Книга Последний сеанс Мэрилин. Записки личного психоаналитика - Мишель Шнайдер

Он понимал ее глубокую тревогу. Он думал: если человек всегда опаздывает на встречи не меньше чем на час, то ему мешают выйти из дому неуверенность и тревога, а не тщеславие. И опять же тревога, напряжение, вызванное постоянной потребностью нравиться, часто вызывали у нее боль в горле и мешали говорить; тревожность проявлялась в обгрызенных ногтях, влажных ладонях, приступах нервного хихиканья. Тревожность, пробуждающая в нас теплое и мягкое сочувствие, тревожность, от которой не тускнел ее яркий образ. Мэрилин всегда опаздывала, как все, кто появился не вовремя в жизни своих родителей, как все, кого не ждали.

Через двадцать лет Капоте закончит свой портрет Мэрилин: «Прекрасное дитя», один из лучших когда-либо написанных им коротких текстов.

Время. 28 апреля 1955 года.

Место. Часовня ритуального здания на углу Лексингтон-авеню и Пятьдесят второй улицы в Нью-Йорке. Скамьи плотно заняты интересной публикой — по большей части знаменитостями из мира театра, кино и литературы. Они пришли отдать последний долг Констанс Коллиер, актрисе английского происхождения, умершей накануне в возрасте семидесяти пяти лет.

Монро. Не хочу видеть трупы.

Капоте. Откуда здесь трупы?

Монро. Это ритуальный зал. Где-то же их держат. Только этого мне сегодня не хватало — ходить по комнатам, полным трупов.

Капоте. Потерпи. Потом пойдем куда-нибудь, и я угощу тебя шампанским.

Монро. Ненавижу похороны. Слава богу, что не придется идти на свои. Только я не хочу никаких похорон. Хочу, чтобы мои дети развеяли прах над морем (если они у меня будут). И сегодня бы не пришла, но мисс Коллиер так заботилась обо мне, о моем благополучии, она была мне как бабушка, старая строгая бабушка, и столькому меня научила. Научила меня дышать. Это мне очень помогло, и не только в актерстве. Бывает такое время, когда и дышать становится трудно[1].

Они потеряли друг друга из вида. Белые ангелы разлетелись, а потом растворились в белизне забвения. Она дала ему персонаж Холи Голайтли, или, скорее, он почерпнул Холи в самой Мэрилин, ее словах, руках, надежде и сумятице ее души. Больше она была ему не нужна. Воспоминания о ней навевали на него печаль, похожую на ту, которую испытываешь, видя на асфальте парковки изношенную шину, потерянный ключ.

После их последней встречи в Голливуде, за несколько недель до ее смерти, Трумен скажет: «Она никогда еще не выглядела так хорошо. Она здорово похудела для фильма, в котором должна была сниматься у Джорджа Кьюкора, и в ее взгляде светилась новая зрелость. Она больше не хихикала. Если бы она не умерла и сохранила свою фигуру, я думаю, она и сегодня была бы неотразима. Это не Кеннеди ее убили, как думают некоторые. Она покончила с собой. Но они заплатили одной из последних ее подруг, ее пресс-атташе Пэт Ньюкомб, чтобы она ни словом не проговорилась об их отношениях с ней. Эта подруга знала, в каком шкафу лежат скелеты. После смерти Мэрилин они отправили Пэт на целый год в кругосветный круиз».

