Книга Размножение в неволе. Как примирить эротику и быт - Эстер Перель

Элизабет потратила двадцать лет жизни на то, чтобы отучить Вито от поведения в стиле мачо, распространенного на юге Италии, и приучить его к правилам общежития, принятым в современном Нью-Йорке. Когда Вито говорит голосом дона Корлеоне: «Я думаю, теперь партнерство получается у нас лучше», – я понимаю, насколько серьезная культурная трансформация с ним произошла. Элизабет уже за сорок, и она считает себя гиперответственной. Она – школьный психолог и отвечает за благополучие четырехсот учеников младшей школы. Она также принимает решения по большинству вопросов дома: «Я всегда все делала правильно. Я очень добросовестно выполняю все дела: у меня есть список, и я ему следую. И в целом этот подход всегда работает. В любых отношениях моя задача – быть координатором, знающим и держащим все под контролем. Не могу вспомнить ни одного эпизода, когда бы я расслабилась, дала бы себе немного свободы или показалась безответственной». Элизабет замолкает и застенчиво улыбается: «А потом я познакомилась с Вито и узнала, насколько меня, оказывается, привлекает сексуальное подчинение. Такое поведение совершенно не соответствует тому, что я всегда о себе думала, но это так».

– Потому что секс – это та область, где можно ничего не контролировать и сохранять безопасность? – спросила я.

– Да.

– Это единственная сфера, где вам не нужно принимать решения, где вы ни за кого не отвечаете.

– Это почти как отпуск, – говорит Элизабет. – Не нужно думать о макияже, отвечать на звонки, руководить. Как будто я на прекрасном острове, далеко от моей обычной жизни. И мне ведь нужно лишь сделать шаг – и я оказываюсь совершенно другой, сексуальной и даже немного необузданной.

Элизабет хочет, чтобы ей управляли, говорили, что ей делать, – как будто эти проявления эротической стороны помогают компенсировать дисбаланс в ее жизни и пополнять запас чего-то важного. Она обожает чувство полного раскрепощения, которое неотделимо от ощущения беспомощности. И я бы сказала, что она возбуждается, когда ведет игру в этой как будто запрещенной зоне неравенства.

«Когда он берет меня почти силой, я чувствую себя очень сексуальной. Появляется какое-то напряжение. Как будто он так меня хочет, что не может держать себя в руках», – объясняет Элизабет. И Вито тут же продолжает: «Она тоже не держит себя в руках. Когда она мне уступает, я знаю, что неотразим».

В жизни много сложных ситуаций, связанных с жестокостью, насилием, сексуальной эксплуатацией, детской порнографией, преступлениями на почве нетерпимости, и поэтому мы должны держать под строгим контролем злоупотребление силой. Это требование распространяется и на сексуальную сферу. Но поэзия секса часто противоречит идее о полном равенстве полов и расцветает на фоне демонстрации партнерами силы, смены ролей, несправедливых преимуществ, деспотических требований, соблазнения и манипуляций и даже некоторой дозы утонченной жестокости. Мужчины и женщины, сформировавшиеся под влиянием феминистского движения и его эгалитарных идей, часто испытывают серьезные сложности, оказавшись в клубке противоречивых стремлений. Даже будучи взрослыми и добровольно затевая на сексуальной арене игры в доминирование и подчинение, мы боимся потерять таким образом взаимное уважение, являющееся основой любых человеческих отношений.

Я совершенно не призываю к тому, чтобы заново перекраивать историю, и не проповедую никакую антифеминистскую идеологию. Любое обсуждение сексуальности и отношений пар было бы заведомо искаженным, если бы в расчет не принималось грандиозное и в целом благотворное влияние феминизма на современную семью. Женщины требовали полового равноправия и уничтожения структур, закрепляющих мужское доминирование во всех сферах жизни, включая и сексуальную. Феминистки боролись с двойными стандартами, поощряющими сексуальные эксперименты мужчин как необходимую фазу становления молодого человека и запрещающими такие же проявления естественного любопытства со стороны женщин. Те же двойные стандарты настаивали на сексуальной верности женщин, а мужчинам позволяли свободу поведения: «Таковы уж мужчины». (И сегодня есть страны, где мужчина имеет право убить неверную жену. Он не понесет за это никакой юридической ответственности. Мало того, в некоторых местах убийство в таком случае – единственный способ восстановить доброе имя и женщины, и ее семьи.)

Половые различия и связанные с ними табу и запреты долгое время воспринимались как безусловные нормы, якобы обусловленные биологическими законами, а потому непререкаемые. Феминизм показал, что подобные ограничения являлись на самом деле социальными конструкциями, используемыми для укрепления давних традиций отношений между женщинами и мужчинами – в пользу мужчин, разумеется. Такие книги, как Our Bodies, Ourselves («Наши тела и мы сами») и The Women’s Room («Место женщины»), должны вернуть женщинам чувство сексуальной самостоятельности как с правовой, так и с психологической точки зрения и освободить от ограничений, призванных управлять женской сексуальностью. Женщины не смогут свободно получать сексуальное удовольствие, пока не будут защищены от традиционных и довольно серьезных опасностей, которые несет им секс. Болезни, передаваемые половым путем, изнасилования, нежелательная беременность – все это считалось не только позорящим, но и разрушающим жизнь, а роды всегда оказывались связанными с риском гибели.

Первые феминистки гораздо больше внимания уделяли сексуальной независимости женщин, чем удовольствию. Они считали, что вначале надо разобраться с основополагающими вещами. Пока мужчины доминируют в бизнесе и политике, пока женщины экономически зависимы от мужчин и полностью несут на себе нагрузку, связанную с рождением и уходом за детьми (так было принято и в парах, где оба супруга полностью разделяли идеи равноправия), нечего и говорить об освобождении женской сексуальности. Несомненно, феминистки добились гигантских улучшений во всех перечисленных аспектах жизни женщин. Без них у женщин не было бы никаких реальных свобод, ни сексуальных, ни любых других.

Однако эти улучшения имели и некоторые непредвиденные последствия. Ничуть не пытаясь оспорить историческое значение данных достижений, я все же считаю, что требование безусловного равенства партнеров в сексе, пусть и при условии взаимного уважения, и отрицание любых проявлений агрессии, силы, обмена ролями есть антитеза эротическому желанию и для мужчин, и для женщин.

Особое пространство эротических отношений

Элизабет и Вито много работали над тем, чтобы основой их брачного союза стали принципы равноправия, но их сексуальные отношения до сих пор строятся иначе. Здесь сила на стороне Вито, и, хотя такое распределение ролей в эмоциональной сфере было бы для партнеров неприемлемо, в сексуальной области именно это и возбуждает Элизабет. Вначале она явно смущалась, признаваясь в своих сексуальных пристрастиях, совершенно не соответствующих ее образу освобожденной и наделенной правами женщины: «Мне было очень сложно принять то, что меня так возбуждает. Долгое время мне не давали покоя мои фантазии. Подчинение и пассивность – совсем не мое. Потребовались годы, чтобы я смогла увязать мои сексуальные потребности с политическими и социальными убеждениями. Где-то посреди мыслей и забот о браке, детях и карьере я поняла, что пора прекратить прятаться, притворяться и, главное, чувствовать себя виноватой и все время извиняться за свои желания. Я повзрослела, и мне стало гораздо легче. Мне больше не нужно себя оправдывать. Возможно, это и есть сексуальное раскрепощение».