Книга Королева футбола, или В кого и почему влюбляются футболисты? - Настя Takki

– Так, – Андрей нахмурил брови, однако кивнул, чтобы я продолжала.

– К тому же надуманная иллюстрация того, что мы с тобой будем встречаться, меня тоже как-то смущает.

– Я тебе не нравлюсь? – неожиданно спросил Король.

– Да нет, что ты! Разве в этом дело! – я еще больше смутилась. – Просто, рассчитывая заниматься твоей компанией в традиционном понимании этого слова, я не была готова к тому, что мне придется выступать главным действующим лицом всего этого, – я подняла на него глаза, уже просверлившие дырку в столе.

– Так, хорошо, давай разберемся по пунктам, – предложил Андрей. Я кивнула. – Ты опасаешься моих домогательств?

– Нет, нет! – Я замотала головой.

– Отлично! Скажу сразу, что как женщина ты мне глубоко симпатична. Ты тысячи раз видела себя в зеркало и, надеюсь, прекрасно понимаешь, что вызываешь у мужчины «нужные» чувства. Но я и пальцем тебя не трону, пока ты сама этого не захочешь. Запомни это.

У меня по спине табуном забегали мурашки.

– Дальше. Ты веришь в то, что я разумный, неплохо мыслящий человек, чувствующий идею, в которой есть потенциал, а уж тем более людей с потенциалом?

Я кивнула.

– Замечательно! Тогда смею тебя заверить, что в тебе есть потенциал, и я его чувствую. Так что, если тебя смущает мое финансовое или промоушен-участие в твоей жизни, то считай это вложениями, которые я рассчитываю окупить с пользой для себя. Ты понимаешь, о чем я?

Я продолжала кивать.

– Помимо всего прочего, я прекрасно представляю, что создать себе образ можно только посредством общения с другими интересными людьми – такими, как ты, потому что только от таких людей можно чему-то научиться и стать немного другим.

Я смотрела на него широко распахнутыми глазами, как смотрели героини кино 50-х, перед тем как страстно поцеловать героя. Но в отличие от них мне сейчас никак нельзя было впиваться в Андрея губами, хотя захотелось.

– Ну что, работаем? – спросил он и протянул руку.

– Работаем! – Я пожала его руку. Она была теплой и мягкой. Мои вечно ледяные пальцы выскользнули из нее и уползли под кипу бумаг у меня на коленях.

– Давай, чего там у тебя. – Он указал на бумаги.

Я разложила перед ним пасьянс из распечаток по галереям.

Он долго изучал их, а потом указал пальцем на одну из них.

– Вот эта.

Андрей выбрал самый дорогой вариант. Первый этаж красивого сталинского дома прямо на Садовом кольце с просторной офисной комнатой, с балконом на втором этаже и такой нескромной арендной платой, что «отбить» эту плату может только стопроцентная реализация картин плюс добровольные внушительные пожертвования постоянных клиентов, плюс периодические аттракционы с продажей вещей знаменитостей.

Немая сцена, представленная мной, не произвела на Андрея никакого впечатления, и он решительно заявил:

– Завтра в одиннадцать поезжай, посмотри и договорись сразу обо всем.

– Хорошо, – я послушно кивнула.

– А это что? – Он указал на кипу набросков для выставки.

– Это так, небольшой концепт, – я махнула рукой. – Это пока сырые идеи для выставки.

– Покажи! – Андрей протянул руку.

Я отдала наброски.

– Я считаю, что раз уж нашей судьбоносной встрече надлежит произойти в художественной галерее и ты должен туда попасть как приглашенная знаменитость, то будет неплохо, если я разыграю там именно футбольную тему. К тому же будет крайне неожиданно, если вдруг именно женщина красиво, посредством творчества подаст эту истинно мужскую тему. И уж совсем хорошо, что из этой идеи выйдет неплохая интрига, то есть рекламу и подачу этой выставки можно будет растягивать и интерпретировать по-разному.

Андрей молча смотрел на меня, слегка наклонив голову, а потом тихо произнес:

– Ты по-настоящему талантливый человек. Я очень рад, что мы встретились.

Румянец разжег мне щеки. Меня взволновал не столько сам комплимент, сколько интонация, с какой это было сказано. В голосе Андрея было искреннее восхищение, которому нельзя было не поверить, в нем была потрясающая чувственность, которая позволяет понять, насколько глубоко взволнован сейчас мужчина, словно он на мгновение открывает заветную створку своей души, и ты можешь заглянуть туда, как в глубокий колодец.

– Предлагаю тост, – Андрей поднял бокал. – За наш тандем. Пусть все, к чему мы прикоснемся, превращается в золото!

Мы выпили. Вино разливалось по моим венам теплыми потоками, унося прочь смущение и собранность.

Через десять минут появился Роман-Берримор с омаром.

– О нет! – простонала я.

– Ваш заказ… – весело протянул Царев.

– Благодарю, у вас отличный сервис! – пошутила я.

– Он умеет угодить женщине! – отрекламировал своего шефа Берримор.

– Так, прекрати сейчас же! – засмеялся Андрей. – Я последний раз такое делал аж восемь лет назад, когда ухаживал за своей женой, а тебя, лысый черт, я еще не знал.

Опа! Меня точно электрошоком ударило. Каков соблазнитель! Нет, вы чувствуете, как тонко играет? Я мысленно спряталась в некий окоп, чтобы осмыслить ситуацию и при возможности отстреляться цинизмом от тяжелой артиллерии Царева в виде беспроигрышной фразы, которую он только что изрек.

Самое интересное, что тут даже не надо напрягаться, чтобы понять цель изречения: «Я делал это последний раз аж восемь лет назад, когда ухаживал за своей женой». Ведь это шедевр мужского коварства! Каждое слово в этой фразе бьет по женскому мозгу, четко в яблочко. КАЖДОЕ!

«Не сметь развешивать уши, Петровская!» – приказала я себе. Я осушила бокал и с благодарным видом принялась за омара.

– Я на самом деле очень красиво ухаживал за своей женой, – продолжил тему Царев.

«Так, хорошо, решил продолжить атаку…» – думала я, кивая его словам.

– И главное – делал это с удовольствием: мне хотелось этого, хотелось произвести на нее впечатление, потому что она была не такой, как другие.

– А почему вы разошлись? – спросила я, допивая последнюю капельку вина из своего бокала. Царев наполнил оба бокала снова.

– Потому что она была не такой, как другие, – повторил Царев. – Она мне изменила.

– Тебе? – я искренне удивилась и поняла, что реагирую глупо. – Прости.

– Ничего, уже не болит. Давно. К тому же я сам виноват во многих вещах. У меня не было времени ни на нее, ни на сына, зато находилось время для тусовок, да и для других женщин тоже. Слишком уж поздно я спохватился.

– А как же другие девушки? У тебя вроде был долгий роман с певицей, с этой… – я защелкала пальцами. Хмель лишил меня скромности, и я «набросилась» на эту интересную моему нетрезвому мозгу тему.