Книга Всё сложно - Харриет Лернер

Обратиться к компетентности другого человека – даже если она не очевидна – проявление уважения к нему. Гёте писал: «Если вы относитесь к человеку соответственно тому, каким он кажется, вы делаете его хуже, чем он есть. Но если вы относитесь к нему так, будто он уже таков, каким мог бы быть, вы делаете его таким, каким он должен быть». Мы не можем знать, каков максимальный потенциал человека (или каким он «должен быть», если уж на то пошло), но то, как он ведет себя с нами, существенно зависит от того, как мы ведем себя с ним. Через разговоры мы невольно расширяем или сужаем возможности тех, кто вокруг нас.

Мои клиенты, находящиеся в депрессии, часто говорят что-то вроде: «Я не стану говорить сестре (матери, мужу, подруге), что у меня депрессия, потому что вот у нее-то действительно депрессия». Мы думаем, что проявляем внимательность, не обременяя человека и без того обремененного, но на деле все с точностью до наоборот. Наименее полезное из всего, что мы можем сделать, – это сосредоточивать внимание на его проблемах и пытаться быть ему полезным. Напротив, нам было бы полезнее, если бы мы начали делиться своими проблемами и говорить о своих потребностях.

Никто не выигрывает от поляризованных отношений, где мы только слушаем, помогаем и даем советы, а потом говорим: «Я в порядке» – в ответ на вопрос: «Как ты?» Мы принижаем людей, когда не позволяем им помогать нам или ведем себя так, будто нам от них ничего не нужно или они не могут ничего нам предложить. Мы принижаем их и тогда, когда позволяем им продолжать жаловаться на свои проблемы, даже если мы уже не в силах дальше слушать.

Более того, в конечном счете страдает наше собственное самоуважение, когда мы не можем показать главным людям в нашей жизни как свои сильные стороны, так и слабость. В итоге Джанет научилась более искренне говорить о себе с сестрой, но не «ради Белл» и даже не ради того, чтобы рано или поздно получить желаемый ответ. Правда в том, что мы никогда не сможем получить от другого человека желаемого ответа, независимо от того, как сильно будем стараться. Но по мере продолжения экспериментов Джанет с раскрытием более мягких, уязвимых сторон своей личности сестре научилась демонстрировать как сильные, так и слабые стороны и в отношениях с другими людьми.

Моя выдающаяся сестра

Требуется огромное мужество, чтобы делать вид, экспериментировать или вести себя в духе «что, если…» ради того, чтобы более полно раскрывать свою истинную сущность другим. Когда мы в состоянии изложить более точные, сбалансированные переживания членам своей семьи, мы точнее воспринимаем и других людей, в том числе своего интимного партнера. Давайте посмотрим, как это работает.

Моя сестра Сьюзен, типичный первенец, с удвоенной силой «активничала», когда мы росли. Она была помощницей для мамы, гордостью и радостью отца и примерным ребенком. Ее роль в семье была ролью идеального ребенка и звезды, сиявшей в глазах отца ярче солнца. На протяжении многих лет я с такой же удвоенной силой вела себя как «недостаточно активный» ребенок. Я была «проблемным», «трудным». Поскольку семейные роли подчас соблюдаются очень строго, мой статус интеллектуального «лузера» поддерживался независимо от моих успехов и трудностей Сьюзен. Не раз отец заявлял незаинтересованному знакомому: «Харриет смышленая, но моя старшая дочь Сьюзен – девочка выдающихся способностей» – или: «Не думаю, что есть кто-то умнее Сьюзен». Порой присваивание Сьюзен ярлыка самого совершенного человека, когда-либо жившего на этой планете, достигало поистине чудовищных масштабов, например, когда он рассказывал мне, как ему завидовали все родители, едва завидев мою сестру в коляске, как они просто мечтали обменять собственного ребенка на Сьюзен.

Быть идеализированным ребенком – удовольствие, которое обходится дорого. Это мешает здоровой самооценке, требующей от нас объективного представления о собственных достоинствах и недостатках. Недооценка тоже препятствует объективной самооценке, но мы больше склонны сопротивляться ярлыкам, которые нас принижают, чем приукрашивают. Идеализация соблазнительна. Но, как кто-то мудро заметил, на пьедестале, как и в тюремной камере, слишком мало места для маневра.

Сьюзен была действительно одаренной, творческой личностью с выдающимся кругозором. Всякий раз, когда собирались наши родственники, она отвечала за потчевание гостей интересными историями и приключениями. Она запоем читала, обладала энциклопедическими знаниями и высказывалась уверенно и обстоятельно по всем вопросам – даже о том, о чем она ничего не знала. Но она никогда не делилась своими проблемами и не вела себя так, будто ей что-нибудь нужно. Ей было ужасно трудно сказать: «Я не знаю». Наши сестринские отношения совершенно не ладились, и напряжение усугублялось нашими поляризованными ролями в семье и моим ощущением, что Сьюзен знает все, а мне нечего ей предложить.

Конечно, в жизни Сьюзен не все было идеально. Одна из сфер, где ее выдающийся ум не помогал ей, – это мужчины. Казалось, у нее было искаженное представление о мужчинах, и она не могла воспользоваться своим интеллектом, чтобы судить об их характере и намерениях. Я знала о ее проблеме, но Сьюзен никогда не говорила о ней в семье открыто, а я по своей инициативе не начинала таких разговоров.

Важный поворотный момент случился, когда Сьюзен однажды приехала ко мне в Топику на День благодарения. У меня была назначена встреча с семейным терапевтом, и полушутя я предложила ей свой сеанс в качестве подарка. К моему удивлению, Сьюзен приняла предложение и попросила меня пойти с ней. Я, широко раскрыв глаза, слушала, как Сьюзен с ходу погрузилась в процесс, подробно описывая историю своих стремительных стартов в отношениях, недальновидности и неуверенности в своем умении оценивать мужчин. Она сказала, что в любовных отношениях чувствует себя листом, гонимым ветром. Я была глубоко тронута ее открытостью и решимостью разобраться со своей проблемой. Меня поразило и то, что, когда терапевт дал ей чрезвычайно сложное задание, она с рвением принялась его выполнять.

Начало процесса «развенчания принцессы»

Терапевт предложила Сьюзен «развенчать» себя в глазах нашего отца Арчи. Часть теории заключалась в следующем: если Сьюзен сможет попытаться поделиться с Арчи более объективной картиной своих сильных сторон и слабостей (а также лучше узнать его реальные качества), ей будет легче составлять более точное представление о мужчинах, с которыми она встречалась, и помогать им составлять более точное представление о себе. Если же она по-прежнему будет исполнять роль «идеальной принцессы своего папочки» (настолько привычную, что это казалось правдой), ценой тому станут меньшие объективность и сбалансированность в мире ее реальных отношений.

Первой задачей в процессе «развенчания» Сьюзен стало написать Арчи письмо и рассказать о своих сложностях с мужчинами. Она в двух словах описала проблему и сообщила, что не понимает, почему ей это так трудно дается, но она хочет рассказать ему об этом – вдруг у него окажется для нее какой-нибудь совет или предложение. Письма всегда были лучшим средством самовыражения для нашего отца, поэтому имело смысл именно писать, а не звонить. Врач предложил отправить отдельное письмо маме, тоже с целью узнать ее мнение.