Книга Семь чудес и затерянные в Вавилоне - Питер Леранжис

Сев, царь с одобрением наклонил голову в сторону певицы. Острая бородка при этом мотнулась, как птичий хвостик. Песня тут же оборвалась. Певица, девушка-музыкант, рабы и стражники низко поклонились, мы последовали их примеру. Рабыня опустилась на колени у трона и сняла с правой ноги царя сандалию. Затем она принялась массировать сморщенную кожу маслом, и царь улыбнулся.

Стражники рывком поставили нас на ноги и подтолкнули вперед. Мне пришлось отвернуться, чтобы не пялиться на царского советника, чьи глазные яблоки крутились в глазницах подобно пойманным в стакан шершням.

– У меня от этого парня мороз по коже, – едва слышно шепнула Эли.

– От которого, Пчелоглаза или Недоногого? – спросил Марко.

Подавшись вперед, царь громко спросил что-то высоким пронзительным голосом. Его слова остались без ответа, и стражники нетерпеливо заворчали.

– Но компрехендо вавилонский, – сказал Марко.

– Аккч! – с раздражением выдохнул царь и махнул молодой певице. Та почтительно кивнула и подошла к нам.

Улыбнувшись Марко, она сказала:

– Ну что?

– Ого! Ты говоришь по-английски? – пораженно воскликнул Марко.

Она с любопытством указала на него:

– Чуваки?

– Марко, она просто повторяет твои слова, – сказал я. – Она певица. Думаю, у нее хороший слух. Едва ли она понимает смысл.

Царь что-то резко сказал девушке. Та поклонилась и, повернувшись к нему, судя по интонации, начала что-то ему объяснять мягким тоном. Он кивнул и откинулся на спинку трона.

– Дария, – произнесла девушка, указав на себя.

– Меня зовут Джек, – сказал я. – Его зовут Марко, ее – Эли, а его – Касс.

– Завут-Зек… – говоря, ее лицо забавно скривилось, будто она пробовала манго-перечное мороженое.

Указав на себе, она сказала:

– Его завут Дария.

– Тебя зовут Дария, – поправил я. – Меня зовут Джек. Его зовут Марко… Эли… – Я указал на царя. – Э-э, Набу-наид?

– А-а-ах, Набу-наид! – отозвался царь. Он одобрительно улыбнулся, зато глаза его советника завертелись, как колеса рулетки. Видимо, у него была какая-то зрительная проблема, может, что-то вроде нервного тика, из-за которого он не мог сфокусировать взгляд. Мужчина наклонился и что-то шепнул царю на ухо. Смысла я не понимал, но его тон мне определенно не понравился.

Марко улыбнулся Дарии.

– Йоу, Дария, да ты, смотрю, спец по языкам. Может, ты сможешь нам помочь. Если бы ты смогла отвести нас к Висячим садам – Ви-ися-ячи-ие-е са-ад-ы-ы, – это было бы обалдеть как круто.

– Обал… деркут… – повторила она, и ее щеки слегка порозовели.

– Встречайте втрескавшуюся в Избранного, – шепнул Касс.

– Ничего она не втрескалась! – возмутился я.

– Это очевидно, – возразил Касс.

– Вовсе нет! – я слегка повысил голос.

– Ты не мог бы обуздать свою ревность? – зашипела Эли. – Все удачно складывается. Она может нам помочь. От нее зависит мнение царя.

Я прикусил губу и взглянул на Дарию. По шее и дальше, по лицу, начал разливаться жгучий жар, и я очень старался не выдать стыда. Что при данных обстоятельствах было, пожалуй, сложнее всего.

Дария переключилась с Марко на царя и его самого молодого советника. Они оба наклонились вперед, внимательно слушая девушку, окидывая нас подозрительными взглядами и засыпая ее вопросами. Понятия не имею, о чем они говорили, но, похоже, она старалась их успокоить.

Марко уже начал переступать с ноги на ногу.

– Йоу! Царь Набиско! Ваша честь! Можно отлучиться на минутку? Я быстро вернусь…

Дария развернулась. С вопросительным выражением лица она указала по очереди на каждого из нас, а затем широко махнула рукой, как бы указывая на необъятный внешний мир.

– Думаю, она хочет узнать, откуда мы, – предположил я.

– Америка, земля свободы, – сказал Марко.

Дария вновь повернулась к царю и поклонилась.

– Мекказемлясвобы, – медленно выговорила она.

Царь повернулся к советнику, тот пожал плечами. Новая порция непонятных фраз между ними и Дарией. Наконец царь откинулся на спинку трона и взмахнул пальцами, как бы разрешая нам удалиться.

Стражники взяли нас за руки и повели назад через дверной проем по коридору.

Марко откровенно морщился.

– Увидите дверь с мужским силуэтом – скажите мне. Я правда уже на пределе.

– Эй… стойте – куда вы меня уводите?! – закричала вдруг Эли.

Я резко развернулся. Двое стражников тащили ее в боковой коридор. Марко, Касс и я уже собрались бежать следом, но трое других их товарищей встали у нас на пути. Стиснув клещами руки, они со скучающим и нетерпеливым выражением на лицах поволокли нас дальше, сопровождая это неразборчивым ворчанием.

Марко буквально вскипел.

– На счет три, – сказал он, – мы повалим этих ребят и дадим деру.

Но он даже не успел начать считать, когда стражники резко свернули в открытый дверной проем сбоку и втолкнули нас в просторную комнату со стенами из необработанного кирпича. Из открытого окна на три каменные плиты в центре падал прозрачный белый свет. Каждая плита была размером с взрослого человека, прямо как стол в морге.

У каждой плиты стоял, склонившись в почтительном поклоне, бородатый раб с мачете в руке. В глаза они нам не смотрели, их взгляды не поднимались выше наших шей.

Глава 14. Позже, гладиатор

– Один… – произнес Марко.

К нам приблизились слуги, они же начали раздавать указания рабам, которые точили лезвия о длинные кожаные ремни, приделанные сбоку каждой плиты.

– Два…

Положив мачете на плиты, все три вардума направились к нам. У одного в руках был горшок с какой-то жидкостью. Каждый раб по очереди опустил в горшок руку, зачерпнув то, что на вид оказалось каким-то маслом. Двое из них подошли к Марко и Кассу, а третий – ко мне. Он кивнул, улыбнулся и потянулся к моей голове.

– Тр… – начал Марко.

– Стой! – крикнул я.

Умелые пальцы начали втирать в кожу теплое масло. Раб, мягко улыбаясь, что-то замычал. Я бросил быстрый взгляд на Касса и Марко. Судя по их виду, они были не менее ошеломлены, чем я сам.

Но уже через считаные мгновения удивление сменило чувство расслабления. Это оказалось приятно. Причем очень приятно. Как если бы моя мама была вновь жива и теперь мыла мне голову шампунем. Я закрыл глаза, но за мгновение, как мои веки сомкнулись, успел заметить Марко, со всех ног бросившегося к нише с прямоугольным проемом в полу. До ушей донесся громкий вздох облегчения.