Книга Дневник стюардессы - Мариса Макл

Я возвращаюсь в отель, буквально истекая потом. Выгляжу я соответственно: волосы убраны назад, чтобы открыть лоб солнцу, на мне спортивные штаны и незамысловатая кофточка поло пятилетней давности, а потому порядком выгоревшая. И я предвкушаю, как заберусь в ванну, полную пены, возьму книжку и налью себе водки с диетической колой. Ингредиенты для этой микстуры я купила в супермаркете за углом. Нужно же девушке хоть как-то поднять настроение, разве нет? Портье смотрит на меня косо, когда я прохожу мимо него с позвякивающим пластиковым пакетом. А может, мне это просто кажется?

Вот и четырнадцатый этаж. Я распахиваю дверь номера. Он чисто убран, свежие полотенца лежат на кровати и исчезли все следы пребывания Дэнни, как будто его и не было. А может, и правда не было? И наш вчерашний загул — мираж. Скидываю кроссовки и падаю на кровать. Надо мной гладкий потолок, покрытый безупречно-белой краской. Неожиданно мне становится жалко себя до слез! Что мне делать? Я собиралась замуж за мужчину, который бросил меня без всяких объяснений. А потом меня отверг мужчина, с которым я надеялась приятно и без обязательств провести время. Его жестокая мать отстранила меня от полетов, и теперь это пятно останется в моем личном деле. И меня чуть не переехал на машине человек по имени Оливер Кейн, и ссадины на лице до сих пор побаливают. Да, вот, кстати, еще один человек, который ушел — или, скорее, уехал — из моей жизни. Я вспоминаю его и в который раз думаю, что мужик был хорош. Не просто красота, но стиль и властность. Как кинозвезда в роли значительного человека. И некоторое время я думаю об Оливере Кейне.

Вот я в отпуске. Одна. И мне так грустно и одиноко, что я даже не осмелилась признаться в этом и в разговоре с Дэнни выдумала себе подружек. Глаза мои наполняются слезами, и вот они уже бегут по щекам, и ссадины начинают гореть. Не хочу быть одна! Не хочу! Одинокая женщина — жалкая женщина!

И я начинаю думать об Эмили, моей старшей сестре. Я боготворила ее все двадцать пять лет своей жизни. А потом она умерла от рака три года назад. Эмили всегда была для меня образцом для подражания. Она все всегда делала хорошо и правильно. Я и представить не могла, что наступит время, когда ее не будет со мной, когда она перестанет быть частью моей жизни.

Приезжая в родительский дом в Свордсе, я все время бессознательно жду, что откроется входная дверь и войдет Эмили, улыбающаяся и с какими-нибудь хорошими новостями. Она умела рассказывать, а слушать умела еще лучше. И всегда давала мне прекрасные и разумные советы, если дело касалось мужчин. И вот я одна, и вся моя личная жизнь пошла к черту. И поговорить не с кем! С мамой разговаривать бесполезно, потому что она любого мужчину считает подходящим. Лишь бы он был старше меня и не наркоман. А уж если он станет разговаривать с ней о гольфе и садоводстве — так она вообще сочтет его за идеал. Она постоянно твердит, что внешность не имеет значения, потому что с возрастом мужчины все равно теряют привлекательность. Самое главное, с ее точки зрения, — это внутренний мир мужчины и его заработок. Мама часто повторяет народную мудрость: «Когда в дверь входит бедность, любовь тут же улетает в окно». Так что о делах сердечных с мамой разговаривать бесполезно. С папой еще труднее.

Я как-то попыталась поговорить с ним, и он сказал, что отношения должны быть «безопасными». Не знаки что он имел в виду.

Когда Эмили познакомила родителей с Робертом, мама и папа были счастливы. Еще бы — респектабельный молодой человек, учится на экономическом факультете, из приличной семьи. Им было по двадцать лет, когда они познакомились на студенческой вечеринке. Через четыре года поженились. Через год у них родился сынишка Бен, которого обожала вся родня, не исключая и меня, его тети и крестной матери.

