Книга Смерть внезапна и страшна - Энн Перри

Джулия медленно поглядела на него полными слез глазами.

– Обвиняя себя, вы только растравляете рану. Это глупо! – строго повторил он. – Будьте сильной. Вас ждет невероятно сложная ситуация. Незачем оглядываться назад – глядите вперед… только вперед! Но если брак сохранить не удастся, пусть муж ваш смотрит в любую сторону, но только не на Марианну! Только не на нее!

– Понимаю, – шепнула миссис Пенроуз. – Но я все равно ощущаю свою вину. Он имел право ожидать этого от меня – и я не оправдала его ожиданий. Я обманула его и не могу этого исправить…

– Да, это так. – Уильям тоже больше не мог уклоняться от ответа. Он знал, что ложь сейчас не поможет. – Но ваш обман не извиняет его преступление. Теперь вам следует думать о том, что делать дальше, а не что нужно было делать до того.

– Ну и что мне остается теперь? – в глазах женщины читалось отчаяние.

– Кроме вас, решить это некому, – ответил сыщик. – Но вы должны защитить Марианну от возможности повторения подобного случая. Если дело дойдет до беременности, это погубит ее. – Он не стал пояснять: оба и без того понимали, что ни один респектабельный человек не женится на женщине с внебрачным ребенком. Любой мужчина будет видеть в ней женщину легкого поведения, сколь бы далеким от правды ни было подобное мнение.

– Я сделаю это, – пообещала Джулия, и в голосе ее впервые послышалась сталь. – Другого ответа и быть не может. Мне придется одолеть свой собственный страх. – И снова ее глаза на миг наполнились слезами, и она проговорила сдавленным голосом, не сразу справившись с собой: – Спасибо вам, мистер Монк. Вы с честью справились с вашими обязанностями. Я благодарю вас за это. Вы можете представить счет, и я прослежу, чтобы его оплатили. А сейчас будьте добры самостоятельно найти дорогу к выходу. Я не хочу показываться перед слугами в подобном состоянии, и…

– Конечно. – Детектив встал. – Искренне сожалею. Мне правда очень жаль, что так случилось. Мне от всего сердца хотелось бы представить вам другой ответ. – Он не стал дожидаться ненужных слов Джулии. – До свидания, миссис Пенроуз.

Монк вышел на жаркое солнце полностью измотанным – и физически, и духовно. Он столь углубился в переживания, что едва замечал шум и жару… И прохожих, глазевших на него с тротуара Гастингс-стрит.

Глава 3

Калландра Дэвьет была глубоко тронута услышанной от своего друга повестью о Джулии Пенроуз и ее сестре. Однако она ничем не могла помочь им, да и не принадлежала к той породе женщин, что расходуют свое время и эмоции вхолостую. У нее было так много дел, и самое главное из них – работа в госпитале, о которой она рассказывала Монку несколько недель назад.

Леди Калландру приняли в Совет попечителей, и теперь она исполняла эту, в общем-то, достаточно пассивную роль. Доктора и кастелянши должны были с большей или меньшей вежливостью выслушивать ее советы, имея полное право тут же забыть о них. Еще Калландра должна была читать нравоучения сестрам и призывать их к трезвости – занятие это она презирала и находила бесполезным. Но дел все равно оставалось немало, начиная с предложенных Флоренс Найтингейл реформ, которые всей душой поддерживала и Эстер. Дома, в Англии, свет и воздух в госпитальных палатах считались совершенно ненужными, если даже не вредоносными. Почтенные медицинские заведения придерживались консервативных воззрений, ревностно ценили свои познания и привилегии и скептически относились к новациям. Женщинам здесь предоставлялась лишь грубая и тяжелая работа. Изредка находилась административная должность – например, сестры-хозяйки, – прочим же представительницам слабого пола оставалось заниматься благотворительностью, как делала сама миссис Дэвьет и другие светские дамы, которые присматривали за нравами в обществе и, пользуясь своими связями, добивались пожертвований.