Четыре года спустя Трумен Капоте устроил в большом бальном зале отеля «Плаза» в Нью-Йорке свой знаменитый черно-белый бал-маскарад. Много месяцев он составлял списки, то отмечая на страницах фамилии крестиком, то зачеркивая их. Все думали, что он пишет новый роман. Это был его последний праздник, его собственные похороны в славе без творчества. Он пригласил пятьсот человек. Мало писателей, много деятелей кино, в том числе Фрэнка Синатру. Несколько привидений, например старую актрису Талуллу Блэкхед. Но не было Джона Хьюстона, для которого он написал сценарий «Посрами дьявола» и позже представил его Мэрилин, и не было Блейка Эдвардса, разгромившего «Завтрак у Тиффани». Он пожелал, чтобы лица были закрыты масками и чтобы все были в белом или черном, чтобы бал напоминал шахматную партию. После смерти в бумагах Капоте нашли эту записку, датированную 1970 годом, без уточнений: «Белый слон. Вот как она меня видела. Мы с Мэрилин были созданы, чтобы встретиться. Но не соприкоснуться. Можно встретиться, не прикасаясь друг к другу. Как Холли и рассказчик в моем «Завтраке у Тиффани»».

Также Трумен запишет в своих дневниках: «Странно: после развода моих родителей я рос в Монровилле, Алабама».

Феникс, Аризона

март 1956 года

Проведя четырнадцать месяцев в Нью-Йорке, Мэрилин вернулась в Лос-Анджелес на съемки фильма «Автобусная остановка». Двенадцатого марта 1956 года та, которая подписывалась «Норма Джин Мортенсен», стала Мэрилин Монро. «Мое имя — помеха для актрисы». В конце жизни она скажет; «Уже много лет я пользуюсь этим именем, Мэрилин Монро, и это действительно мое имя, под которым я известна в кино».

На съемочной площадке режиссер Джошуа Логан обнаружил, насколько актриса подсела на фрейдизм. Снимали сцену, в которой Мэрилин, исполняющую роль Шерри, певицы-дебютантки, будил ковбой Дон Муррей, говоря: «Здесь слишком много солнца. Удивительно, что ты такая бледная и беленькая». Вместо этого он сказал: «Такая бледная, как змея».

— Стоп! — крикнул Логан.

Мэрилин взволнованно повернулась к актеру:

— Дон, слышишь, что ты сказал? Это оговорка по Фрейду. Все правильно; в сексуальной сцене ты назвал сексуальный символ — ты думал о змее, то есть фаллическом символе. Знаешь, что такое фаллический символ?

— А то не знаю! Он у меня между ног, — ответил Муррей. — Ты меня что, за педика принимаешь?

— Кто знает. Сейчас я расскажу тебе кое-что. Знаешь Эррола Флинна? Когда мне было 10–11 лет, моя опекунша, Грейс, три раза водила меня на фильм «Принц и нищий». Так вот, когда я десять лет спустя познакомилась в Голливуде с настоящим живым Флинном, я увидела, как мой принц вытащил из штанов свой член и стал играть им на рояле. Не поверишь — Эррол Флинн! Киногерой моего детства! Конечно, уже сто лет прошло, тогда я начинала работать манекенщицей и оказалась на этой жалкой вечеринке, а он уже был там, ужасно довольный собой, и он вытащил свой член и стал стучать им по клавишам. Он играл «Ты мое солнышко». Вот так цирк! Все говорят, что самый большой конец в Голливуде — у Мильтона Берла. Не знаю. Но Эррола я видела! Я всегда знала, что Эррол, как говорится, спит на обеих сторонах постели. У меня есть массажист, он мне практически как сестричка, ха-ха, он работает массажистом и у Тайрона Пауэра, и он мне все рассказал про роман между Эрролом и Таем Пауэром. Нет уж. Тебе надо найти кого-нибудь получше!

Во время съемок «Автобусной остановки» в Сан Вэлли Мэрилин применяла психоаналитические заветы Страсберга, который был родственником Логана. Вместо роскошных нарядов, специально созданных для нее, она надевала выцветшее облегающее черное платье или корсет из сетки на вульгарном голубом атласе, который, возможно, напоминал ей порнографические съемки начала ее карьеры. Она хотела, чтобы одежда была чиненой, штопаной, похожей на нее саму, как она себя воспринимала. Она добавила к роли хористки свое непобедимое заикание в моменты волнения. Она даже импровизировала ошибки в репликах, не предусмотренные сценарием.