Книга Убийства в Солтмарше. Убийство в опере - Глэйдис Митчелл

И издав свое жуткое гуканье, она потрепала меня по плечу.

Глава VII

Эдви Дэвид Бернс — его фортели

Арестовали, нечего и говорить, Боба Кэнди. Наверное, при расследовании убийств полиция принимает во внимание лишь две вещи: мотив и возможность. Да, бедняга Боб возглавил список подозреваемых по обоим критериям. Тем, кто плохо знал Боба, дело казалось ясным. Как известно, он встречался с Мэг; никто не верил, что ребенок от него. Будь он отцом — женился бы, как полагается, и тем бы и кончилось. Ну, если не считать десятка детей, которых они с Мэг произвели бы на свет и из которых двое-трое дожили бы до зрелости и тоже, в свою очередь, дали бы жизнь нескольким отпрыскам.

Боб не признавал отцовства, и все, в том числе и полиция, ему верили, считая, что он убил Мэг за измену. Если говорить о возможности, так они жили под одной крышей, и Боб легко мог пробраться ночью в ее комнату и задушить. По поводу же способа убийства никаких сомнений вообще не возникало, ибо задушили несчастную вязаным галстуком, который и был на трупе, когда утром в комнату вошла миссис Лори. Как выяснилось, этот самый галстук жертва подарила Бобу на день рождения, связала, как твердил со слезами ее отец — гнусный старый черт! — «своими собственными руками». Боб признал, что галстук его, но, дескать, разозлившись на Мэг за измену, он зашвырнул его куда-то и поклялся больше не носить. Вспомнить, куда именно его дел, он не мог, кинул, мол, куда-то, и все. Он взял его вместо поводка, когда в субботу перед праздником его попросили привести со станции в таверну собаку. Боб печально заметил, что галстук на редкость прочный. Да уж, прочный.

Сэр Уильям заплатил адвокату Боба и всем рассказывал, что не верит в его виновность. Наш констебль Браун тоже не желал верить. Арест после дознания произвел приезжий инспектор. Бедный старина Браун сильно расстроился.

— Вот ведь, мистер Уэллс, — говорил он. — Эти ребята из города по-своему неплохи, но они же парня совершенно не знают. А я-то помню его с тех пор, как ему семь было или восемь, и уверен: он не убивал. И инспектору то же самое говорю, а он мне: «Доказательства! Доказательства!» Я только в затылке почесал. Всё ведь и вправду против Боба, как по-писаному. Ну, его и арестовали. Я вам вот чего скажу. Кто-то же это сделал, верно? И вовсе не Боб. Значит, нам остается что? Найти того, кто убил, да поскорей, пока беднягу Боба не засудили и не казнили.

Тут он попал в точку, но у Боба был железный мотив. Кому еще кроме Боба нужно убивать девушку? Так я и сказал старине Брауну. Он снял шлем и стал протирать его изнутри носовым платком.

— А вы не думаете, мистер Уэллс, — спросил он, — что убить мог отец ребенка?

— Да, наверное. Правда, с другой стороны, ребенку уже больше недели, то есть он уже, образно выражаясь, не кот в мешке. Обычно в таких случаях женщину убивают, пока не успела родить, правда ведь?

— Да ну? Так или иначе, мистер Уэллс, я буду держать и уши, и глаза открытыми. У нас много чего странного творится; нельзя же все списывать на Боба Кэнди. Во-первых, у него и мозгов-то не хватит, во-вторых, у него нет сообщников. Я насчет нападения на викария.

Да уж, если говорить о мозгах бедняги Боба, то и тут всё против него. Достаточно вспомнить его беглого сумасшедшего предка. Душить молодых женщин — самое подходящее занятие для психа, и тут родословная Боба Кэнди говорит отнюдь не в его пользу.

На второй неделе августа, обходя прихожан, я встретил миссис Брэдли.

Она шла, опустив очи долу, и не замечала меня, пока я ее не поприветствовал.

— Добрый вечер!

— Ах, вот вы где, — очень деловито начала она.

Я огляделся в поисках помощи, но никого не увидел.

— Вы мне нужны. — Миссис Брэдли сверлила меня страшным взглядом василиска. — Познакомьте меня с некоторыми здешними семьями. Например, со славным малышом Эдви Дэвидом Бертом. Вы с ним дружны?

Можно было и так сказать. Берт самоотверженно исполнял роль ведущего в игре в кокосы во время моего вынужденного отсутствия. Отличный парень этот Берт.

— А что такое? — осторожно поинтересовался я.

— Я иду по следу убийцы, и мне нужно убрать с пути все лишнее.

— Включая Берта? — с деланной веселостью спросил я.

— Включая забавного малыша Берта, — серьезно ответила миссис Брэдли, беря меня за рукав. И добавила с коварной улыбкой: — Вы, констебль Браун и я — мы предадим убийцу в руки правосудия.

— Вы хотите сказать…

— Мне требуется ваше содействие. Я не справлюсь без вашей бесценной помощи, мой мальчик. Кого все в деревне уважают, как не молодого и серьезного помощника викария? Кого все любят, как не симпатичного молодого оболтуса, не слишком ученого, не успевшего ни разу даже поссориться с начальством? — Миссис Брэдли весело взвизгнула, отпустила мой рукав и ткнула пальцем в ребро.

— Вы верите, что убил Боб Кэнди? — поинтересовалась она.

— Нет, — честно признался я. — Уверен, что не он.

И отодвинулся подальше от ее хищной лапки.

— Тогда — по коням! — И миссис Брэдли взяла меня за локоть. — К дому Берта — «шпоры, седло, на коня — и вперед!»[5]

Берта дома не оказалось, но это ничуть не обескуражило мою энергичную спутницу.

— Ничего страшного. Пойдем поговорим с мистером и миссис Гэтти. Мне просто не терпится задать нашей милой парочке несколько вопросов.

Мистер и миссис Гэтти были дома. Он обрезал засохшие розы, она подстригала газон. Увидев нас, оба бросили работу и подошли поздороваться.

— Мы насчет убийства, — сообщила миссис Брэдли. — Надеюсь, такие уважаемые люди, как вы, не откажутся подписать петицию в защиту бедного Боба Кэнди?

— Против него еще даже обвинение не выдвинули, — возразил коротышка Гэтти.

— Нужно подготовиться заранее, — торжественно пояснила миссис Брэдли. — Идемте в дом и подпишем. Это недолго. Пойдемте с нами, мистер Уэллс. Засвидетельствуете подписи.

— Петицию составила миссис Куттс, — сказала она Гэтти, который, положив ножницы и рабочие перчатки в тачку, шел следом за нами к дому. На двери своего угрюмого жилища он взирал с неудовольствием.

— Никак не уговорю Элизу переехать, — заявил он. — Терпеть этот чертов дом не могу и боюсь, но она к нему очень привязана.

Его замечание меня просто ошеломило. В деревне никто не сомневался, что нервы миссис Гэтти совершенно расстроены именно из-за того, что она живет в бывшей клинике для душевнобольных. И теперь, услышав, что, оказывается, все наоборот — мистер Гэтти нервничает из-за дома, а миссис Гэтти желает в нем жить, — я был потрясен и уже хотел возразить, но миссис Брэдли меня опередила:

— А я думала, вашей жене этот дом не нравится.