Книга Давай, до свиданья! Как спастись от мигрантов - Алексей Челноков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
1 мая 2013 года Вячеслав позвонил с чужого телефона и попросил отца забрать его с автовокзала близ станции метро «Теплый стан». Но там его не оказалось. На звонок по отразившемуся в телефоне номеру ответила женщина. По ее словам, она дала трубку мужчине, который сказал, что его хотят увести на кирпичный завод в Дагестан.
Мельников уже раз пять выезжал в эту кавказскую республику по подобным обращениям от родственников пропавших людей и участвовал в освобождении полусотни человек. В этот раз он тоже не стал медлить.
— У мужчины из Саранска есть дочь, он разведен, поехал в Москву искать лучшей жизни. На вокзале ему предложили работу, на которой обещали платить не меньше 25 тысяч, — рассказал Олег Мельников корреспонденту BigCaucasus. — То же самое было с парнем из Нижнего Новгорода. Он из детского дома. Когда его позвали работать, ему обещали, что будет жилье, что он будет ходить на футбольные матчи «Анжи». В итоге еще по пути сюда им сказали, что они должны денег, и пока не отдадут их, они никуда не уедут. Но сколько бы они ни работали, их долг все больше увеличивался.
— Кому должны, за что?
— За то, что их купили за 15 тысяч рублей. Им стали говорить, что они должны за жилье, должны за еду. И эта сумма с каждым месяцем росла.
— Это стандартный путь, которым рабы попадают в Дагестан?
— Есть еще способ, когда людей на вокзалах приглашают в кафе, подливают клофелина, и просыпаются они в каких-то других регионах России. Я не скажу, что это проблема только Дагестана. Это проблема всей России, да и, наверно, всего мира. Общался недавно с голландскими коллегами, они сказали, что у них то же самое происходит с жителями Польши. К этому приводит и коррумпированность органов, и то, что это прибыльный бизнес — продажа людей и использование рабского труда. Но что хочу сказать о Дагестане — это первый регион, где мы получаем всю необходимую помощь от местных властей. Особенно от мэрии Махачкалы. Сейчас идем к сотрудникам администрации, чтобы решить проблему с размещением освобожденных работников завода.
— По поводу рабов из других республик Северного Кавказа к вам не обращаются?
— Мы были в Ингушетии, там тоже находили людей на кирпичных заводах, но есть ряд причин, по которым мы не можем распространяться, что там происходило. Надеемся в будущем договориться с властями и там спокойно работать. В Оренбурге, в Москве, в Подмосковье — везде это есть.
— Как вы проверяете предприятия — вместе с полицейскими?
— Когда набираем активистов, заходим самостоятельно. После нашей безуспешной работы с полицейскими из Подмосковья мы стараемся или все делать без полиции, или вместе, но никогда не сообщаем заранее. В Подмосковье цыгане удерживали бабушек и заставляли их попрошайничать. Одна из них сбежала и обратилась сначала в один полицейский участок, потом в другой, и из третьего позвонили нам и сообщили, что есть вот такая проблема. После этого мы выяснили, где этот дом находится, и собирались пойти туда с полицией. Но бабушек в этом доме не оказалось, а недальновидный участковый сказал, что полиция уже там два дня назад побывала и всех выгнала. У нас среди активистов есть ветераны спецструктур, которые нам помогают, и мы не переживаем ни за себя, ни за тех людей, которые находятся на заводе.
— В Дагестане более 500 кирпичных заводов. Реально ли вам их все объехать, чтобы найти Вячеслава Комарова?
— Сейчас мы готовим документальную базу, чтобы нам одновременно проверять эти кирпичные заводы. Если их начать проверять по отдельности, то его могут спрятать. Сегодня мы планируем забрать четверых коллег тех людей, что мы освободили. После этого мы надеемся задержать того человека, который их удерживал, и предать его суду.
— А это возможно? У вас были такие случаи в практике?
— Да, мы заводили десятков шесть дел. Но у нас, к нашему большому сожалению, нет возможности вести их юридическое сопровождение. Мы можем помочь исключительно в написании заявления, а потом передаем это или каким-то другим общественным организациям, которые этим занимаются, или же местным сотрудникам МВД, которые потом это держат под контролем.
— Получается, что вы выполняете работу правоохранительных органов.
— Да, и я надеюсь, что через какое-то время мы этого больше делать не будем. Но нужно понимать, что полиция отдельно от общества не может работать, как и общество от полиции. Поэтому надо взаимодействовать.
Об особенностях кавказского менталитета, межличностных отношений горцев и кланового устройства общества на Северном Кавказе можно составить некоторое представление, рассматривая, например, биографию арестованного мэра Махачкалы. Саид Амиров родился в 1954 году в селе Джангамахи Левашинского района Дагестанской АССР в многодетной крестьянской семье, не принадлежавшей к республиканской элите. В советское время сделал карьеру в системе потребительской кооперации, которая в условиях Северного Кавказа была средой для развития теневого предпринимательства. Без отрыва от производства окончил Всесоюзный заочный институт пищевой промышленности, а уже в постсоветское время, как и многие высокопоставленные чиновники, оказался не чужд науке, защитив кандидатскую, а затем и докторскую диссертации и получив звание профессора. В период перестройки занимал пост председателя правления «Дагпотребсоюза», что в советское время нередко было вершиной карьеры для выходца из неприоритетной для страны отрасли экономики.
Ситуация изменилась в начале 90-х, когда в условиях становления рыночной экономики (что включало в себя и фактическую легализацию теневой, что особенно значимо для республик Северного Кавказа) Амиров стал вице-премьером республиканского правительства. В этом качестве он активно участвовал в жесткой клановой борьбе в республике, носившей кровопролитный характер. На него было совершено множество покушений (по некоторым данным, 15), наиболее опасным из которых стал обстрел в 1993 году, когда Амиров получил несколько пулевых ранений в область позвоночника. Он остался жив, но частично парализован — с тех пор передвигался в инвалидном кресле-коляске, в связи с чем получил прозвище Рузвельт.
Избрание Амирова мэром Махачкалы в начале 1998 года стало его важным карьерным успехом. Вице-премьеры в республике сменяются довольно часто, и их судьба связана с особенностями клановой конкуренции. В то же время мэр Махачкалы избирается всенародно, и его положение носит куда более стабильный характер (достаточно обеспечивать контроль за городом и не допускать появления серьезных оппонентов для того, что пролонгировать свои полномочия на очередной срок — всего он избирался на свой пост четырежды). В 1999 году Амиров стал persona gratissima для федерального центра — это произошло после того, как мэр Махачкалы создал ополченческий отряд (так называемую «Махачкалинскую интербригаду»), противостоявший формированиям Шамиля Басаева и Хаттаба, вторгшимся в Дагестан. Для местных кланов победа фундаменталистов стала бы катастрофой — поэтому их интересы совпали с приоритетами федерального центра. В результате президент отметил Амирова орденом Дружбы (а спустя несколько лет — более высокой наградой, орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени).
