Книга Партиалы - Дэн Уэллс

– Это как?

– Зачем бы ты ни родилась на свет, зачем бы мы все ни жили, ты свободна выбирать свою судьбу. У тебя не связаны руки. Ты сама решаешь, Кира, и никому у тебя этого не отнять.

– Поняла, – кивнула девушка. – Правда, я ждала от нашего разговора немного другого.

– Ну так у меня же тоже есть выбор, о чем говорить, а о чем нет, – Нандита взяла корзину, где по-прежнему лежала добрая половина собранных трав. – Эти я отнесу соседям: Арман заболел. А ты иди помойся: я хочу, чтобы в доме пахло базиликом, а не потными подростками.

– Договорились, – ответила Кира и побежала наверх. Здесь музыка была слышна громче: вопли, визг и грохот, который Зочи обычно слушала, когда бывала одна. Кира улыбнулась, затем принюхалась к себе и направилась в душ.

В коротеньком списке преимуществ конца света на одном из первых мест располагалась одежда. Когда-то на Лонг-Айленде обитало восемь миллионов человек, для которых работали большие универмаги, торговые центры и модные галереи. После эпидемии от восьми миллионов осталась лишь незначительная часть, а поскольку экономики как таковой не осталось вовсе, вещи можно было брать даром. Жизнь после катастрофы была ужасна, полна страха и отчаяния, уцелевшим приходилось тяжело трудиться, но при этом одеты все были с иголочки.

Какие-то вещи на острове поистрепались – выгорели, заплесневели, или же их поела моль, – но все равно полным-полно одежды можно было носить даже сейчас. За «покупками» ходили в пустые магазины или просто в соседние заброшенные дома: нашел что-то путное и хорошенько выстирал, чтобы избавиться от жучков и запаха. Самые хорошие вещи попадались на складах и в камерах хранения. Там они лежали в запечатанных коробках, а не на виду, и Кира провела не одни выходные, бродя с друзьями по опустевшим универмагам в поисках магазинчиков из сети «Двадцать два» или какого-нибудь неизвестного бутика. У «внучек» Нандиты была целая гардеробная со всевозможными нарядами – от мешковатых свитеров до изящных платьев. Кира выбрала короткие шорты, открывавшие ноги (нужно же как-то себя развлечь после двух дней опасностей и лишений), и пошла поприветствовать Зочи.

Зочи Кесслер перебралась в их дом после того, как съехала Мэдисон. Зочи тогда только исполнилось шестнадцать, и ей не терпелось сбежать от «матери». С собой девушка привезла четыре солнечных батареи – приемная мать Зочи была богата, – энергии от которых хватило бы на свет, электроплитку и даже тостер, но девушка весь ток без остатка расходовала на аудиосистему. Музыку Зочи любила больше жизни. Кира познакомилась с названой сестрой несколько лет назад, когда в очередной раз отправилась за покупками. Она искала одежду, а Зочи – цифровые плееры, тонкие устройства из стекла, пластика и металла размером с ладошку: прежние владельцы записывали на них музыку всевозможных стилей, которой хватало на долгие часы прослушивания. Плееров у Зочи набралась почти сотня.

Кира вошла в комнату, и Зочи махнула ей рукой:

– Поприветствуем Киру, героиню злополучной вылазки в Ашарокен! Клевые шорты.

Кира улыбнулась и тоже поприветствовала подругу.

– Такие ноги, как у меня, – она кокетливо повернулась на одной ножке, – грех не показать маленьким людям.

– Это такая ирландская шутка? – делано нахмурилась Зочи. – Надеюсь, что да.

Сенатор Кесслер была ирландкой и очень гордилась своим происхождением. А значит, и Зочи, в жилах которой текла южная кровь – мексиканцев, а может, ацтеков, – воспитывалась в обычаях культуры приемной матери. Когда Зочи злилась, в ее речи прорезался провинциальный ирландский акцент. Кира хохотала над ним до упаду.

– Я не о лепреконах, а о простом народе, – пояснила Кира. – Шутка была простецкая, но едва ли смешная, если не вообразишь, что я принцесса.

– Я тоже принцесса, – ответила Зочи, – и пусть кто-нибудь только попробует возразить.

– Принцесса чего? – поинтересовалась Кира. – Линкольн-авеню?

– Мои предки правили могущественной империей, – Зочи загадочно пошевелила пальцами, – ну, по крайней мере, могли: неизвестно же, кем они были.

– Что думаешь приготовить в пятницу?

Нандита готовила хорошо, но Зочи была настоящим кулинарным гением, и для особых случаев стол всегда готовила она.

– Запеку цыпленка, пожарю картошки и испеку пончики, если муку найду. Можно, конечно, обойтись и сладким рисом, но что-то чертовски хочется шоколада.

– Шоколадные пончики? – Кира восторженно присвистнула. – Кто-то умер, и тебя назначили сенатором?

– Увы, не моя мать, – Зочи вскочила и направилась к двери. – Вчера на рынке познакомилась с парнем, который клялся и божился, что у него есть мука. Пойдешь со мной?

– Если такие ноги держать взаперти, маленький народ их не увидит, – Кира кокетливо встала. – Люди должны видеть свою принцессу.

* * *

Наступила пятница. День Восстановления.

Самое время устроить вечеринку.

В пятницу никто не родился, а значит, не было младенцев с высокой температурой и необходимости наблюдения. Так что Кира пришла домой хоть и уставшая, но без гнетущего чувства вины, и была готова веселиться. Она приняла душ, уложила волосы и выбрала кокетливый наряд: шелковую блузку с китайской вышивкой, туфли на высоких каблуках и настолько короткие шорты, что даже засомневалась, не замерзнет ли. Лето выдалось холодным, и, начнись гроза, Кира точно пожалела бы, что не оделась теплее. Она замешкалась, выбирая, надеть все-таки шорты или джинсы, но в конце концов решила: шорты. Те лучше смотрелись с блузкой и отлично сидели на Кире, а ей хотелось выглядеть сногсшибательно. Не беда, если она немного замерзнет: зато почувствует себя обычной девушкой. Да и на улицу они вряд ли пойдут.

– Давай скорее. – В дверь комнаты забарабанила Зочи. Она была одета во все черное, помада и подводка для глаз были того же цвета; разноцветный фартук, повязанный вокруг талии, выбивался из общей цветовой гаммы. – Мэдисон с Хару уже пришли, а еще явился какой-то чувак, звать Маркус, высокий, придурковатого вида, явно подкаблучник. В общем, тебе понравится.

– Теперь я понимаю, почему твои августейшие предки от тебя избавились, – отшутилась Кира. – Ты, когда захочешь, становишься записной язвой.

– Мое чувство юмора – как твои ноги, – парировала Зочи. – Было бы эгоистично прятать его от людей.

Кира пошла за Зочи на кухню и поприветствовала Нандиту, мывшую посуду. Зочи взяла со стола тарелку с нарезанной картошкой, полила ее оливковым маслом, посыпала розмарином с огорода Нандиты и перемешала все это руками:

– Травы пахнут обалденно.

– Спасибо на добром слове, страшилище, – ответила Нандита. Они с Зочи так перешучивались: Нандита носила только яркие, пестрые сари и не понимала любовь воспитанницы к черному цвету.

– Пахнет тут у вас, конечно, вкусно, – Кира глубоко вздохнула, – но я все-таки пойду поздороваюсь с Маркусом.