купи мне нового жениха!» — После чего продолжил уже обычным тоном: — Потому что никто и никогда по доброй воле не возьмет тебя замуж, дорогуша. Ты должна быть мне благодарна за то, что я лишил тебя девственности. Где бы еще ты такого дурака нашла?

Звучная пощечина прекратила его разглагольствования. Ого, как хорошо получилось! Не ожидала от себя такого, даже пальцы отбила.

Гровер неверяще потер пострадавшую щеку, на которой алел след от удара. Его глаза побелели от бешенства, лицо исказила гримаса гнева, и он шагнул ко мне, весьма недвусмысленно сжав кулаки.

Ох, с каким же наслаждением я пнула его между ног! Я мечтала это сделать с тех самых пор, как увидела в постели с моей подругой. Ударила — и, шустро отбежав в другой конец комнаты, встала так, чтобы между нами была кровать.

Гровер не закричал лишь по одной причине: видимо, от боли у него перехватило дыхание. Он несколько раз немо раззявил рот, силясь втянуть в себя воздух, затем с трудом выпрямился, опершись одной рукой на постель.