Калландра выехала из дома, велев кучеру побыстрее доставить ее на Грейс-Инн-роуд, что лишь отчасти объяснялось ее реформистскими планами. Она еще не признавалась в этом ни Монку, ни даже себе самой, что на самом деле стремилась увидеть там доктора Кристиана Бека.

Всякий раз, когда она думала о госпитале, перед ее умственным взором появлялось лицо этого врача, а уши ее слышали его голос.

Леди решила переключить свое внимание на мирские дела. Сегодня ее ждала встреча с сестрой-хозяйкой, миссис Флаэрти, женщиной невысокой и вспыльчивой, весьма легко обижавшейся и ничего не прощавшей… хуже того – совершенно ничего не забывавшей. Она образцово приглядывала за своими палатами, настолько застращав сиделок, что те постоянно пребывали в трезвом усердии, и с безграничным терпением обращалась с больными. Но при этом миссис Флаэрти была непреклонна в своих верованиях, во всем полагаясь на врачей, которые правили в госпитале, а потому наотрез отказывалась выслушивать новомодные идеи и тех, кто их декларировал. Даже в имени Флоренс Найтингейл она не слышала никакой магии.

Выйдя из экипажа, Калландра сказала кучеру, когда будет уезжать, а потом поднялась по ступенькам и вошла через широкие парадные двери в облицованное камнем фойе. Женщина средних лет торопилась пройти через него с ведерком грязной воды в одной руке и шваброй в другой. Ее жидкие волосы были откинуты с бледного лица и стянуты в узел на затылке. Задев на ходу ведерко коленом, она выплеснула воду на пол. На миссис Дэвьет она не глядела, словно той здесь и не было. Прошел хирург-практикант: алые пятна артериальной крови на его куртке со стоячим воротником и поношенных брюках немо свидетельствовали о работе в анатомическом театре. Он кивнул Калландре и проследовал дальше.

Пахло угольной пылью, жаром тел, сжигаемых лихорадками и болезнями, грязной одеждой, помоями и выделениями человеческих тел… Надо бы зайти к старшей сестре, обсудить дисциплину. Пора вновь прочитать им лекцию. Потом следует зайти к кастелянше, поговорить о фондах и передать ей из рук в руки известные суммы на конкретные благотворительные мероприятия. Сперва придется сделать все эти дела – ну, а потом можно будет и переговорить с Кристианом Беком.

Старшую сестру леди Дэвьет обнаружила в одной из хирургических палат, где лежали и еще ждущие операции больные, и уже выздоравливающие пациенты. У некоторых ночью началась лихорадка, а состояние тех, кто уже был в жару, заметно ухудшилось. Один мужчина находился в коме, и смерть уже приближалась к нему. Невзирая на то что недавнее открытие анестезии позволило проводить самые разнообразные операции, больные часто умирали после них от заражения крови. Выживали немногие. Сепсис или гангрена грозили каждому, и даже с их симптомами врачам было трудно бороться, не говоря уже о том, чтобы их излечивать.

Миссис Флаэрти вышла из небольшой комнаты, где хранились лекарства и чистые бинты. Седые, туго зачесанные назад волосы натягивали кожу около ее глаз на бледном лице. На щеках женщины выступили два гневных пятна.

– Доброе утро, ваша светлость, – отрывисто проговорила она. – Вам сегодня здесь делать нечего, а я не хочу ничего слышать ни о мисс Найтингейл, ни о свежем воздухе. У нас и без того столько народу умирает от лихорадки, а холодный воздух непременно убьет остальных, если я вдруг послушаю вас. – Она взглянула на часы, свисавшие с булавки на ее хрупком плече, а потом вновь поглядела на Калландру. – Я буду весьма признательна вам, мэм, если вы еще раз поговорите с сиделками о том, как им надлежит себя вести, и не забудете упомянуть про честность. Больные жалуются на кражи. Конечно, по мелочам – у них ничего, собственно, и нет, иначе не лежали бы здесь. Хотя я не знаю, чем можно исправить дело.