Книга Отель "У призрака" - Галина Черная

И всё же, что бы он ни говорил, он совершил два убийства. У меня больше не было причин держать этого циничного убийцу здесь. Я отвёл его в кабинет шефа и, оставив под присмотром Флевретти, вышел к Чмунку и разрешил перевести кобольдов в камеру. После чего вернулся и позвонил в окружную тюрьму с просьбой прислать машину.

– Они приедут утром. А пока можете поспать здесь.

Это была моя небольшая месть Базиликусу за утренний арест. Я знал, как он дорожит своим бархатным диваном (наследство от бабушки), на котором любил поспать после обеда, предупредив капрала, что если его кто-то будет спрашивать, то он «находится на важном задержании». Вполне возможно, что он и устраивал важные задержания. Только во сне.

Старший инспектор компании «Могила и Ренессанс», укладываясь спать, со слезами благодарил меня за участие. На него вдруг накатило какое-то смирение и всепрощение, так что я чуть было не начал ему сочувствовать. Но тут же вспомнил, что теперь я или Чмунк должны всю ночь сидеть рядом, чтобы преступник не сбежал. Наручники мы ему снимать не стали, даже на всякий случай надели ещё одни на ноги. Оставив утомленного индейца сторожить заключенного, я пошел проверить кобольдов.

Выходя из коридора, мельком посмотрел на настенные часы в комнатке придремавшего за столом Флевретти. Два часа ночи. Неудивительно, что так хочется спать и в голове сплошной туман.

Кобольды устроились кто где: кто на полу, кто на скамейке, кто прислонившись к плечу соседа. Они как рабочие заслужили крепкий сон. Надеюсь, не замышляют бунт или бегство. Шеф обещал прийти в девять, вот тогда мы начнём их допрос, который по большей части ляжет на плечи комиссара. Но он это любит. В смысле пожинать плоды и собирать лавры. Поэтому утром предпочтёт сам передать инспектора Труппенса офицерам из окружного управления, чтобы ещё раз покрасоваться перед начальством. Если не успеет, это его проблемы. Звонить ему я не собирался.

Чтобы не уснуть, я расчистил место на своём столе перед окошком, уселся, а вернее, рухнул на скрипучий стул и начал писать отчёт…

– Эй, ты что, спишь? Ну ты даёшь. У нас тут пятнадцать криминальных кобольдов в камере, не говорящих на нашем языке, поэтому никто не знает, что они замышляют, а ты спишь! – проорал мне почти в ухо Флевретти, думая, что это смешно.

Я протёр глаза. Капрал в своей неизменной манере был бодр, как огурчик, и стакан томатного сока в руке.

– Труппенс на месте?

– Да, Чунгачмунк его только что водил в туалет. Может, мне сбегать за свежим круассаном ему на завтрак?

Неужели уже утро? Да, в окно лился холодный свет восходящего зимнего солнца.

– Я бы сказал, возьми круассаны на всех.

– Что? Ты не шутишь? Может, мне им всем ещё кофе с конфеткой разнести?!

Видимо, я не подумал. Но, с другой стороны, гуманное отношение к задержанным никогда не вредило, к тому же могло помочь делу. Нам предстоит ещё всех их допросить. Конечно, если получится.

Кобольды о чём-то шушукались на своём языке и спорили, видимо договариваясь, что отвечать на допросе, а Маймул-джан уже два раза требовал через окошечко инспектора Труппенса. Тот, понурый и помятый, сидел на диване. Дисциплинированный вождь при моём появлении вскочил и дважды стукнул себя кулаком в грудь.

– Они ждут, что вы наймёте им адвокатов, – сказал я инспектору.

Его лицо перекосила усмешка, он буркнул что-то типа: «Перебьются, самому надо».

Буквально через десять минут приехал конвой из округа в сопровождении офицера, которому я и передал с рук на руки задержанного. Уехали они всего за пять минут до прихода комиссара Базиликуса. Представляете, как ему было обидно?

– Почему мне не позвонили?

– Не рискнул вас будить, – с холодной вежливостью парировал я.

– Вы что это… вы положили его спать на моём диване?!

– Камера предварительного заключения набита битком.

– А кто без моего разрешения отправил его в округ?

– Взамен нам удалось получить его признание, – улыбнулся я, доставая бумагу из ящика своего стола. – И похоже, что он не врёт. Хотя сейчас, я думаю, уже жалеет об этом.

– Признание? – смягчился шеф. – Ну ладно, это многое извиняет. Вызывайте всех арестованных по одному. Я жажду хоть кого-нибудь допросить с пристрастием!

В процессе допроса оказалось, что ещё минимум четверо понимали и могли хоть с трудом, но изъясняться на нашем языке. И вообще, допрос прошёл довольно успешно, кобольды рассказали всё.

Маймул-джан, как я и предполагал, оказался их вожаком и неформальным лидером. Он запрещал им общаться с кем-либо кроме как через него, забирал себе значительную часть страховок, заставляя работать вместо себя, и многих это уже достало. Действительно, один из кобольдов умер от пневмонии, потому что слишком часто падал в холодную воду, изображая, что споткнулся, упал и что-то себе сломал. Хотя ломал по-настоящему, потому что справки им выписывал врач, который приходил к ним в общежитие раз в неделю и фиксировал все травмы. Врача мы тоже задержали, и позже он был осуждён. Оказалось, что, несмотря на быструю регенерацию, простое воспаление лёгких может оказаться для организма кобольда смертельным.

Напавшие на меня кобольды также сознались и покаялись, опять же явно по предварительной договорённости. Видимо прекрасно понимая, что, если я их видел и сам укажу нападавших, последствия будут серьёзнее. Я бы, разумеется, никого не узнал, дрались-то в темноте. Но обмануть они уже не пытались, добровольное признание смягчает наказание. В общем, в окружную тюрьму с разными обвинениями мы отправили только тех, кто напал на меня в пабе, и Маймул-джана, а остальных за чистосердечное признание и сотрудничество со следствием отпустили до суда. Мошенничать со страховками они уже не могли, зная, что за первый же перелом их может ждать судьба отправленных в тюрьму товарищей.

У меня открылось второе дыхание, и я всё-таки сел за отчёт. Чунгачмунк справился со своим быстрее, его отчёт был в разы короче, и вождь смог уйти наконец домой спать. А пока я писал, с трудом держа глаза открытыми, передо мной лёг мой жетон.

– Можете возвращаться к своим обязанностям, сержант. Официально, я имею в виду, – прокашлялся комиссар, понимая, что это звучит глупо.

Но вид у него был такой, будто я его должен сердечно благодарить за незаслуженный подарок.

Я поднял бровь, косясь на жетон, и первой мыслью было просто отодвинуть его в сторону, закончить бумажную работу, молча уйти и никогда больше сюда не возвращаться. Но сладкие грёзы длились лишь пару секунд. Я вернулся в суровую реальность и просто продолжил писать отчёт, никак не отреагировав на поступок шефа. Он слегка обиделся и ушёл к себе в кабинет, бурча что-то про чертовскую неблагодарность.

Флевретти пропустил эту немую сцену, ибо был с головой занят другим.

– Смотри, я в сегодняшних местных новостях! Здесь моё фото. – Он развернул монитор ко мне. И я увидел перрон, где он висел на ноге костюмированного инспектора Труппенса.