Книга Человек огня - Маргарет Роум

Брэнстон прищурил глаза. Губы его медленно разъехались в гнусной ухмылке, а потом, к удивлению Тины» американец звучно хлопнул себя по бедрам и расхохотался.

— А потому, что ты маленький, хитрый бесенок! — объявил он. — Ты решила как следует досадить сеньоре. Возненавидев Инес, ты надумала закадрить ее дружка, чтобы хорошенько проучить!

Девушку передернуло. Только извращенный ум Тео мог придумать такое, но, если согласия с таким предположением достаточно, чтобы оправдать интерес к сеньору Вегасу, она, конечно, не станет спорить.

И Тина, с трудом сглотнув, молча кивнула. К ее великому облегчению, Тео, еще раз громко хохотнув, зашагал к своей палатке.

Только когда он исчез в темноте, девушка осознала, до какой степени у нее взвинчены нервы, и решила пройтись вокруг лагеря, чтобы немного успокоиться, иначе вряд ли сумеет заснуть. Тина спустилась к реке, прислонилась к дереву и, пытаясь отвлечься от мыслей о Тео, стала вспоминать минувший вечер у костра. Она улыбнулась, представив, как Майлс Дебретт, невозмутимый ученый-географ, радостно и одобрительно ей улыбался. И мягкое гудение Джока Сандерса, когда он шептал ей на ухо: «Наконец-то у нас состоялось настоящее знакомство, девочка, да, и мне это очень приятно! Я рад!» Феликс Крилли выказал удовольствие от происшедшей в ней перемены, подкладывая в тарелку вкуснейшее карри, а братья Бреклинги, хоть и не понимали слов из-за языкового барьера, оказались весьма чувствительны к настроениям и веселым смехом подбивали ее съесть еще немного опаляюще острого блюда. Но самым приятным было то, что все эти люди непринужденно называли ее просто по имени, без всяких формальностей. Исключение составил только сеньор: он один продолжал обращаться к девушке официально.

Река под плотным покрывалом мягкой темноты, разрезанным ребристой лунной дорожкой, тихо плескалась меж берегов. Тина опустила кончики пальцев в воду и несколько секунд наслаждалась приятной прохладой. Она и представить не могла, что произойдет дальше. Едва девушка погрузилась в безмятежную таинственную красоту тропической ночи, как ее вздернули на ноги две мускулистых руки и железные пальцы вонзились в плечи. От неожиданности все чувства на какое-то время притупились, и до Тины, как сквозь вату, донеслись яростные испанские проклятия:

— Дьявольщина! Вы что, с ума сошли?! Совсем спятили?

Это было крайне унизительно: зубы у Тины так стучали, что она не могла произнести ни слова, тело бессильно поникло, а голова болталась, словно у тряпичной куклы. Нападение произошло столь внезапно, стремительно и выглядело таким необъяснимым, что девушка пребывала в полном смятении. А когда она наконец немного пришла в себя, Рамон Вегас решительно потребовал от нее объяснений:

— Ну? Объясните-ка мне, если можете, свою непроходимую глупость!

Потрясенная, Тина все еще никак не могла понять, чем навлекла на себя бешеный гнев сеньора. Ее полные недоумения глаза смотрели в потемневшее от ярости лицо Вегаса, и чувствовала она себя нечаянно нашкодившим ребенком. Трясущимися руками Тина попыталась собрать в пучок тяжелую копну волос — от рывка они огненным водопадом хлынули на плечи.

— Я не понимаю! — наконец выдохнула девушка. — Что я такого сделала?

— Что такого сделала? — гневно запыхтев, передразнил он. — Может, вы еще станете уверять, что забыли о пираньях?

Как только до Тины дошел смысл этих слов, она чуть не лишилась сознания. Еще бы! Она ведь и читала, и не раз слышала о беспощадных маленьких каннибалах — рыбках, способных за несколько секунд оставить от человека голые кости.

Руки затряслись еще сильнее, когда девушка инстинктивно поднесла их к глазам, словно ища подтверждения, что все на месте.

— Да, — выразительно кивнул дон Рамон. — Вы на редкость удачливы, сеньорита Доннелли, но все-таки запомните, что стоит сунуть руку в эти воды — и можно мгновенно лишиться пальцев! Ради всего святого, вы что, рехнулись, так испытывать судьбу? Будь у вас хоть малейшая царапинка, эти фурии моментально слетелись бы на запах крови и оставили от ваших ручек одно воспоминание!

Тина передернулась, и земля поплыла под ногами, когда воображение услужливо нарисовало картину того, что могло произойти. Не имело ни малейшего смысла попытаться объяснить, что она просто забыла об ужасах, скрытых под окружающей их красотой. Да Тина и сама не считала достойным извинением своего легкомыслия то, что пираньи не нападают, если у вас нет ранок на коже. Да посмей она сказать, что известны случаи, когда люди с неповрежденной кожей плавали по реке, не привлекая внимания этих маленьких хищниц, Вегас, чего доброго, вполне мог бы столкнуть ее в реку и дать возможность это выяснить на собственной шкуре!

Подумав об этом, Тина истерически хихикнула, не успев совладать с расшалившимися нервами. Вегас, окончательно выведенный из себя этим смехом, сердито буркнул что-то сквозь зубы и вытолкнул девушку из тени на полянку, освещенную мягким сиянием луны.

— Ах, по-вашему, это очень забавно? — процедил он. — Как я уже сказал, сеньорита Доннелли, вы должны быть либо совсем бесчувственной особой, либо идиоткой, но как бы то ни было, вас нельзя оставлять в джунглях без присмотра!

Тина, оцепенев от ужаса, могла лишь не отрываясь испуганно смотреть на дона Рамона. Из ее густых волос вылетела последняя шпилька, они тяжелой непослушной волной заструились с плеч, и в тот же миг девушка утратила остатки самообладания. Внезапно ощутив, как руки Вегаса вновь схватили ее за плечи, Тина подняла глаза, безмолвно умоляя не наказывать ее, — судя по всему, Рамон еле сдерживал бешенство. Тину спасло то, что она женщина, — истинный мужчина никогда не позволит себе поднять руку на даму, хотя опасный блеск глаз свидетельствовал о горячем желании задать хорошую трепку за безрассудство. И Тина уже в который раз поняла, насколько это страстная, необузданная натура. Девушка отпрянула, испугавшись дьявольского пламени, бушевавшего в голубых глазах, но недостаточно быстро, чтобы избежать объятий. Вегас с такой силой рванул Тину к себе, что она впечаталась в его мускулистую грудь, и у нее едва хватило сил, уже сдаваясь, прошептать: «Нет!» — прежде чем ее трепещущие губы словно опалило огнем.

Несомненно, этот поцелуй задумывался как своего рода наказание, и девушка покорно восприняла эту жестокую выходку. Но мало-помалу ее губы стали предательски поддаваться страсти, и Тина уже ничего не могла поделать с собой — все ее существо рванулось навстречу, подобно тому как цветок раскрывается солнцу. Девушка так пылко вернула Вегасу поцелуй, что выдала все обуревавшие ее чувства.

Задохнувшись, Рамон оторвался от ее губ, а когда, опустив глаза, заглянул в смущенное лицо девушки, в них больше не было бешенства — только нежное обещание. Очень медленно он отделил густую прядь рыжих волос и обмотал вокруг тонкого бронзового запястья — на смуглой коже она горела, как золотой браслет. И голос Рамона отозвался в сердце Тины не меньшей страстью, чем его поцелуй.

— Так я и думал, что лед не может скрываться под такой волшебной солнечной короной, — восхищенно прошептал он.