Книга Такая разная любовь - Вера и Марина Воробей

Ане Ира купила расписной горшочек для ее нового деревца. Подружка всерьез увлекалась искусством бонсай. Своим родителям Ира подарила чашки с надписями «Папа» и «Мама». Родителям Егора она нарисовала небольшой пейзаж акварелью, оформила его в деревянную рамочку. А вот с подарком для Егора ей пришлось повозиться. Ей хотелось, чтобы он не только понравился, но и оказался полезным, со значением. Сейчас она проверит, насколько правильным был ее выбор.

Ира постучала в дверь. Не услышав привычного: «Можно», приоткрыла ее и осторожно заглянула внутрь. Егор спал, забросив одну руку за голову. В углу стояла наряженная китайская елка метровой высоты, вторая кровать была по-прежнему пуста и аккуратно застелена. Ира вошла, прикрыла дверь и подошла к Егору.

Во сне лицо его расслабилось, пропали хмурые складки между бровей, которые слишком часто стали появляться. Губы не казались такими тонкими, а подбородок таким упрямым. Она недолго его разглядывала. Егор почувствовал, что он не один. Густые ресницы дрогнули, встрепенулись:

– Привет! – На красивом лице обозначилась слабая улыбка. – У меня для тебя хорошая новость: Новый год наступил.

– Тогда принимай подарок. – Ира протянула Егору красочно оформленный пузатый сверток.

– Подарок? – Егор привычно подтянулся при помощи ремней, прикрепленных с боков, сел, опершись на подушку. – Подарки я люблю!

Он весело взглянул на нее:

– Классно выглядишь.

Ира повертелась в новом трикотажном платье черного цвета до пят, с разрезом на боку.

– Стильно и недорого! – рекламным голосом сообщила она. – Рекомендую, молодежная мода фирмы «Мое!».

– Мое?!

– Не твое, а мое!

Егор отбросил бумагу и перестал улыбаться.

«Так! Сейчас он запустит в меня этой каской!» – забеспокоилась Ира. Но Егор повертел ее в руках, потом добродушно хмыкнул и сказал:

– Ну ты даешь!

– А что? Через каких-нибудь пять лет будешь носить ее с утра до вечера. Ты же строитель. Тебе по технике безопасности положено.

– А надпись откуда?

– Сам подсказал, – напомнила Ира.

На строительной каске яркого красного цвета белыми буквами было четко выведено: «Самый крепкий фундамент». Ну, шутка такая. Шутки же нужно понимать. Затаив дыхание, Ира наблюдала, как Егор напяливает эту каску на голову.

– Подай зеркало, – попросил он. Рассмотрев себя как следует, Егор заявил: – Мне нравится.

Ире задышалось свободнее.

– Значит, ты думаешь, что она мне пригодится?

– Да. Я так думаю, – ответила она серьезно, а про себя закончила: «Но главное, чтобы ты так думал». – А это вот передай родителям от меня. – Ира положила сверток на тумбочку.

– А что там?

– Картина. Сама нарисовала.

– Да? – Темные брови на миг спрятались под металлический ободок каски. – А можно мне посмотреть?

– Конечно.

Егор развернул, долго всматривался в зимний пейзаж.

– Здорово. Родители будут в восторге. Кстати, тебя тоже подарки под елкой ждут.

– Неужели? – обрадовалась Ира.

Под елкой она нашла маленькую сумочку и пакет, перевязанный лентой. В сумочке был флакончик французских духов «Кристиан Диор» – безумно дорогих, по ее меркам.

– Это от благодарных родителей, – пояснил Егор.

Ира обернулась. Он продолжал сидеть в каске, сложив руки на груди.

– Сними каску, Тарасов, вспотеешь, – посоветовала она.

– Ни за что. Мы с ней уже сроднились.

Она развернула большой сверток.

– Ты запомнил! – удивилась Ира, бережно держа книгу в руках. Несколько дней назад Ира упомянула в разговоре, что листала на Арбате интересную книгу, но, взглянув на цену, положила ее на место. И вот, пожалуйста, она получила ее в подарок.

– Не так уж трудно запомнить название «Мир искусства». У меня все-таки с ногами плохо, а не с головой.

– Егор! – попросила Ира.

– Извини, больше не буду, – тут же покаялся он. – В холодильнике есть шампанское, давай по глоточку за наше светлое будущее?

– Но только по глоточку, – согласилась Ира.

Это был лучший день, который они провели вместе. Дальше началась черная полоса у обоих.

Между Ирой и Ильей происходило что-то тревожное, несмотря на звонки, письма и привычное «целую» в конце послания. Ира поймала себя на мысли, что так и не рассказала Илье о несчастном случае, произошедшем с Егором. Выходит, у нее появились тайны от него после этой поездки в горы? А Егор… у него и вовсе наступил самый настоящий кризис. Больше двух недель интенсивных, изнуряющих занятий, массажей, гидравлических ванн, и ничего… никаких изменений в лучшую сторону. Стойкость и жизнерадостность вытекали из него капля за каплей. Он стал раздражительным и язвительным, как любой больной человек, теряющий надежду на выздоровление. Но и Ире все труднее удавалось сдерживать себя. Входя в палату к Егору, она каждую минуту ждала взрыва. И вот однажды вместо обычного приветствия Ира произнесла горькие слова:

– Твоя мама сказала, что ты сегодня не занимался.

– Ну и что? – Егор вяло поскреб небритый подбородок.

– Неподвижность ведет к инфекциям, а те – к осложнениям, – напомнила Ира.

– Говоришь, прямо как мой лечащий врач.

– Знал бы ты, сколько я об этом книжек прочитала. Диссертацию могу защищать.

– Вот и займись ею, а меня оставь в покое.

Ира неодобрительно посмотрела на него. Сил больше не было терпеть!

– Ну что ты меня глазами ешь? Я устал от этой байды! Ты это можешь понять?

– Могу. Но мышцы нужно тренировать. Давай, супермен, хватайся за трапецию. Покажи, на что ты способен.

– Ну что ты ко мне прилепилась? – тоскливо произнес он.

– Я прилепилась? Я шефствую, с твоего, между прочим, согласия, – напомнила Ира и, ткнув в его грудь пальцем, сказала: – Вспомни, как ты говорил: «Глупо тратить время на бесполезную жалость к себе. Не стоит ждать, когда жизнь тебе улыбнется, когда звезды сойдутся благоприятным образом и удача сама упадет тебе в руки…»

– А теперь я так не думаю! Теперь я думаю, что все это пустая трата времени! Мне кресло инвалидное осваивать нужно, а не трапеции дурацкие!

– Разнюнился, как девчонка! – отрезала Ира. Егора жалеть нельзя! Родители вокруг него прыгают, пылинки с него сдувают, а ему встряска нужна! И видит бог, он ее получит! – Слушать тебя противно! Первые трудности – и ты в кусты! – Ира криво усмехнулась: – Тоже мне мачо, как смотрю, так плачу!

– Дождешься, Дмитриева! – проскрежетал Егор, сжимая кулаки.