Книга Маятник Судьбы - Денис Чекалов

Не потому, конечно, что ей стало стыдно за охвативший ее приступ гнева. И не оттого, что благостное смирение коснулось ее грязным крылом.

Чис-Гирей был первопричиной ее плохого настроения. Все началось с упоминания о его эссе. Теперь круг замкнулся и туго сжался на шее асгардского поэта.

Несколько человек выходили из кондитерской, и Марат на какое-то время застрял в дверях, упорно пытаясь идти против людского потока.

Это не давало продвинуться с места ни ему, ни встречным, и Чис-Гирей только приветственно махал нам рукой, словно плыл на пароме через широкую реку.

До тех пор пока вокруг не было знакомых, я миндальничал с Франсуаз. Однако перед рандеву поэта с невольной героиней его эссе следовало кое-что сделать.

Я наклонился к девушке и накрыл ее ладонь своей. Кончиками пальцев другой руки я нежно дотронулся до лица демонессы.

Я ощутил прикосновение ее горячей кожи. Сильное тело Франсуаз на долю мгновения напряглось и потом сразу расслабилось. Маленькие быстрые льдинки побежали по моему предплечью, охватили всего целиком. Что-то оборвалось внутри меня и рухнуло – словно я падал в бездну и знал, что буду низвергаться в нее вечность, и боялся, что все же однажды достигну дна и разобьюсь там.

Огромный, пульсирующий шар золотой энергии вспыхнул в недрах моего существа и начал подниматься. Вздох вырвался из уст девушки, ее полуприкрытые веки чуть заметно подрагивали.

На ее прекрасном лице не оставалось ни малейшего следа происшествия, случившегося в зале астрального портала.

Кончик языка демонессы медленно прошелся по ее чувственным губам.

Меня била мелкая дрожь – но не от напряжения, а скорее от тех чувств, которые охватывали меня.

– Чувствую себя растерянным и смущенным, – пробормотал я. – Не знаю почему.

Франсуаз улыбнулась.

– Многие целители и жрецы проводят такие обряды на улицах, на рыночных площадях – везде, где нужна их помощь, – сказала она. – Люди давно к этому привыкли. Просто ты редко это делаешь.

– Чувствую себя так, словно только что занимался любовью на глазах у многотысячной толпы, – сказал я.

По причинам, для меня неясным, Франсуаз решила, что это изысканный комплимент, и улыбнулась еще шире.

– Не знаю, как к этому относиться, – произнес я. – Гордиться тем, что я очень скромен? Или стыдиться, раз во всем мне мерещится только секс?

Франсуаз крайне удивилась. Девушка не видит в последнем ничего дурного. Однако появление Чис-Гирея не дало демонессе углубиться в ее любимую тему.

Надо пояснить, что асгардский поэт не застрял в дверях на несколько часов, как могло бы показаться читателю. Ритуал исцеления длился считанные доли мгновения, а репликами мы обменялись вполголоса, когда Марат уже подходил к нам.

– Сэр Томас подсказал мне, что вы пошли погулять в эту часть города, – пояснил Чис-Гирей, присаживаясь к нашему столику. – Я знаю столицу, как свой жилетный карман, и решил испытать удачу – попробовать вас поискать.

Мне пришло в голову, что я сам никогда не взял бы на себя неблагодарный труд обшаривать город улочку за улочкой даже в поисках человека, который должен мне деньги, а уж чтобы выразить ему благодарность, и подавно.

Наверное, подумал я, мы с Маратом очень разные.

– Не знал, что вам это нравится, – заметил поэт, указывая на «Радость ангела».

Специфический запах последней становился все отчетливее.

– Мне – нет, – поспешно пояснил я. На всякий случай, чтобы отмести возможные подозрения, я еще и показал рукой – место передо мной пустует.

– Ну и отлично. Я рад, что наконец-то смогу отблагодарить вас за свое спасение.

Чис-Гирей развел руками так широко, что непременно задел бы других посетителей, сиди кто-нибудь за соседними столиками.

– Я – поэт, таково мое призвание.

Слово «поэт» он произнес так, как его всегда произносят адепты этого высокого занятия, и никогда – нормальные люди. Он просмаковал звуки «о» и «э», широко раскрывая уста и раздувая щеки, словно были то не звуки, а огромный леденец, который он с превеликим трудом засовывал себе в рот.

– Но сейчас я не могу подобрать слов, чтобы выразить свою благодарность. Наверное, и никто бы не смог.

С этими словами он немного наклонился и панибратски осклабился.

Франсуаз бывает бойка на язык, но Марат выбил ее из колеи, и она машинально взялась за ложку.

– Я не представился вам, но не сочтите это за невежливость. – Поэт рассыпался в любезностях, как свежее ореховое тесто. Девушка отдернула руку, словно обжегшись, и на всякий случай подальше отодвинула от себя тарелку. – Мне показалось, первым делом я должен выразить свою признательность, – пояснил Марат.

Между строк прозвучало: для такого знаменитого человека нет никакой необходимости представляться. Возможно, поэт сам это понял, поэтому поспешил добавить:

– К тому же можно считать, что сэр Чартуотер уже заочно нас познакомил.

Он назвал наши имена и даже умудрился нас не перепутать.

– Не нужно особых благодарностей, – сказал я. – Я совершил то, что сделал бы на моем месте любой другой эльф.

Улыбка Чис-Гирея стала намного шире. Мне стало ясно, что он неправильно понял мои слова, приняв их за простое проявление скромности.

– Мы, эльфы, верим в гармонию мироздания. Все наше общество основано на этом убеждении. Среди прочего, это означает, что всякий добрый поступок должен быть возна­гражден.

– Это совершенно справедливо! – Голос поэта прогремел как гром среди ясного неба, если вам еще не надоели убитые напыщенные сравнения. – Нет награды ценнее, чем доброе имя и счастье, которое ты видишь в глазах людей!

Не знаю, была ли это строчка из его прежних стихотворений или же Чис-Гирей сочинил ее прямо на ходу.

– Возможно, – согласился я. – Но мы поступаем иначе. Когда эльф совершает добрый поступок, Высокий совет выплачивает ему денежную премию. Ее сумма зависит от риска, физических затрат и других условий.

Нижняя челюсть Чис-Гирея опустилась. Я не хочу сказать, что он в изумлении раззявил рот – поэтам такое не пристало, однако я мог отчетливо рассмотреть его зубы.

Не то зрелище, о котором я мечтал.

– И это все? – спросил поэт.

– Нет, конечно, – ответил я. – Тот, кто совершил двенадцать благородных поступков, получает эльфийский орден. Это снижает налоговый разряд, а также дает другие льготы. Пятьдесят добрых дел награждаются большим эльфийским орденом – и так далее.

Чис-Гирей захлопнул рот так резко, что чуть не откусил себе язык. Для такой поспешности была веская причина. Он должен был запереть во рту фразу примерно такого содержания: «Но добрый поступок должен быть бескорыстным…»