О болезни Эмили стало известно через несколько недель после рождения Бена. Я просто не могла в это поверить! Часами сидела в Интернете, читая информацию о раке и надеясь, что все это страшная ошибка. Эмили не может умереть! Она так молода, она так нам всем нужна. Особенно мне, потому что у нее есть ответы на все мои вопросы.

А потом у Эмили выпали волосы — так бывает после курса химиотерапии. И она попросила меня сходить с ней в парикмахерскую и помочь выбрать парик. У Эмили были чудесные волосы — густые золотистые локоны, которыми она очень гордилась. Когда мы были детьми, я завидовала ее волосам и тому, что они всегда выглядели аккуратно в отличие от моих. У Эмили всегда все было в порядке, поэтому выпадение волос у сестры произвело на меня жуткое впечатление. А потом, она опять оказалась в больнице. Это было недели затри до ее смерти, и она весила тогда не больше самого костлявого подростка. Я пришла к ней в палату, она взяла меня за руку, и попросила присматривать за Беном. И не думать плохо о ее любимом Роберте, если он опять соберется жениться. Я обещала ей выполнить ее желания. И я была с ней, когда она уходила из этого жестокого мира в другой, надеюсь, лучший. И держала ее за руку. И у нее было такое юное и спокойное лицо!

А я до сих пор не могу принять ее смерть. Не могу поверить в то, что нет человека, который был для меня опорой. Именно Эмили надоумила меня пойти в стюардессы, и она так гордилась мной и наделала кучу фотографий в тот день, когда я закончила учебу и красовалась в новенькой форме. А потом она сказала, что когда-нибудь я могу устать от полетов, и настояла, чтобы я продолжила учебу. И помня ее совет, два года назад я записалась на курс для менеджеров по связям с общественностью. Я ненавижу учебу, но Эмили считала, что мне это пригодится.

Теперь я вся ушла в болезненные и печальные воспоминания, и слезы текут по лицу. Я редко позволяю себе плакать и еще реже — вспоминать Эмили, потому что это слишком больно. Эмили никогда не плакала. По крайней мере ни я, ни младшая сестра ни разу не видели, ее слез. Возможно, она и ревела ночью в подушку, как все девчонки, но мы этого не знали. И наверное, хорошо, что не знали. Я помню свою сестру улыбающейся. Через три недели после ее смерти я получила письмо от ее нотариуса. Она оставила мне достаточно денег, чтобы хватило на первый взнос за квартиру. До этого момента я как-то все не могла повзрослеть и съехать из родительского дома. Я никогда не задумывалась о своем будущем. Смерть Эмили заставила меня понять, что будущего может и не быть вовсе. Даже в самое страшное для нее время Эмили всегда думала о других. И после ее смерти я осознала, что теперь я старшая дочь. И у меня есть долг перед ближними.

Я повернулась и уставилась на бутылку водки, которая свечкой торчала на столике рядом с телефоном. С телефоном, который ни разу не зазвонил. Я на всякий случай проверила автоответчик, но там было пусто. Никаких вестей от Дэнни. Бутылка просто напрашивалась, чтобы ее открыли. Думаю, водку я сегодня буду пить не разбавляя. Напьюсь. Может быть, это немного ослабит боль, которая так и не утихла за все эти годы.

Но вместо того чтобы взяться за бутылку, я встала и пошла в ванную. Мне полегчает, если полежать в душистой пене. И голова завтра болеть не будет. И Эмили не обрадовалась бы, что я надираюсь в память о ней.

Я открыла дверь ванной комнаты и замерла, едва переступив порог. На дне ванны лежал букет цветов, перевязанный пышными красными лентами. Я достала его и принялась нюхать и разглядывать, раздумывая, откуда такое чудо. И нашла пришпиленную к ленте карточку со словами: